Глуховский: «Долгие годы плел кокон, в котором Россия должна будет закуклиться, чтобы погрузиться в спячку на десятилетия, а, может, и на века»

«В начале февраля я сдала на права – родители купили машину, сказали, что мне надо учиться водить. Сегодня я попрощалась со своим братом. Не знаю, увижу ли его еще когда-нибудь. Путин нас освободил. Дома у нас больше нет и даже гребаную машину они зачем-то сожгли».

«Полтора месяца назад я сделала эти пробы на роль. Классная роль, интересный фильм. Всего полтора месяца назад я еще строила планы на будущее, о чем-то мечтала».

– Я листаю свою ленту в Инстаграме – мои друзья и приятели, люди, на которых я подписан. Эти два поста идут в ней подряд. Первый написала девушка из Украины, второй – моя знакомая из Москвы, – пишет Дмитрий Глуховский. – Сожженные машины и разбомбленные школы, разлученные семьи, миллионы беженцев, казненные мирные жители – война против Украины, развязанная Путиным, с каждым днем становится все страшней и бесчеловечнее, а предлоги, под которыми она была начата, выглядят все ничтожней и фальшивее.

И с каждым днем у меня усиливается ощущение чудовищного тупика, в котором оказалась Россия. Ощущение омута, в который она погружается и из которого не сможет выбраться еще долгие годы – а порою кажется, что никогда.

Утром 24 февраля мой WhatsApp засыпало сообщениями от друзей в Москве: «П***ц! Он это сделал!», «Он начал войну!». Ужас, беспросветная тоска и безнадега – в каждом сообщении. Помню, был солнечный день. Но когда я вышел на улицу, мне показалось, что я вижу мир через черный фильтр. Буквально.

Все действительно словно почернело, померкло. Сердце тяжело колотилось. Я строчил сообщения моим друзьям в Киеве – узнать, как они – и своим друзьям в Москве. Никто не мог поверить в то, что в наше время, в нашем веке, между нашими народами могла начаться настоящая война.

Некоторые из моих киевских друзей, даже девушки, решили остаться в городе и защищать его до конца, хотя в то время казалось, что украинскую столицу возьмут штурмом за несколько дней. Они не собирались сдаваться.

Все, кто был в Москве, судорожно пытались понять, как им навсегда уехать из России. Настал конец всем их проектам, всем мечтам. Навалились мрак, духота.

Некоторые пытались протестовать, выходить на улицы, призывать остановить войну – но их быстро сковывало ощущение бессилия и страх. Единственные планы, которые они пытались теперь строить на будущее – это планы бегства из страны, эмиграции.

24 февраля Путин развязал войну не только против Украины. Он ведет ее сразу на два фронта, и второй фронт – домашний. Из-за войны с Украиной Россия оказывается в изоляции от западной цивилизации, от ее технологий и культуры, информации и рынков, науки и финансов. Это еще и война против всех тех в России, кто хотел для нашей страны развития, кто желал ей стать нормальным государством в едином современном мире, кто лелеял какие-то мечты о будущем.

Прежде всего – против молодых. Их запирают в путинском безвременье. В заколдованном и проклятом пространстве его завиральных представлений о золотом веке русской истории, сложенном из андроповского номенклатурного совка, сталинского лагерного энтузиазма и николаевской черносотенной духовности.

И война эта планировалась Путиным такой с самого начала. Путин готовил Россию к изоляции, готовил ее к отключению от Запада, от мировой цивилизации. Долгие годы он плел кокон, в котором Россия должна будет закуклиться, чтобы погрузиться в спячку на десятилетия, а, может, и на века.

Особый путь, который Путин прокладывает для нашей страны, ведет ее назад – в черносотенное мракобесие, слепое имперское верноподданичество, в животный ужас и истерическое идолопоклонничество сталинизма.

И он сознательно бьет по тем, кто рассчитывал жить в современной, открытой и свободной стране, потому что хочет опереться на бородатых фундаменталистов, на немытых философов-почвенников и озверевших от запаха крови имперцев, и на обманутых несчастных стариков, которые думают, что если Путин вернет их в Советский союз, то вернет им и их сладостную юность.