Главный идеолог Беларуси: «Шла в толпу. Знаете, у меня было ощущение секты, реально»

Скриншот видео

- [о результатах подсчета голосов на президентских выборах] А 80% уверены, что они посчитаны правильно. Что нам делать с этим большинством тогда? Кстати, глава государства рассказывал же ситуации, сам приводил примеры, когда было предложено пересчитать на некоторых участках голоса, но это оказалось ненужным. Посмотрите, там, где мы пытаемся идти на диалог, та сторона говорит нам: это не нужно.

- [об участниках протестных акций] И мне интересны были эти люди, которые выходят. Интересно, о чем они думают, что их двигает, чтобы выходить. И я туда ходила. Просто шла в толпу, шла навстречу этой толпе. Знаете, честно скажу, у меня было ощущение секты, реально. <…> В толпе понять, что они хотят, было невозможно.

Я пыталась разговаривать с людьми. Когда они говорят «Я хочу свободы», я спрашиваю: «Какой свободы?». Никто не может объяснить, какой свободы. Эти люди, которые были там в толпе, к идеологам не ходят и даже не знают, кто это такие. Они не приходили, им не нужно было приходить куда-то со своими проблемами. А у многих, если честно, и проблем нет. Просто: все пошли, и я пошел. Захотелось мне быть невероятным — я пошел быть невероятным.

- Я вообще не считаю, что на этой почве [символики] у нас есть некий конфликт. Объясню, почему. У нас есть государственная символика — флаг, герб, гимн. Символика была принята народом, мы определили, что это наша символика. Она есть. Какие еще могут быть вопросы по поводу того, что является государственной символикой? <…> Для меня это не конфликт символик.

Конфликт символик был бы, если бы я — член какого-то общественного объединения, и я считаю, что символом этого общественного объединения должно стать, условно, звезда, а вы — тоже член общественного объединения — считаете, что должен стать квадрат. И вы пропагандируете свой символ, я свой, и мы начинаем бороться, чей символ победит. Это понятно. Но когда у нас есть определенная государственная символика, за которую проголосовал народ, о конфликте каких символик мы можем говорить?

- [о смерти Александра Тарайковского] Убит или умер? Ну я, например, не видела результатов экспертизы, я не могу сказать точно, как этот человек умер. <…> Но ведь дело еще не закрыто. Следственный комитет работает, как я могу озвучить то, что не подтверждено? Чем я буду отличаться от той стороны? Мы же не разбрасываемся фейками, не рассказываем какие-то вещи, которые не имеют подтверждения.

- [о Сергее Тихановском] Ну, мы просто видим по-разному какие-то вещи. Сергей Тихановский видел плохое, а на плохом сделать пиар, словить хайп всегда просто.

- Для меня в нашей стране оппозиции нет. И оппозиционных средств массовой информации тоже нет. Оппозиция должна быть конструктивной. Оппозиция должна не разрушать государственность и следовать законам этой страны. Люди, которые придерживаются иных взглядов, имеют право высказывать свое видение той или иной проблемы, говорить о своих взглядах, иметь свое мнение, указывать на какие-то недостатки, проблемы, при этом не разрушая государственность и следуя законам страны.

Тогда это конструктивная позиция. Но когда это люди, которые не несут конструктивизм, которые изначально настроены на то, чтобы разрушить страну, в которой они живут — для меня это не оппозиция и не патриоты. Какие это патриоты? Я бы скорее назвала это другим словом.

- Что тогда для вас патриотизм, если они [оппозиционные СМИ] выражают патриотизм? Скорее, это какие-то экстремистские взгляды на страну. Когда «давайте мы ее задушим, давайте мы ее разрушим, давайте мы разрушим экономику, давайте мы не пустим сюда чемпионат мира по хоккею, давайте мы сделаем все, чтобы эта страна оказалась в изоляции». Чтобы все до ноля стереть абсолютно — это что, патриотизм? Это любовь к Родине?

- [о риторике государственных СМИ] Но ведь сейчас действительно идет информационная война. Но ведь война информационная развязана не нами. <…> Мы не развязывали эту войну, мы защищаем то, что у нас есть — свое государство, свою страну, свой народ.

- Вот сегодняшнее письмо из Гомельской области. Пишет Анна, молодая мама, ей 23 года, учится заочно на юридическом факультете. «Обращаюсь к вам, потому что сил нет больше терпеть массовые беспорядки. Прошу вас, примите меры, которые будут лишать гражданства всех, кто стремится разрушить нашу страну без права восстановления в гражданстве». То есть, вы понимаете, что у людей есть запрос? У наших людей всегда был запрос на справедливость. Они имеют право жить так, как они хотят жить, как они определились, как они привыкли. И этот всплеск отдельных граждан, их попытка создания конфликта на почве символики, на любой другой почве — это их попытка создания обострения ситуации, создания конфликта.

- Видимо, когда проходил процесс становления нашего государства, это были такие годы, когда важно было заниматься экономикой, важно было поднимать государство, предприятия, давать людям работу, и мы увлеклись этими моментами. А любовь к Родине оставалась как то, что должно быть априори, мы не воспитывали это, и к чему мы пришли?

Ведь был период, когда все белорусское — это плохое, а вот посмотрите, как живут там. А там — это хорошо. <…> Это идеология недоработала, причем здесь недоработал каждый из нас как идеолог своей семьи. Потому что каждый из нас должен понимать, что первое, чему он должен научить своих детей — это любить свою страну, которая является ну как бы Родиной.

- Вопрос очень хороший, чем занимаются идеологи. <…> Но по сути, это ведь воспитание. Это формирование общества, воспитание общества. Для меня идеологи, если говорить о семье, это как мама в семье, которая воспитывает, учит любить, учит отделять хорошее от плохого, формирует ценности семейные. Идеолог тоже этим должен заниматься.