Финляндия и Швеция собираются вступить в НАТО из-за войны в Украине. Путин и тут просчитался?

По данным СМИ, уже летом 2022 года Финляндия подаст заявку на вступление в НАТО. Вслед за ней это должна сделать и Швеция. Если они вступят в НАТО, общая протяженность границ стран, состоящих в альянсе, с Россией увеличится вдвое.

О том, как быстро военный блок примет решение, что оно будет значить для альянса и Кремля, как изменится положение России и где она будет искать союзников, ‎Медуза поговорила с Кириллом Шамиевым — политологом и специалистом в области гражданско-военных отношений.

— Сразу после 24 февраля глава правительства Финляндии Санна Марин подчеркивала, что решение о вступлении в НАТО не будет приниматься в спешке. А в Швеции, по данным шведского общественного телеканала SVT, еще в конце февраля вступление в альянс поддерживал 41% населения. Ситуация внутри стран действительно изменилась так быстро? 

— Судя по всем более поздним финским и шведским опросам, мнение действительно поменялось. В марте уже около 62% финнов считали, что нужно вступать в НАТО, и всего лишь 16% были против. Для сравнения: в 2017 году всего 22% финнов поддерживали присоединение к альянсу. С Швецией похожая ситуация, хотя там и раньше большой процент граждан положительно относился к членству страны в организации. Сейчас это примерно 59% населения.

Главное, что изменилось, — ведение войны. Понятно, что вторжение все осуждают, никто в Европе его не поддержит. Но для политики также имеет значение то, как эта война ведется: [в СМИ появляются] кадры разрушенных городов, нарушения всех правил ведения войны, убийств мирных жителей.

Естественно, что самые обычные люди, которые и не должны разбираться в особенностях военных действий, поняли: даже если Россия не сможет оккупировать, например, Финляндию, она может нанести огромный вред, в том числе смертельный. Люди почувствовали, что не находятся в безопасности, ну а НАТО — это единственный альянс, который резко повышает защищенность страны. 

При этом в отчете правительства Финляндии об изменившейся ситуации в сфере безопасности нет никаких рекомендаций по вступлению в НАТО, однако написано, что под зонтиком альянса защита страны будет усилена. Там же успели рассмотреть и вопрос ядерного оружия. Государство не будет обязано принять такие вооружения — а именно такая перспектива и беспокоила финских граждан.

— Насколько вероятно, что власти Финляндии и Швеции действительно решатся и подадут заявки? Насколько они готовы к вступлению с военной точки зрения?

— По моей субъективной оценке, возможность этого [подачи заявок], как и последующего вступления, — 70%. Финляндия — наиболее вероятная страна для вступления, по крайней мере судя по политической поддержке партий — абсолютное большинство среди них выступает за присоединение к блоку.

В Швеции ситуация посложнее, здесь много сомнений из-за двухсотлетнего нейтрального статуса, это будет большой шаг для страны.

Но при этом обе страны говорят, что не хотят вступать по отдельности. По многим причинам: как из-за политической близости, долгих дружественных отношений, так и с точки зрения военной безопасности. Ведь если членом НАТО станет только Финляндия, Швеция останется единственной нейтральной в регионе, что создаст дополнительную угрозу.

И связка этих стран может замедлить процесс, потому что в Швеции сейчас проходят консультации в правящей партии и результаты обсуждений станут ясны только к саммиту НАТО в Мадриде в конце июня.

Никто не сомневается, что Швеция и Финляндия соответствуют критериям НАТО. Они и до этого активно кооперировались, участвовали в оборонных инициативах и военных учениях со странами — членами альянса.

Да и в целом, например, финская армия считается серьезной боевой мощью на Европейском континенте. Плюс и в Финляндии, и в Швеции существует концепция тотальной обороны: в случае атаки защищать страну будут все граждане. Это считается оптимальным стандартом.

То есть с точки зрения процессов вступления проблем возникнуть не должно, разве что длительность. 

— Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг отмечал, что альянс обеспечит Финляндии и Швеции возможность оперативного вступления в свои ряды. Насколько это длительная процедура, реально ли ее ускорить и пойдут ли на это члены организации в реальности? 

— Я думаю, под оперативностью они имели в виду именно технические вопросы соответствия стандартам. Как это выглядит процедурно? Страна информирует НАТО о своем намерении.

Затем государства — члены блока консультируются и направляют ответное предложение подать заявку. После этого начинается процесс, где страна должна продемонстрировать свое соответствие всем критериям членства в НАТО — это и демократия, и политические институты, экономические и военные критерии, гражданский контроль за силовыми структурами.

Цель всех этих стандартов — убедиться, что новая участница сможет соблюдать статью 10 Североатлантического договора, продвигать и развивать его принципы, то есть вносить вклад в безопасность Евроатлантического региона.

И Финляндия, и Швеция всему соответствуют идеально — даже лучше некоторых стран-членов, например Румынии, у которой большие проблемы с гражданским контролем силовых структур.

Но если выявляются несоответствия, начинается «План действий по членству» — как сейчас у Боснии и Герцеговины. Это, скажем так, планы реформ. Такую опцию хотели иметь Грузия и Украина, но пока не получили. Полагаю, что Столтенберг имел в виду, что этот этап Швеции и Финляндии не потребуется или что в план реформ будут внесены небольшие формальности.

Финальная стадия — это составление протокола о вступлении и его ратификация всеми странами НАТО. Например, последний этап в случае Северной Македонии занял около 13 месяцев. А в случае с Финляндией и Швецией могут возникнуть и более долгие проволочки, так как ситуация здесь более горячая и проблематичная.

Формально никаких ограничений и сроков не установлено, все будет зависеть от политической составляющей в каждой стране — члене альянса. 

— Существуют ли страны в НАТО, которые могут затянуть или затруднить процедуру вступления Финляндии и Швеции? Какие рычаги может использовать Кремль, чтобы повлиять на ситуацию?

— Я вижу две страны, которые могут замедлить процедуру [это Франция и Венгрия]. 

Все, разумеется, смотрят на Венгрию как на главного если не союзника, то партнера Кремля в Европе. Но пока публично не высказывалось никаких оснований для того, чтобы Венгрия сопротивлялась вступлению Финляндии и Швеции — в отличие от ситуации с Украиной.

Тогда Венгрия лоббировала свои интересы по защите венгерских меньшинств в Закарпатье. Но сейчас, особенно в условиях идущей войны, непонятно, за что можно было бы зацепиться. 

Многое будет зависеть от результата президентских выборов во Франции. Мы можем представить, что, например, в случае победы Марин Ле Пен, которая негативно относится к НАТО, может начаться выход Франции из объединенного военного командования Североатлантического договора. Это тоже может замедлить процедуру для Финляндии и Швеции. 

— Если страны все-таки войдут в НАТО, какие преобразования произойдут? Возможно ли, что они будут ставить альянсу условия, что размещать на их территории, а что нет?

— Прогнозировать тяжело, но я думаю, что Финляндия и Швеция будут требовать неразмещения иностранных военных баз на своей территории. Но только если на войне с Украиной не произойдет какой-нибудь еще более страшный кошмар — например, применение ядерного оружия.

Дело в том, что страны хотят усилить свою безопасность, а не угрожать России захватом Выборга или Санкт-Петербурга, которые им не нужны. Поэтому можно ожидать, что наиболее вероятный сценарий — это политическое вступление, участие вооруженных сил и политических институтов во всех процессах НАТО.

Но по крайней мере на короткую перспективу — это отсутствие военных баз и, разумеется, размещения ядерного оружия в Финляндии и Швеции.

Однако все будет зависеть от того, как будет развиваться противостояние России с Украиной и не перерастет ли оно в масштабный региональный конфликт. 

— Что членство этих стран будет значить для НАТО? Какие преимущества получит альянс?

— НАТО очень хочет, чтобы Швеция и Финляндия к ним присоединились. У обеих стран высокотехнологичные военные силы. Хельсинки недавно закупили 64 истребителя F-35A: их произведут и доставят в течение 10 лет, но все равно.

Плюс это богатые страны, они значительно усилят коллективную оборону и возможность ответов на кризисы. Финское правительство уже как раз согласилось увеличить оборонные расходы на 2,2 миллиарда евро. При этом финансовые и экспертные затраты для НАТО [на эти страны] очень маленькие — такой хороший подарок.

Единственный возможный недостаток — фактическое увеличение количества членов альянса с 30 до 32. Так как в НАТО все решения принимаются методом консенсуса, то возможно снижение скорости принятия решений. Одно дело, когда вы Словакия и у вас мало возможностей политически противостоять желаниям США.

Другое дело — когда вы Финляндия и без вступления в НАТО в военном плане самодостаточная. А еще вы к тому же находитесь в непосредственной близости к России и вас связывает тяжелый опыт и соперничества, и войны, и человеческих взаимоотношений.

Так что мнение Финляндии может замедлить достижение консенсуса в альянсе.

— Насколько на этом фоне укрепятся политические и переговорные позиции НАТО? Будет новая фаза отношений между этим блоком и Кремлем? 

— На самом деле у альянса укрепится прежде всего уверенность в своих силах и способности проводить ту политику, которую они заявляли с самого основания, — о праве наций выбирать оборонные союзы.

Финляндия и Швеция, вступая, привнесут серьезные военные возможности плюс непосредственные границы с Россией. В итоге НАТО будет чувствовать себя гораздо увереннее в военном смысле — защищеннее от возможной российской дестабилизации.

По поводу диктования [Кремлю] каких-то вещей — это достаточно сложно. Потому что НАТО — это именно оборонный альянс, и чтобы что-то диктовать, необходимо, чтобы все страны-участницы на это согласились. Пока непонятно, как это сделать.

Непонятно и то, что это могут быть за вещи, учитывая ядерный паритет, очень серьезные возможности российских вооруженных сил и агрессивную внешнюю политику Кремля.

При этом нужно делать кросс-страновое сравнение, смотреть на зависимость конкретных участниц блока НАТО от поставок российских энергоресурсов.

Финляндия в этом случае достаточно зависимая, и ожидать, что финны резко начнут проводить агрессивную политику, не надо. С этой точки зрения они смогут диктовать только продолжение политики о праве наций на выбор оборонных союзов.

Я полагаю, что главной целью усиливающегося влияния НАТО будет сдерживание России.

Большая часть политиков понимает, что с Владимиром Путиным что-то не то, что с ним невозможно договориться. Когда договориться не получается, а воевать никто не хочет, нужно максимально снизить вероятность военного столкновения. Что здесь могут сделать Финляндия и Швеция?

Полноценно участвовать во всех структурах НАТО — по обмену информацией, в том числе разведывательной, по совместному оборонному планированию, усилению слаженности вооруженных сил, объединению командных структур. По сути, создавать единую армию под зонтиком организации. 

И еще важный момент — про региональное влияние. Вступление двух стран в НАТО усилит безопасность Балтийского региона (прежде всего, Литвы, Латвии, Эстонии) не только в военном смысле, но и в смысле защиты от киберугроз, гибридных атак. То есть в целом возможности России по жесткому силовому влиянию на прибалтийские страны снизятся.

— Издание The Times задается риторическим вопросом, не станут ли Швеция и Финляндия в НАТО огромным стратегическим просчетом Путина. 

— С технической точки зрения это большой просчет. Даже если бы Россия была демократической страной с напряженными отношениями с Западом, Финляндия — это потенциально более 1300 километров общей границы с НАТО. И это, очевидно, будет восприниматься результатом страшной войны с Украиной.

При этом, когда Владимир Путин начинал войну, он несколько раз говорил, что вступление Украины в НАТО создаст жизненную угрозу для России из-за времени подлета ракет. Технически такой же аргумент можно применить и к Финляндии из-за близости к Санкт-Петербургу.

Но политически, я думаю, это работать не будет, потому что в образном смысле Финляндия не является для сторонников Кремля такой же близкой страной, как Украина.

С точки зрения сдерживания и давления мы можем говорить и об усилении разведывательных возможностей. Американские самолеты-разведчики — очень мощное средство, они могут в том числе прослушивать коммуникации. И в этом случае — да, появится возможность для появления баз и использования таких средств на границе, от которой недалеко до Санкт-Петербурга.

К тому же есть проблема Калининграда и в целом Балтийского моря. Вступление Швеции и Финляндии в альянс автоматически сделает Балтику натовской. Учитывая, что фактически может начаться сухопутная блокада Калининграда, Россия, конечно, все равно сможет доставлять ресурсы кораблями по Балтийскому морю, но по геополитической логике это создаст потенциальную угрозу для российского региона. 

Еще одна точка напряжения — это Арктика и ее милитаризация. Никто не скрывает, что как США, так и Россия, и другие страны смотрят на Арктику как на потенциальное место если не для конфликта, то для соперничества за разработку ресурсов и исследование региона в условиях климатических изменений.

— При этом пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков говорил, что потенциальное вступление Швеции и Финляндии в НАТО не является экзистенциальной угрозой для России. Такая точка зрения справедлива?

— Объективно это так и есть. Ни одна страна — член НАТО не представляет себе войну с Россией. Все прекрасно понимают, что без применения ядерного оружия Кремль очень быстро проиграет, поэтому стране придется его применить.

И это ядерное оружие полетит не только в США, но и в сторону всех стран — членов НАТО на Европейском континенте. Соответственно, в реальном стратегическом плане это крайне маловероятно.

При этом с политической точки зрения все и так понимали, что Финляндия имела тесные связи с западными государствами, в том числе и участниками НАТО. И даже не будучи в составе блока, в случае если, например, Россия совершенно сойдет с ума и нападет на эту страну, возможности просто смотреть и ничего не делать у других европейских государств почти не будет.

В том числе и из-за членства в Евросоюзе, которое накладывает обязательство о взаимопомощи в случае военной агрессии.

Однако здесь нужно различать вероятность такого события и его опасность. Мы понимаем, что люди в силовых структурах мыслят в очень секьюритизированном контексте: если есть даже маленькая вероятность такого столкновения, это очень плохо. Со вступлением Швеции и Финляндии в НАТО вероятность наступления войны, в том числе и ядерной, повышается. По моему мнению, на чуть-чуть, но для военных это уже вызов. И Кремль воспримет это очень серьезно.

— Каких конкретных ответных шагов можно ждать от Кремля? Заместитель министра иностранных дел России Александр Грушко заявил, что вступление Финляндии и Швеции в альянс радикально изменит военно-политическую ситуацию. В чем это может выразиться?

— Как во внешней, так и во внутренней политике прогноз негативный. В целом можно ожидать, что Россия сейчас продолжит свою агрессивную риторику. Это будет большая милитаризация Балтики и Арктики. Будет увеличение численности и усиление в техническом плане сухопутных сил в Ленинградской области, в Карелии, потенциальное размещение ядерного оружия в Калининграде. 

Возможно, в политическом плане со стороны России могут быть приняты новые меры по охране границы с Финляндией.

В целом ситуация для простых российских граждан станет хуже, расходы на оборонную промышленность будут расти.

Точно могут быть кибератаки, которые и сейчас происходят. Известная штука: когда президент Зеленский по видеосвязи выступал перед финским парламентом, государственные сайты [Финляндии] обвалились — скорее всего, из-за российских атак. Мне кажется, многие наблюдатели считают: «Подумаешь, кибератака!»

Но на самом деле западные эксперты в области безопасности смотрят на них как на возможную предтечу военного вторжения. И сейчас разрабатываются формальные правовые аспекты того, как реагировать на такие нелетальные агрессивные действия.

Во внутренней политике усилится ощущение окруженной крепости, что «американцы еще сильнее окружают нашу страну». Нужно будет искать новых врагов. 

С другой стороны, во внутренней политике редко важен холодный расчет и рациональные комментарии. Значение имеют образы и страхи. Так что Кремль, я предполагаю, будет показывать, что ничего страшного не произошло и никакой это не просчет [со стороны властей]. Потому что российским гражданам создали образ, что если Украина вступит в НАТО, то это полный кошмар: «Это же наши люди, да там еще и нацисты».

 А для Финляндии такого образа не создано, это очень успешная, но другая страна. Пропаганда сосредоточится на том, что Россию окружают, но это произошло бы в любом случае, и эти страны всегда были с Западом.

— Насколько Москва способна масштабировать свое влияние в других странах и регионах, чтобы компенсировать расширение НАТО?

— Вопрос на миллион долларов. Я думаю, [Кремль] вовсю надеется на Францию, на потенциальную возможность избрания президентом Марин Ле Пен. Если Пятая Республика действительно выйдет из военных структур НАТО, это будет большой подарок для Москвы.

В целом ситуация с политикой Кремля по дестабилизации, по наращиванию неопределенности, разрушению единства стран Запада хуже, чем была до войны. Потому что эта война очень сплотила западные государства, за исключением, может быть, Венгрии — и даже она не сильно противится санкциям.

Венгрия и остается последним партнером Кремля в Евросоюзе. Тем более сейчас складывается интересная ситуация, где Германии, как главному получателю российского газа, выгодно наличие Венгрии, на которую всегда можно скинуть вину за то, что санкции по эмбарго российских энергоресурсов не проходят.

Условное такое, неформальное соглашение: Венгрия все саботирует, а российский газ и нефть поступают в Германию и сохраняют ее экономику от удара.

Одновременно США пытаются давить на страны, сохраняющие нейтралитет. Индия уже отказалась от закупок российских вертолетов, думаю, именно из-за давления Штатов. Китайские компании ограничивают сотрудничество с Россией, опасаясь вторичных американских санкций. Поэтому картина в целом негативная.

Я не вижу опций у Кремля в потенциальных возможностях расширить влияние и дружеские связи. Кроме, разумеется, сохранения отношений со странами — членами Евразийского экономического союза.

С другой стороны, есть проблема потенциального эмбарго, причем с российской стороны — подачи газа в Европу. Такой шаг со стороны Кремля создаст внутриполитические проблемы для многих стран, зависящих от этих ресурсов.

Думаю, ограничения могут делаться [со стороны Кремля] с расчетом на то, чтобы изменить ситуацию, чтобы граждане сказали: «Эй, хватит соперничать с Россией, нам нужно обогревать свои дома». Сейчас это только-только начинается, и особенно острой проблема станет к отопительному сезону, к осени.

Кроме того, война очень сильно повредила глобальной экономике, она повышает общемировую инфляцию, цены на продовольствие. И это не говоря уже о регионах Ближнего Востока и Африки, где, если стоимость зерна очень сильно повысится, возможны революции. Здесь угрозы также возрастают.

— Зампред российского Совбеза Дмитрий Медведев, говоря о возможных ответных действиях России, заявил о конце безъядерного статуса Балтики — в случае вступления Швеции и Финляндии в НАТО. К каким последствиям может привести перемещение российских ядерных вооружений туда?

— Как считают прибалтийские страны, российское тактическое ядерное оружие уже есть в Калининграде. Там существует хранилище, и Россия уже могла перебросить боеприпасы. Насколько это станет официальной политикой — непонятно. Здесь получается такая игра: окей, ядерное оружие разместят в регионе, но тогда Соединенные Штаты могут разместить свое вооружение в странах Восточной Европы и мы приблизимся к ядерной конфронтации. Глобальная безопасность станет гораздо хуже.

В Кремле сохраняется понимание о ядерном сдерживании, о попытках заключения новых договоров по ядерному разоружению. Я склонен проявлять осторожный оптимизм, что, возможно, они понимают, что никакая эскалация стратегических выгод не принесет, всем будет только неприятнее — как странам Восточной Европы, так и России.

Осторожно предположу, что [дискуссии про ядерное оружие в Балтике] это больше попытки запугать, «помахать саблями», а не реально принятое решение по официальной атомизации Калининграда и приграничных регионов.

— И все-таки последствия от присоединения к НАТО Финляндии и Швеции для Кремля хуже или лучше, чем если бы в блок вступила Украина?

— С политической точки зрения это все-таки лучше — по крайней мере, в нынешних условиях. Для внутренней политики повестку в сторону именно Украины накачивали давно: что присоединение к НАТО этой страны — это конец России.

Кроме того, был страх отгораживания Киева от влияния Кремля. Вступление в альянс накладывает институциональные обязательства, это практически ставит крест на возможностях неофициального влияния, на попытках коррумпировать местные элиты.

Потому что коррумпируй не коррумпируй, а из НАТО уже почти невозможно будет выйти для Украины. С Финляндией уже давно не говорят о прямом российском влиянии, это страна, которая существовала независимо даже в советское время и умудрялась выстраивать конструктивные отношения с СССР. Поэтому в случае вступления Финляндии в НАТО [у России] меньше страхов из-за потенциальных политических потерь.

В военном плане, думаю, это тоже лучший сценарий, чем [был] с Украиной. Потому что, учитывая 2014 год, Крым, начало войны в Донбассе и в целом историю имперских отношений России и Украины, можно было ожидать, что Киев был бы на общественном уровне более антироссийским.

Зонтик обороны НАТО помогал бы закупорить эти антироссийские настроения без возможности для России их размыть или снизить. В Финляндии [и Швеции] же такие настроения носят менее острый характер. И можно ожидать, что, если война закончится, пройдет 10–20 лет, и общество начнет относиться к России более нейтрально. С Украиной, скорее всего, это [уже] невозможно.

Так что да, если отвечать кратко, вступление Финляндии и Швеции в НАТО — это лучшее из зол [для Кремля].

— То есть и «специальная военная операция» на границе, скажем, с Финляндией вряд ли будет возможна?

— Совершенно невозможна, потому что Кремль не может сейчас и Украину победить, а с Финляндией не получится победить вообще. Финские вооруженные силы гораздо более боеспособны, слаженны, интегрированы в натовские стандарты, чем украинские.

Я не думаю, что здесь возможен вооруженный конфликт — при условии, что Путин сохранил остатки рационального мышления.

С другой стороны, даже после Крыма Финляндия сохраняла хорошие межрегиональные отношения с Россией, активно старалась помогать карельскому, вепсскому, финскому меньшинствам в Карелии и приграничных регионах. До недавних пор у нас был упрощенный визовый режим для жителей Ленинградской области и Санкт-Петербурга.

И вступление в НАТО совсем закроет возможности для взаимодействия people-to-people, вне высокой политики.