Филипп Чмырь: «Пока меня не лапают за зад, я отношусь ко всем хорошо...»

Филипп Чмырь — это его настоящее имя. Лидер известной группы “Drum Ecstasy” рассказал, для кого не согласится выступать ни за какие деньги, взяла ли жена его фамилию, и как еще в Советском Союзе хотел быть президентом Беларуси.

— Всю осень 1997 года музыканты “Drum Ecstasy” играли концерты в школьных платьях под лозунгом “В джангле только девушки”. Это была акция в поддержку трансвеститов. Как лично вы относитесь к людям нетрадиционной ориентации?

— Пока меня не лапают за зад, я отношусь ко всем хорошо. Всегда шучу, что не люблю парней, которые увлекаются парнями, по одной причине — в стране больше женщин, чем мужчин, и потому такой выбор для меня немного странен. А девушки, по понятным причинам, выбирают девушек.

Общаясь даже с продвинутыми, европейски ориентированными, всеми такими интеллигентными и свободомыслящими парнями, могу заявить, что все они — конченые подонки и сексисты. Сексизм — проблема нашей страны. И из этого многое вытекает: низкая культура отношения мужчины к женщине, его агрессивное поведение, его неуважение к себе и к ней.

У нас изначально мало свободных девушек. Вот почему я так балдею от Европы — там идешь по улице и видишь совершенно других женщин: независимых, свободных... Ведь куда приятней влюбиться в свободного, независимого человека, чем в какую-то рыбу-прилипалу, которая будет потихонечку сосать из тебя соки и пытаться переделать.

Поэтому многие мужчины и боятся женщин — их вначале заманивают, а потом заставляют одеть тапочки. Союз между мужчиной и женщиной должен быть равноправным.

В Европе два равноценных человека просто решают, что им хорошо и удобно быть вместе... У этой женщины есть велосипед, собачка и два часа на тебя. И это прекрасно!

— “Drum Ecstasy” участвовали в таких проектах, как “Стоп СПИД”, “Защити себя”, “Скажем детям да”... Лично вы считаете себя социально активным человеком?

— Моя социальная активность проявляется в том, что почти каждый день я пишу замечания в жалобную книгу. Люди вкладывают большие деньги в свой бизнес, а после этого тот, кому дали там работать, просто не выполняет свои обязанности. В таких случаях я, конечно, сражаюсь и за того, кто вкладывает деньги в это, и за себя, как за того, кто платит деньги.

Я борюсь с нашим “излюбленным” славянским сервисом везде: начиная с ресторанов и заканчивая банками. Если в меню написано, что это эспрессо, то это должно быть эспрессо, а не грязная вода.

Меня уже везде узнают. Бывало такое, что я приходил в ресторан и мне приносили вместе с меню сразу жалобную книгу...

Но я ведь прихожу в следующий раз в это же кафе и вижу что кофе стал гораздо лучше! Может, они плюнули туда для пенки, но пенка-то прекрасная!

— Считаете ли вы, что искусство должно быть аполитично? Или в нашей стране это невозможно?

— Искусство должно заниматься вечными темами — отношениями людей, глубинными страхами человека. Оно должно больше работать с личностью, чем с обществом.

Но в ситуации, когда существует нездоровое общество (а я считаю, что наше общество сейчас болеет), тебя просто заставляют заниматься этим... Не могу сказать, что я с оппозицией. Я не вижу разницы между теми, кто сейчас у власти, и теми, кто может к ней прийти. Они одинаково опасны для творческой, свободной личности.

Все помнят фразу молодежного подразделения БНФ о том, что их беспокоит нецентрализованное существование молодежных организаций в Беларуси, и что они хотят их всех объединить под своим крылом. Чем они отличаются от БРСМ?

— Но в то же время вы говорите “Подождем...”. А чего тогда ждать, если, по-вашему, одни не лучше других?

— Я надеюсь на третью силу, которая появится со сменой власти, надеюсь, что у следующих хотя бы оппозиция нормальная будет. Проблема не в том, что в Беларуси 94% голосуют за президента Лукашенко. Да пусть даже 99%! Но оставшийся один процент имеет те же самые права, что и 99%, проголосовавших “за”.

Меня не интересует, на чьей стороне будет сила, в какую сторону мы будем гнать газ. Мне важна свобода людей, которые не хотят идти в строю.

— Ваша группа выступает на высокооплачиваемых мероприятиях. Ниже какой суммы не будете выступать?

— Ниже нуля никогда не согласимся играть. Если нас приглашают на какие-то социальные проекты, то мы без вопросов выступаем бесплатно. Даже в минус иногда уходим. Есть мероприятия, затраты на которые мы берем на себя. Были даже такие случаи, когда мы отменяли ради этого коммерческие концерты.

Но если берем, то берем дорого. Мы вообще дорогая группа.

— А где и для кого ни за что не выступите, не согласитесь играть ни за какую сумму?

— Для Дмитрия Павличенко, которого подозревают в устранении Гончара, Захаренко, Красовского и Завадского, явно ни за какие деньги не согласимся выступать. Мы не хотим работать с БРСМ. Потому что не считаем их демократической структурой.

Мы не хотим работать на государственных мероприятиях. Нет, мы не оппозиционеры, и не хотим таковыми быть, нас больше заботит социальная проблематика, свобода слова, свобода личности и права человека. Мы точно так же можем отказать БНФ, если они ерунду предлагать будут.

— Группу в силу торжественности барабанного звучания часто приглашают на свадьбы. Как играется на таких мероприятиях и что за люди приглашают вас на свадьбы?

— Самые разные люди. Играем с удовольствием. Мы музыканты и должны как-то зарабатывать деньги. К тому же такие красивые невесты, что просто глаз не оторвать!

Мы встречали невесту из загса, как-то в девять утра помогали жениху “вышибать” невесту из дома. Даже на среднестатистические свадьбы все чаще и чаще приглашают барабаны.

— А какая музыка играла у вас на свадьбе?

— У нас звон бутылок стоял, а не музыка (смеется). Мы просто “зажали” свадьбу. Мы решили расписаться незаметно для всех. Нам негде было отмечать, мы делали ремонт, у нас и времени не было. Мы тихонечко расписались, потом нас рассекретили, и случилась спонтанная пьянка.

— Расскажите про свою жену.

— Она у меня умница, красавица, очень, как это модно говорить сейчас, продвинутая женщина во всех отношениях. Она работает в шведском посольстве, занимается там вопросами культуры. Увлекается фотографией...

В целом у нас одинаковые взгляды на жизнь, но можем и сильно не сойтись в чем-то. Вплоть до того, что можем спиной друг к другу лечь спать.

Я, например, за легализацию всех видов наркотиков, она — против. Я — за большую либеральность в обществе, с одной стороны, а с другой — за местное закручивание гаек. Например, я против рекламы, рассчитанной на детей. Потому что дети не являются людьми, принимающими какие-то финансовые решения, и родители могут иметь совершенно негативное отношение к этому продукту.

— Думаете ли вы с женой о детях не только в контексте рекламы?

— Думаем. У нас все проектно, и дети в расписание внесены... Я бы хотел одного своего ребенка, а если больше, то взял бы адаптированного, усыновленного ребенка. Потому что детей много, а родителей хороших мало.

— Кем вы мечтали стать в детстве?

— Рок-звездой. Или президентом.

Еще в Советском Союзе я хотел быть президентом Республики Беларусь. Все надо мной издевались и говорили: ты с ума сошел, президентом Беларуси быть нельзя, потому что у нас Советский Союз.

Но все меняется, и мечты становятся реальностью! Сейчас я подумал, что президентом быть не хочу.

А вот стать депутатом входит в мои планы. Я чувствую, что как от депутата от меня в будущем будет толк. Поэтому когда страна станет демократичной и адекватной, я попробую себя на этом поприще.

— В одном из интервью на вопрос о том, легко ли жить с фамилией Чмырь, вы ответили, что жить великолепно, главное — дожить до 18 лет. А что было до 18?

— До этого была незащищенность от постоянных насмешек. Реакция окружающих была и есть постоянно, но сейчас я знаю, как этим пользоваться.

На самом деле иметь такую фамилию — это очень-очень классно! Тебя никто никогда не забывает. Я мог бы взять мамину фамилию, но фамилия Кравцова — что это такое? Как с этой фамилией жить? В тоске только.

Я мог взять красивую фамилию бабушки — Данилевская. Но тоже как-то постно.

Фамилия должна быть острой. Вот мне нравится мужская фамилия Бабоед. Фантастика! Иногда я завидую таким фамилиям, думаю — вот это фамилия, вот ее бы я взял...

— Взяла ли жена вашу фамилию?

— Нет, даже моя мама не взяла фамилию моего папы. А зачем женщине брать фамилию мужа? В этом уже есть что-то не то, подчинение женщины мужчине. Это рудимент, который должен отвалиться у нашего общества.

Женщина периодически уходит от мужчин, и что, она должна коллекционировать их фамилии? Я считаю, что она должна носить фамилию семьи, из которой она пришла.