Феномен Алексея Полуяна. И его «Куража»

Кадр из фильма «Кураж»

В то время как один известный белорусский режиссер в интервью популярному видеоблогеру сетует на то, что беларусские СМИ методично обделяют вниманием его художественные продукты, признанные международной общественностью, имя другого белорусского режиссера не покидает наше медиапространство. В чем феномен Алексея Полуяна и чего больше в его «Кураже» — политического акционизма или документального кино?

До недавнего времени, ввиду отсутствия в Беларуси полноценно развитой киноиндустрии, новости о достижениях белорусских кинематографистов в нашем (не говоря о зарубежном) медиаполе были явлением довольно редким.

Положение стало меняться относительно недавно, триггером тому послужило, вероятно, появление независимых кинодокументалистов и так называемой новой белорусской волны, Дарьи Жук и ее «Хрусталя».

Фото: Silas Stein / picture alliance / Getty Images

Приблизительно тогда же в Беларуси узнали о бывшем айтишнике Алексее Полуяне, который бросил успешную работу в EPAM и уехал в Германию учиться кинорежиссуре. В 2019 году с большим успехом в Минске прошла премьера его короткометражного фильма «Озеро радости», снятого по мотивам одноименного романа Виктора Мартиновича.

«Озеро радости» стало первым короткометражным (полу)белорусским фильмом, собравшим самый большой столичный кинотеатр «Москва». С того момента имя режиссера постоянно мелькает в заголовках СМИ.

Во-первых, потому что фестивальная одиссея «Озера радости» имела какую-то протяженность и об этом довольно часто писали, а во-вторых, потому что Полуян «выстрелил» с «Куражом».

«Кураж» — не единственная картина, снятая о белорусских протестах, есть еще документальные «Мы не знали друг друга до этого лета» Ольги Абрамчик и «Калі кветкі не маўчаць» Андрея Кутилы (только что ставший лучшим документальным фильмом на Варшавском кинофестивале), игровая лента «MINSK» Бориса Гуца. Но даже принимая в расчет все обстоятельства, связанные со сроками съемок и фестивальными премьерами этих фильмов, «Кураж» очевидно оказался гораздо заметнее. Так случилось не только или даже не столько из-за «величины» и значимости «Куража» для белорусов (большинство из которых, к слову, его даже не видели), но во многом из-за внимания прессы.

Недавно инфоповодом вокруг фильма стало намерение режиссера подавать заявку с картиной на «Оскар». Намерение, не действие. Это ли не медийный успех?

«Кураж» сделан по всем канонам документалистики. Угнетающую безвоздушную атмосферу страха и безысходности, законно появляющуюся в такого рода материале, режиссер разряжает комическими репликами Юры Дивакова о сатанизме или долгими попытками Павла Городницкого поймать в банку пчелу.

В этих приемах — жизненное пространство, вдох-выдох. И — фильм очень просто устроен, в нем нет ничего лишнего, он не перегружен множественностью персонажей, художественных линий и параллельных историй.

Картина не нуждается в монтажных аттракционах, материал сам по себе предельно громок, реальность фильма и так больно воздействует, бьет под дых яркостью и грохотом разрывающихся светошумовых гранат.

Помимо того, что «Кураж» — действительно большая и важная художественная работа, повествующая о болезненных и еще живых событиях, и того, что Алексей, среди прочего, талантливый пиарщик, есть еще что-то, что делает «Кураж» уникальным, выходящим за границы привычного представления.

И не только «Кураж», вообще кино Алексея Полуяна — это не только кино, точнее немного больше, чем просто кино. Может быть, именно поэтому фильмы Алексея (и то, что вокруг них) так привлекают внимание журналистов.

Кино Полуяна выходит за пределы экрана и начинает преобразовывать реальность. В «Озере радости» в главной роли снялась 12-летняя (на тот момент) Настя Пляц, режиссер нашёл героиню в одной из белорусских SOS-деревень.

Фото: Александр Васюкович, Имена

После премьеры жизнь самой Насти изменилась — и это не только о том, что девочка, до того ни разу не покидавшая пределы Могилевской области, впервые выехала из Беларуси и увидела французский Клермон-Ферран, где на кинофестивале короткометражных фильмов показали и «Озеро».

Тогда в самой Беларуси вокруг Настиной истории развернулись большие околомедийные события, «ИМЕНА» сделали большую историю об этом и собрали почти 170 тыс. рублей в поддержку проекта «Наставничество для подростков-сирот», а один из материалов в СМИ вышел тогда под заголовком: «Хачу, каб мама ўбачыла і ганарылася». Как сирота Настя снялась в самом ожидаемом белорусском фильме».

Алексей Полуян — режиссёр острого чутья и слуха: не в том смысле, что «держит нос по ветру», а в том, что прислушивается и присматривается к сдвигам реальности, чувствует, что сможет уловить в далеком отголоске.

Задумывая «Кураж» как документальный фильм о жизни «Свободного театра» и начиная снимать исключительно об этом, оказавшись в Минске летом 2020 режиссер решает сместить фокус — портретный объектив поменять на широкоугольный, точнее, не поменять, но использовать оба.

В центре повествования остаются три главных персонажа — актеры Марина Якубович, Павел Городницкий и Денис Тарасенко, но в ходе перефокусировки их роли приобретают, а точнее проявляют, дополнительное значение — они превращаются в граждан своей страны, становятся зеркалом 97% белорусов этого времени.

В тот же момент, когда Алексей решает снимать больше, чем задумывал, меняется оператор картины. Полуян начал снимать «Кураж» с Джесси Мацухом, оператором фильмов «День победы» и «Аустерлиц» Сергея Лозницы, который снимает сдержанно и держит дистанцию по отношению к материалу.

Мацух не едет в Беларусь из соображений безопасности и в Минске Полуян снимает самостоятельно, затем к нему присоединяется Татьяна Гаврильчик.

Смена операторов, а значит и смена взглядов, превращается в символическую границу — от отстраненного наблюдения и фиксации происходящего (что характерно для Мацуха и Лозницы) Полуян переходит к сознательному вовлечению и эмоциональному присутствию, Алексей выбирает быть тогда со своим народом, где наш народ к (не)счастью был, «Кураж» превращается в «Смелость».

Алексей Полуян во время акции солидарности с белорусскими протестующими. Фото: facebook/aliaksei.paluyan

На Берлинском международном кинофестивале, где состоялась публичная премьера «Куража», Алексей Полуян впервые проводит акцию солидарности с белорусскими политзаключенными. На зрительских креслах были разложены портреты людей, находящихся в тюрьме по политическим мотивам, перед показом зрители поднимали портреты над головой, а после могли забрать карточки домой и написать письмо политзаключенному: на обратной стороне снимка была информация о каждом из несправедливо задержанных.

«Это спокойная акция, без слов — все по-белорусски», — сказал тогда Полуян. Такими акциями сопровождался если не каждый, то большинство показов «Куража».

Фото: Премьера «Куража» в Варшаве / SN

7 сентября на показе в Варшаве, на следующий день после оглашения приговора Марии Колесниковой и Максиму Знаку, на зрительских креслах были разложены портреты только их двоих, перед началом зал поднял эти фотографии и замолчал, и эта тишина была оглушающей. Иногда, говоря о важном и исключительном, возможно, стоит снизить тон или вовсе замолчать, чтобы быть услышанным не только своими.

«Кураж» — это не только высказывание, как любое художественное произведение, но еще и место высказывания. Уникальность «Куража» в том, что поле высказывания расширяется, это поле говорения становится многомерным, и, что важно, оно становится таковым постфактум.

То есть, закончив фильм, Полуян его продлевает, выводя за границы двухмерной плоскости экрана. Картина заканчивается сценой из спектакля «Постигая любовь», монологом Ирины Красовской, жены бизнесмена и публициста Виктора Красовского, который был похищен при невыясненных обстоятельствах в 1999 году.

Этот монолог о том, что все эти 20 лет после убийства мужа Ирина продолжает рассказывать его историю и продолжает бороться — за честь мужа; за покой семьи; за счастье детей; за здоровье матери, которая, помогая ей пережить эту трагедию, заболела и больше не встает с постели; она борется за свою страну и за себя.

На показе в Варшаве после окончания фильма выступала волонтерка штаба Бабарико. Закончившийся монолог на экране о том же и в той же тональности воплотился и продолжился в речи девушки перед экраном.

Стирание границы между фильмом и реальностью кажется закономерным: Красовского похитили 22 года назад, Бабарико — год назад. Это продолжение одной истории. Процесс, начатый в 90-х, остался незавершенным, в этом размытом переходе и в этом частном продолжающемся разговоре — длящаяся история нашей страны.