Европейская империя

На днях стало известно, что чиновники Евросоюза согласились включить в обсуждаемые сейчас соглашения (программы действий) с Грузией и Арменией принципиально важную для последних формулировку. В Брюсселе уверяют, что речь идет не о каких-то обязательствах или обещаниях со стороны Евросоюза, а просто об "общих ценностях". Однако факт остается фактом: в соглашениях будет записано, что ЕС "признает европейские устремления" Грузии и Армении. Борьбу за включение схожей формулировки в текст своего будущего соглашения с ЕС ведет сейчас и Украина.

Сами граждане Евросоюза сегодня достаточно скептично относятся к его дальнейшему расширению. По данным последнего "Евробарометра", в целом лишь 45% граждан ЕС поддерживает включение в его состав балканских стран (Македонии, Албании, Боснии и Герцеговины, Сербии, Черногории и Хорватии), тогда как 42% против. При этом в таких ключевых странах, как Германия и Франция, большинство граждан (66% и 62% соответственно) выступают против расширения. Еще больше скепсиса вызывает возможное вступление в ЕС Турции: против него высказались 48% европейцев, за — только 39%. Перспективы принятия в Евросоюз бывших советских республик на фоне таких настроений выглядят совсем уж призрачно. Европейский союз не может расширяться такими темпами. Проблема заключается в том, что не расширяться он тоже не может.

"ЕС обязан сдержать обещания, данные балканским странам",— пишет Тим Джуда в докладе лондонского Centre for European Reform. Почему? В Сербии набирают силу радикальные националисты; если Белграду будет отказано в надежде на вступление в ЕС, это нанесет сильный удар по сербским умеренным, прозападным политикам. В Боснии и Герцеговине сейчас мир, но она фактически находится под международным протекторатом. Рано или поздно "внешнее управление будет снято": сможет ли страна в этом случае сохранить стабильность, оставаясь за рамками ЕС? То же самое относится и к Македонии: принять страну в ЕС необходимо, чтобы закрепить межэтнический мир, установившийся там благодаря европейским войскам. Албания, по сути, и так уже часть ЕС: 35% ее работоспособных граждан легально или нелегально трудятся в Евросоюзе, и похоже, что проще принять Тирану в ЕС, чем пресечь приток незаконных мигрантов.

Иными словами, если ЕС не хочет постоянно иметь "в мягком подбрюшье Европы" рассадники бедности и организованной преступности, наркоторговли и нелегальной миграции, странам региона необходимо предоставить реалистичные надежды на вступление в ЕС уже в следующем десятилетии. Предполагается, что только это и заставит местных политиков и граждан последовательно работать над решением своих собственных социальных и экономических проблем.

Подобные соображения имеют мало общего с теми мотивами, которые изначально подталкивали европейские страны к объединению. Изначально объединенная Европа была союзом государств, связанных общими экономическими интересами и имеющих сходные политические институты и социальные нормы. Переломной точкой стало принятие в евросообщество Испании и Греции "авансом" ради закрепления там демократических и рыночных преобразований. Принятие в ЕС центрально— и восточноевропейских стран уже полностью диктовалось этой логикой: необходимо было скорее зафиксировать сделанный там революционными элитами прозападный, демократический, рыночный выбор. В результате объединение из цели превратилось в средство: расширение стало инструментом экспорта институтов и обрело собственную динамику.

Но решив задачу по "стабилизации" Центральной Европы, ЕС обрел новых соседей, которых тоже нужно стабилизировать. Это классическая ловушка, в которую попадают все империи: лучший способ усмирить пограничных варваров — это завоевать их. В результате, однако, граница империи отодвигается все дальше и ей приходится усмирять все новые, все более дикие племена. Поддерживать политическую и институциональную стабильность на Кавказе и в Восточной Европе за счет надежды на вступление в ЕС, как это было в Центральной Европе, Брюссель не может. Задача — поиск альтернативных механизмов, таких как соглашения в рамках "Политики соседства": страны-соседи получают некоторые привилегии в ЕС в награду за соблюдение жестких политических, экономических, социальных стандартов. В результате, однако, меняется характер союза. Если раньше он мыслился как сообщество равных, как пространство унифицированных институтов и норм, то в результате реализации такой модели ЕС все больше будет трансформироваться в иерархическую структуру, где имперский центр окружен санитарным кордоном из всевозможных неполноправных, институционально "отстающих" ассоциированных государств-партнеров.