Эксперт по протестным движениям: акции в Беларуси напоминают восстания против диктаторов Северной Африки

Профессор политологии в Бэйлорском Университета (США); исследователь и автор научных статей о функционировании политических режимов и динамике протестных движений на постсоветском пространстве Сергей Куделя рассказал «Салідарнасці», введут ли в Беларуси чрезвычайное положение и почему участникам акций надо менять тактику.  

– Анализируя форму и динамику протестов в Беларуси, какой вариант развития дальнейших событий кажется вам наиболее вероятным?

– Протестное движение в Беларуси сразу же приобрело кросс-региональный характер, при котором очаги протестов разгораются одновременно во многих городах и населенных пунктах. Это, скорее всего, следствие отсутствия как таковых оппозиционных партий, которые могли бы диктовать условия проведения протестов через контроль над ресурсами.

Такая форма протеста представляет особую опасность для власти, так как требует высокой координации правоохранительных органов, не позволяет остановить протесты с помощью нейтрализации отдельных лидеров и создает предпосылки для распространения протестных настроений по всей стране.

Развитие таких протестов невозможно точно спрогнозировать, поскольку их динамика зависит от многих факторов. С одной стороны, тактики поведения протестующих, с другой – способов противодействия им власти и реакции на них общества.

Задача любых протестов, которые выступают с максималистскими требованиями смены власти в условиях жесткой диктатуры – привлечь на свою сторону пассивное большинство и часть бывших сторонников режима, таким образом расколов его изнутри. Для этого необходимо создавать впечатление массовости (а значит превосходящей силы) и относительной безопасности для участников протеста.

Если с первым белорусам удалось достичь относительного успеха, то со вторым намного сложнее. Хотя мы и видели, как некоторые солдаты ОМОНа опускают щиты, намного чаще в репортажах из Минска и других городов можно увидеть окровавленных людей, взрывы светошумовых гранат и наступающих охранников режима.

Тот факт, что первые протесты проходили преимущественно в ночное время также может вызвать отторжение среднего обывателя, чувствительного к рискам. Поэтому, для масштабирования протестов необходима смена их тактики и поиск форм, приемлемых для широкого круга граждан.

–  Как вы оцениваете шансы ввода чрезвычайного положения? Если введут, чем это может обернуться?

– Введение чрезвычайного положения будет признанием серьезности угрозы для выживания режима, поэтому кажется контрпродуктивным с точки зрения интересов Лукашенко. Более вероятно фактическое чрезвычайное положение в отдельных городах с массовым привлечением силовиков, но без формального признания.

Силовое удушение протестов, по сути, единственный путь, который остался у Лукашенко. Его власть держится на иллюзии массовой поддержки и личной непогрешимости. Именно поэтому он с такой маниакальной настойчивостью рисует себе эти пресловутые 80% голосов. Нет ничего страшнее для персоналистского правителя типа Лукашенко, чем десятки тысяч людей во всех городах, которые открыто кричат «Уходи!»   

– Все акции демократических сил до выборов, несмотря на саботаж, провокации и открытое противодействие властей, были исключительно мирными. Протесты 9-10 августа обрели более резкий характер. Как думаете, это адреналин, реакция демонстрантов на непропорциональное использование силы властями, чьи-то попытки раскачать ситуацию или все вместе?

– Это естественная реакция на отсутствие механизмов сменяемости власти. Выборы в диктаторских режимах, типа белорусского, выполняют функции декорации вокруг трона правителя. Они имитируют народовластие, в которое сам народ давно не верит. Если у граждан нет других инструментов влиять на власть, они будут прибегать к внеинстутициональным способам, в том числе к насилию по отношению к охранникам режима.

Эффективность таких способов – это отдельный вопрос. Есть ряд влиятельных исследований, которые указывают, что ненасильственный протест с большей вероятностью способен достичь своих целей.

Однако другие исследователи смены режимов указывают, что персоналистcкие диктатуры, такие как в Беларуси, падают преимущественно под влиянием силового давления. Это связано в первую очередь с тем, что при отсутствии сильных институтов, в том числе влиятельной оппозиции, им никто не может гарантировать безопасность после сдачи власти.

Поэтому за последние 60 лет около четверти диктаторов типа Лукашенко оказывались за решеткой или погибали от рук собственных оппонентов в результате коллапса режима. Только незначительное количество из них доживали спокойную жизнь в собственной стране, а большинство вынуждены были бежать.

– На ваш взгляд, эти протесты спонтанные или в них есть признаки того, что кто-то их оркестрирует?

– Спонтанность участия людей в протестах на улицах белорусских городов очевидна. Она проявляется в разнообразности и разноликости участников, в разных формах проявления их несогласия и частой нескоординированности их действий на начальном этапе.

Вместе с тем, попытки организовать и направить возникающий протест различными группами гражданского общества возможны и абсолютно естественны. От их эффективности и будет зависеть успех коллективного действия белорусов.

– Чем похожи и чем отличаются протесты последних дней в Беларуси от протестов, которые вы изучали в других странах? Может быть, можете привести примеры похожих ситуаций в других странах, и как они развивались.

– На первый взгляд события в Беларуси напоминают «электоральные революции» 2000-х, когда люди в странах Восточной Европы выходили на улицы против фальсифицированных выборов. Но эти революции проходили в условиях относительно свободных избирательных кампаний в полуавторитарных режимах с сильной парламентской оппозицией.

В Беларуси таких условий не было с середины 1990-х годов. Поэтому выборы в данном случае являются лишь точкой сборки разрозненных протестных групп в момент наибольшей уязвимости режима. В отличии от «электоральных революций» сам факт фальсификации выборов в Беларуси не может вызывать народного гнева – других выборов белорусы просто не знают.

Протест может вызывать лишь факт узурпации власти в стране одним человеком на протяжении 26 лет и отсутствия каких-либо перспектив ее законной передачи. Этим протесты в Беларуси напоминают восстания против пожизненных диктаторов Северной Африки (23-летнего правителя Туниса Бен Али или 29-летнего правителя Египта Мубарека) в 2010-11 годах или протесты против 30-летнего правления Роберта Мугабе в Зимбабве.

Однако во всех этих случаях уход диктаторов с политической сцены стал возможным, благодаря наличию параллельных институтов, способных усилить протест и оказать решающее давление на диктатора. В Тунисе это были подпольные оппозиционные партии и лидеры, в других странах – военное руководство. В Беларуси таких институтов нет, что значительно усложняет задачу протестующих.

На мой взгляд, протестующим необходимо в первую очередь навязывать власти свою повестку, понятную для общества, и создавать собственные параллельные институты, которые могли бы ее продвигать. Заставлять Лукашенко реагировать на требования протестного движения и втягивать его в публичную дискуссию о будущем режима.

Также необходимо искать площадки для переговоров с колеблющимися представителями властных органов и формировать структуры, способные осуществлять власть после ухода Лукашенко.

И, главное, не откладывать задачу свержения диктатуры «до следующих выборов», если протесты потеряют массовость и пойдут на спад. Как я уже говорил, особенность персоналистского режима в политическом вакууме, который он искусственно создает и поддерживает. Заполнение пространства политической активностью и регулярные акты публичного неповиновения по всей стране уже станут успехом этого протестного цикла и прологом к переменам.

– Есть ли какие-то эффективные меры, помимо заявлений, которые могло бы предпринять международное сообщество, чтобы остановить эскалацию конфликта?

– Несменяемая власть Лукашенко – это полная аберрация (отклонение от нормы) в сегодняшней Европе. Но эту проблему должны решить только белорусы. Те инструменты влияния, которые западные лидеры применяли, например, в Украине, в Беларуси у них отсутствуют. Лукашенко уже доказал свою адаптивность к внешним санкциям. Поэтому единственным сдерживающим фактором для него может быть только массовая солидарность белорусских граждан.