Эксперт объяснил, почему невозможен военный сценарий принуждения Беларуси к интеграции

Для Москвы вводить сюда войска или проводить какую-то военную операцию — себе дороже, и речь не только о деньгах, полагает Денис Мельянцов.

© Reuters / Scanpix

Координатор программы «Внешняя политика Беларуси» Совета по международным отношениям «Минский диалог» Денис Мельянцов в интервью Delfi заявил, что военный сценарий может представить только в одном случае — если Беларусь выходит из военного союза с РФ, соберется вступать в НАТО и размещать на своей территории западные военные базы.

— Россия расценит это как угрозу своей безопасности. Как в случае Украины и Крыма — критически важного для контроля над Черным морем. В головах российских стратегов такой сценарий может выплыть, если они увидят, что так называемый белорусский балкон (территория Беларуси) уплывает у них из рук, и остается оголенным Калининградский эксклав.

Но Беларусь не ставит задач ни вступать в НАТО, ни размещать у себя базы Альянса, ни даже публично не говорит о том, что собирается требовать от РФ платы за военные объекты. Поэтому для Москвы вводить сюда войска или проводить какую-то военную операцию — себе дороже, и речь не только о деньгах, полагает Мельянцов.

По его мнению, говорить о военном сценарии принуждения Беларуси к интеграции — значит идти на поводу «у соблазна сравнивать украинскую ситуацию 2014 года и нынешнюю белорусскую. Но это совершенно разные планеты, — если оценивать тогдашнюю боеспособность украинской армии, гомогенность настроений украинцев и белорусов».

В Беларуси, продолжает свою аргументацию политолог, «достаточно боеспособная армия, что признают и российские военные эксперты»:

— Здесь есть вертикаль власти, которая, конечно, даст приказ Беларусь защищать, и верные присяге белорусские военные обязаны выполнять приказ. В том, что он будет отдан и выполнен, — у меня мало сомнений. Такой ситуации как с Крымом здесь в принципе не может повториться.

Россия, конечно, имеет достаточный военный потенциал для реализации войсковой операции против Беларуси, но у Беларуси есть свои средства военного сдерживания. В экспертной среде мы шутим о том, что 40% территории Беларуси покрыто лесом, и есть партизанские традиции, поэтому вряд ли для России это будет простая операция, но в любой шутке есть доля шутки.

Судя по тому, что у нас постоянно идут тренировки и межведомственные многочисленные учения территориальной обороны, сил спецопераций, явно Беларусь готовится ко всяческим сценариям. И российские военные специалисты (не те, кто выдает публично политический анализ, а именно военные) не могут этого не знать и не оценивать их реальные и потенциальные потери России. Вполне вероятно, что от военного сценария в Беларуси будет гораздо больше минусов, чем плюсов.

И хоть история свидетельствует о возможности самых неожиданных поворотов, отмечает Мельянцов, судя по соцопросам в РФ, военный сценарий принуждения Беларуси к интеграции с очень высокой долей вероятности повернет российское общественное мнение, скорее, за Беларусь.

Ссылаясь на оценки разных экспертов, Мельянцов отмечает, что, помимо множества рисков и непредсказуемости военного сценария, он очень дорог:

— Только чтобы удерживать и контролировать такую территорию как Беларусь, нужно от 100 до 200 тысяч военных регулярной армии. Потому что, скорее всего, будет партизанская война, пусть и очаговая.

Все эти доводы, по мнению эксперта, дают основания полагать, что «такие сценарии являются неэффективным методом воздействия на Беларусь».

— Тем более, если задача — принуждение к интеграции. Для повторения крымской или донбасской операции, навязывания гибридного конфликта должна быть существенная внутренняя дезорганизация, хоть какая-то социальная база, революционная ситуация, затрагивающая значительное количество белорусских граждан. Но пока этого нет, в Беларуси даже нет пророссийских серьезных политических сил, хотя РФ давно могла бы создать здесь что-то на всякий случай, — говорит эксперт.

Не ложатся эти сценарии на Беларусь, полагает Денис Мельянцов. Ему представляется, что их обсуждение — в рамках психологических информационных операций, и рассматривать их имеет смысл как элемент информационной войны.