Экономист: «Нефтяные войны Москвы и Минска поразительно совпадают с электоральным циклом»

Директор Исследовательского центра ИПМ Александр Чубрик отмечает закономерность во взаимоотношениях Беларуси и России в энергетической сфере.

«Нынешняя ситуация с поставками российской нефти в Беларусь – далеко не первый случай в истории внешнеторговых отношений двух стран, когда они не могут прийти к соглашению по поводу условий поставок энергоносителей», — отмечает Александр Чубрик в своей статье на сайте kef.by.

По мнению, экономиста взаимоотношения Беларуси и России в энергетической сфере — это циклический процесс с отрицательным трендом, то есть периоды смягчения условий поставок сменяются периодами их ужесточения, но каждый следующий пик ниже предыдущего.

Эксперт обращает внимание, что в истории взаимоотношений двух стран было несколько громких газово-нефтяных скандалов, но самый затяжной и сложный конфликт произошел в 2010 г. (то есть тоже в год президентских выборов в Беларуси).

2006−2009. К концу 2006 года Беларусь покупала российский газ примерно за 15% от мировой цены и оставляла у себя всю сверхприбыль от экспорта нефтепродуктов на мировой рынок, импортируя из России нефть по внутрироссийским ценам. Сверхльготные условия поставок газа долгое время обусловливались продажей России «Белтрансгаза», но, поскольку Беларусь так и не выполнила это условие, Россия повысила цену на газ с 1 января 2007 г. более чем вдвое. Избежать срыва поставок сторонам удалось (контракт на поставку газа был подписан вечером 31 декабря 2006 года), 50% акций «Белтрансгаза» были впоследствии проданы за 2,5 млрд долларов. Условия поставок нефти тоже изменились: Россия ввела пошлину на нефть для Беларуси, чтобы постепенно перейти к изъятию в бюджет всей сверхприбыли от белорусского экспорта нефтепродуктов. Конфликт был погашен, график повышения пошлин на нефть для Беларуси на три года установлен, предпосылки для следующего нефтяного конфликта в 2010 г. созданы, пишет Александр Чубрик.

2010−2011. Переговоры этого периода касались не только двухсторонних отношений по поводу поставок нефти и газа, но и новой конфигурации Таможенного союза и Единого экономического пространства. Конфликт уже традиционно начался с цены газа и стоимости его транзита через Беларусь: с ноября 2009 года Минск несколько месяцев не согласовывал российские платежи за транзит, считая, что его стоимость выше, чем та, которую соглашался платить «Газпром». Затем Беларусь стала платить за газ более низкую цену, чем предусматривалось контрактом. В итоге у обеих сторон накопился примерно одинаковый по сумме долг, который был погашен сначала Беларусью, затем «Газпромом» летом 2010 г.

«В это же время страны вели переговоры о конфигурации нового соглашения о таможенном союзе и едином экономическом пространстве с участием Казахстана, причем Беларусь использовала эти переговоры, чтобы добиться лучших условий импорта нефти и газа, а Россия опиралась на свою абсолютно монопольную позицию как поставщика углеводородов в Беларусь, чтобы добиться контроля над «Белтрансгазом», — отмечает эксперт.

Беларусь тогда унифицировала пошлины на нефть и нефтепродукты с российскими, а доходы от пошлин на белорусский экспорт нефтепродуктов, произведенных из российской нефти, стали перечисляться в российский бюджет. В итоге переговоры насчет условий поставок нефти продолжались еще год и закончились продажей оставшихся 50% акций «Белтрансгаза», напоминает автор.

— С точки зрения импорта нефти ситуация выглядела следующим образом. С начала 2010 года Россия начала экспортировать нефть в Беларусь по мировым ценам (за исключением 6,3 млн т для внутреннего потребления — на них сохранялась низкая цена). Поскольку при таких условиях экспорт нефтепродуктов по ряду географических направлений перестал быть рентабельным, Беларусь резко ограничила импорт российской нефти (c 21,5 млн т в 2009 году до 13 млн т в 2010 году), перестала экспортировать собственную сырую нефть (примерно 1,7 млн т) и даже закупила 1,8 млн т нефти в Венесуэле.

В 2011 году импорт нефти из России вырос до 18,1 млн т, суммарный импорт из Венесуэлы и Азербайджана достиг 2,3 млн т, а экспорт собственной нефти был целиком восстановлен; экспорт нефтепродуктов даже превысил уровень 2009 года (внутреннее потребление практически целиком обеспечивалось беспошлинным импортом российских нефтепродуктов).

Александр Чубрик также напоминает про конфликт 2012 года, когда Беларусь наладила фактически реэкспорт российских углеводородов под видом различных продуктов нефтехимии, не облагаемых пошлинами.

А также про 2014 год, когда Россия приняла решение о реализации «налогового маневра» — постепенного замещения экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты налогом на добычу полезных ископаемых.

Очередная полномасштабная война началась в 2016 году. Падение мировых цен на нефть в 2015—2016 годах имело серьезные последствия для Беларуси: во-первых, доходы бюджета от экспортных пошлин на нефтепродукты оказались ниже ожидаемых, во-вторых, поскольку формула расчета цены на газ для Беларуси практически не зависела от мировых цен на нефть (в отличие от рыночной цены), в 2015 году и особенно в 2016 году цена, по которой Беларусь импортировала газ, приблизилась к мировой. В 2014 году она составляла 51,2% от цены, по которой Россия экспортировала газ в «остальной мир», в 2015 — 61,7%, а в 2016 году — 85,9%, исторический максимум.

Вторым «ударом» стало падение внутренних долларовых цен на газ в России после валютного кризиса 2014 года. В итоге внутренние цены на газ в Беларуси и России стали отличаться еще больше, что негативно сказалось на конкурентоспособности ряда белорусских компаний — крупных потребителей газа и электроэнергии.

2019 год. Непрекращающиеся переговоры по поводу компенсации потерь Беларуси от налогового маневра перешли в стадию обсуждения условий поставок нефти и газа с 2020 года. Белорусская сторона, ссылаясь на договор о ЕАЭС, настаивала на необходимости компенсации потерь бюджета и НПЗ от налогового маневра. В ответ российская сторона сослалась на договор 1999 г. о создании союзного государства, увязав равные условия для субъектов хозяйствования в энергетической сфере с принятием пакета мер в направлении «углубленной интеграции».

«Пакетный» принцип, предложенный Россией, – подписание 31 дорожной карты, одна из которых устанавливала бы сроки и действия в направлении перехода на единую валюту и создание наднациональных органов Союзного государства – заведомо неприемлем для белорусской стороны, то есть подобная «обусловленность» новых соглашений в нефтегазовой сфере фактически эквивалентна объявлению о переходе на рыночные условия поставок энергоносителей в Беларусь, пусть даже этот переход состоится не одномоментно, — пишет Александр Чубрик.

Соглашение насчет цены газа было достигнуто за два часа до Нового года и всего на два месяца, соглашение об условиях поставок нефти – не достигнуто до сих пор.

Еще одним предметом переговоров стала компенсация Беларуси потерь от поставок «грязной нефти» в апреле 2019 г., от которой пострадал ряд стран. К концу 2019 г. российская Транснефть полностью или частично компенсировала потери Польше, Казахстану и Украине, а с Беларусью даже не был согласован размер потерь – этот вопрос тоже стал заложником «пакетного принципа».

Что сейчас?

«Если оставить за скобками нынешние цели российской стороны, история взаимоотношений двух стран в энергетической сфере – это циклический процесс с отрицательным трендом, то есть периоды смягчения условий поставок сменяются периодами их ужесточения, но каждый следующий пик ниже предыдущего. Этот цикл поразительно совпадает с белорусским электоральным циклом, что делает экономику особенно уязвимой к резким изменениям условий торговли энергоносителями, — отмечает Александр Чубрик.

Например, если в нынешнем году ситуация будет развиваться по сценарию 2010 года, то нас, по мнению эксперта, может ожидать спад ВВП из-за падения объемов переработки нефти и экспорта нефтепродуктов.

«Так или иначе, мы подходим к ситуации, когда определенность от наличия долгосрочных контрактов на поставку российских нефти и газа, пусть даже по рыночным ценам, окажется более ценной для компаний и населения, чем краткосрочные льготы, обусловливаемые политическими требованиями. И сэкономит уйму времени высших должностных лиц и обычных госслужащих, которое сейчас уходит на переговоры и постоянную работу над документами, смысл которых в том, чтобы быть непринятыми, — предупреждает Александр Чубрик.