Эйдельман: «Заключение мира на условиях захватчика — уже не борьба за мир, а умиротворение агрессора»

— Смотрю на кадры удара Израиля по сектору Газа и испытываю кровожадное злорадство — давай, Цахал, врежь еще этим ублюдкам, тем, кто уже захватил в плен — нет, на самом деле просто похитил несколько сотен мирных людей, кто выпустил по Израилю уже сотни ракет (интересно, кто им их поставляет?), — пишет Тамара Эйдельман.

Вообще-то, желание мести — это ужасное чувство. Это такое чувство, которое я совершенно не хочу испытывать. Но испытываю. Потому что невозможно читать, как захватывают кибуцы, невозможно видеть в соцсетях фотографии молодых, улыбающихся юношей и девушек, которые сейчас неизвестно где и неизвестно, что испытывают, невозможно думать о том, как сейчас множество моих друзей и знакомых сидят в бомбоубежищах.

Но не менее ужасно читать рассуждения ясноглазых леваков о том, что Израиль-то, агрессор, что Израиль угнетает палестинцев — мол, так ему и надо. Я, вообще-то, сторонник решения всех вопросов мирным путем, и мне далеко не всегда понятна и близка политика Израиля по отношению к палестинцам. Но что-то сегодня рассуждения о том, что «израильская военщина известна всему свету» — выглядят как-то уж совсем дико.

Одна из самых омерзительных террористических организаций напала на мирных людей, члены этой организации уже убили, искалечили, захватили в плен сотни людей. Ну вот сейчас «все брошу и пойду покупать велосипед» — сейчас самое время рассуждать об израильской агрессии. Сейчас людей, вообще-то, спасать надо. И надо остановить террористов.

Все эти миролюбивые, «ясноглазые» рассуждения возникли не сегодня. Бороться за мир, справедливость и нормальную жизнь для всех людей, в любом государстве — дело очень хорошее. Несколько месяцев назад я прочитала радостный пост одного моего выпускника о том, как много людей пришло в Берлине на демонстрацию с требованием немедленного заключения мира в Украине.

Минуточку... Я тоже за мир в Украине — а Донецк, Луганск, Крым и другие оккупированные земли, значит, пусть остаются Путину — лишь бы не было войны? Стоит ли хоть один город, хоть один дом того, чтобы ради них погибали люди? Если так поставить вопрос, то ответ, наверное, нет.

Но если подумать, что заключение мира сейчас, на условиях захватчика, может, и остановит военные действия, но только на время, а потом, когда захватчик переведет дух, они возобновятся с новой силой, — то тогда это уже не борьба за мир, а «умиротворение агрессора», и порочность этой политики уже была блистательно продемонстрирована всему миру перед Второй мировой войной.

Я хочу, чтобы были установлены мирные отношения между Израилем и палестинцами. Я хочу, чтобы Россия и Украина перестали воевать.

Но есть простейшее правило. Болезнь нельзя лечить, пока не остановлен кризис. Это печально, это неприятно, мне это совсем не нравится, но это так. Сначала надо выгнать террористов и захватчиков, разгромить их, заставить вернуть всех пленных и заложников.

После этого надо начинать переговоры. Это тоже нелегко, неприятно, психологически тяжело. Но, вообще-то, другого пути нет. За последние дни Хамас отбросил возможность мирного решения израильско-палестинского конфликта на много лет. Ответ Израиля, который, надеюсь, будет мощным, отбросит эту возможность еще надолго. Пока что Хамас добился очень важной вещи — тысячи людей жаждут мести. Точно так же, увы, мести жаждут и тысячи людей с другой стороны. С этим сегодня ничего не поделать.

Но потом все равно придется договариваться. Израилю и Палестине, России и Украине, Армении и Азербайджану. Иначе никак не получится. А ясноглазые миротворцы пусть помолчат. Ну хотя бы немного.