Эйдельман: «Если Путину придется удирать от Пригожина, я буду злорадствовать»

— Сколько раз меня спрашивали, как закончится нынешний ужас — «с вашей точки зрения, как историка», — пишет Тамара Эйдельман. — А я всегда отвечала, что историки занимаются прошлым. И еще: история непредсказуема.

За свою жизнь я видела несколько мощных и абсолютно непредвиденных исторических сдвигов.

В марте 1985 года я была абсолютно уверена, что так дальше и буду жить под властью стариков в костюмах мышиного цвета. В апреле началась перестройка.

Когда в августе 1991-го прозвучало слово ГКЧП, то стало понятно, что сейчас начнутся репрессии, а может быть, и гражданская война. Я была в Израиле, прямых рейсов в Москву еще не было, надо было лететь через Ригу. Я была уверена, что Латвия сразу отделится и мне придется пробираться партизанскими тропами в Россию, чтобы принять участие в борьбе. Приземлился наш самолет в Риге вечером 21 августа. Партизанские тропы не понадобились.

4 декабря 2011 года я приняла участие в выборах — совершила обреченный жест против окостеневшей власти, которая, конечно, должна была победить. Вечером 4 декабря я улетела в Лондон, а на утро получила смс: «Вот ты спишь, а у нас революция начинается»...

Еще меня спрашивают: «Кто будет демонтировать режим?» А я опять говорю, что это может быть самый неожиданный человек. Не раз, хихикая, я добавляла: «Да хоть Пригожин».

В 1953 году Хрущев воспринимался как кровавый сталинский холуй. Еще интереснее была бы ситуация, если бы в противостоянии с Хрущевым победил Берия. На нем кровушки побольше было, но и реформы он хотел провести более радикальные.

И это не только российская особенность. Кем был Адольфо Суарес в момент смерти Франко? Партийным функционером средней руки. Мог ли кто-то представить, что он демонтирует режим? Конечно нет. Почему в 1989 году на пост президента ЮАР выдвинули Фредерика де Клерка? Потому что он был твердым консерватором и сторонником апартеида. Став президентом, он выпустил из тюрьмы Манделу и отменил апартеид.

Но есть одно «но».

Я не верю в перемены, исходящие от Пригожина. Оказавшись у власти, он может смягчить режим и закончить войну. Ужасно хочется увидеть дрожащего от страха Путина, виляющих хвостами Соловьева и Симоньян...

Но Пригожин — убийца и командует убийцами. Александр Расторгуев, Орхан Джемаль и Кирилл Радченко не просто так погибли на обочине африканской дороги. Максим Бородин не просто так выпал из окна в Екатеринбурге. А весь объем ужасов, совершенных вагнеровцами в Украине, еще предстоит узнать.

Если Путину придется удирать от Пригожина, я буду злорадствовать. Но какие бы правильные слова ни говорил сегодня Пригожин, он остается злобным кровавым убийцей.

Спасибо Хрущеву за то, что осудил Сталина и выпустил людей из лагерей. Но он по природе своей был неспособен по-настоящему изменить тот режим, плотью от плоти которого он был.

Адольфо Суарес не был замаран кровью. Ему удалось больше — он в корне изменил систему, но заплатил за это «пактом молчания», оставив прежней номенклатуре ее положение и привилегии.

Пригожин может оказаться на удивление либеральным руководителем страны. Но не стоит надеяться, что человек с его прошлым может изменить Россию.

В рассказе Эдгара По мистер Тоби Накойчерт заявил, что голову черту готов заложить, так он уверен, что сможет перепрыгнуть через высокую калитку. И тут же рядом появился невысокий, одетый в черное хромой господин преклонных лет, тихонько сказавший «Кхе». Мистер Накойчерт перепрыгнул калитку, но не заметил, что над ней протянулась узкая железная полоса, отрезавшая ему голову, которую благополучно унес хромой, одетый в черное господин.

Не надо закладывать черту свою голову. Не надо надеяться на освобождение, которое произведут силы Мордора. Добиться отмены санкций Пригожин, может быть, и сможет. А по-настоящему изменить жизнь в России сможем только мы сами.