Джеки Чан: «Я не имею права уйти на пенсию»

Этот год для Джеки Чана юбилейный: ровно 45 лет назад восьмилетним мальчуганом он снялся в своем первом фильме. Накануне премьеры боевика «Час пик-3» актер рассказал, на сколько лет вперед расписан его график, чем ему помогла Эйфелева башня и почему он не стал бы тратить на съемки фильма 160 миллионов долларов.

— Фильм «Час пик» (1998) исполнил вашу давнюю мечту сниматься в Голливуде. Сейчас, вернувшись на съемочную площадку уже третьей части, вы испытывали те же чувства?

— Не совсем. Когда мы снимали «Час пик», я очень плохо говорил по-английски и со мной почти никто не общался. Поэтому я в перерывах между съемками уходил к себе в трейлер. Так же, как и Крис Такер, который в то время был очень скромным и стеснительным юношей. Мы с ним общались исключительно на съемочной площадке.

Для меня такое поведение во время работы было несколько странно. Но когда я впервые увидел фильм на экране, я подумал: «Да, моя мечта сбылась». Я не понял почти ни слова, но картина мне все равно очень понравилась.

А потом я попрощался и уехал в Гонконг. Мне туда позвонили и сказали: «Открывай шампанское! У нас отличные кассовые сборы, мы думаем о второй части. Бюджет будет еще больше, и гонорар тоже больше». И я ответил: «О’кей, давайте снимать».

После «Часа пик-2» мы с Крисом и Бреттом Ратнером (режиссер. — «МКБ») стали уже близкими друзьями, почти братьями. Поэтому на съемки третьей части я ехал как к себе домой, как к своим родным.

— Между «Часом пик-2» и «Часом пик-3» прошло шесть лет. Почему так долго?

— Мы решили снимать третий фильм месяца через два после премьеры второго. Но все это время я слышал от Криса и Бретта лишь: «Да, давайте снимем», «Да, скоро начнем» и т.п. Но дело в том, что мой график расписан вплоть до 2010 года. Я хотел уйти на пенсию еще лет десять назад, но из-за своего графика пока не могу это сделать. Поэтому, когда они мне позвонили и сказали, что через пару месяцев хотят начать съемки, я ответил: «Вам придется подождать, у меня по расписанию другие планы».

Например, сразу после «Часа пик-3» у меня начались съемки «Запретного королевства» с Джетом Ли. В октябре начнутся съемки драмы «Инцидент в Шинджуку» и продлятся до апреля. А в апреле мы планируем начать снимать «Доспехи бога-3». Так что если кто-то хочет снимать «Час пик-4», то нужно уже сейчас об этом со мной говорить, чтобы я смог внести его в свой график.

— А продолжение фильма «Шанхайский полдень» с Оуэном Уилсоном не планируете?

— О, на эту тему мы тоже говорим уже несколько лет. «Шанхайский вечер», «Шанхайское утро»… Но ничего не происходит и, видимо, уже никогда не произойдет.

— Вам сложно работать с американцами?

— Отчасти. Но если я работаю в Голливуде, то я не думаю об азиатских зрителях. И наоборот, снимая фильм в Гонконге, мне все равно, что скажут о нем в других странах. Попытка угодить и тем и другим обречена на провал. Как, например, фильмы «Медальон» и «Мистер Крутой», которые провалились в мировом прокате.

К тому же в Азии я могу делать что угодно: снять детское кино, или фильм-сказку по древней китайской легенде, как «Запретное королевство», или драму о жизни китайских эмигрантов в Японии, как «Инцидент в Шинджуку». Но, когда с подобными сценариями я прихожу к американским продюсерам, они хватаются за голову.

По поводу «Новой полицейской истории» они мне сказали: «Как это Джеки будет играть грустного копа и рыдать весь фильм? Нет, Джеки Чан — это синоним комедии». Они не позволяют мне делать что-то новое: для них я всегда буду хорошим веселым парнем, который дерется с плохими парнями.

— Но ведь раньше вас такое не устраивало.

— Да, раньше я пытался с ними бороться. Но теперь я понимаю, что продюсеры, готовые давать на съемку фильма 100 миллионов долларов, что-то смыслят в этом бизнесе. Они проводят исследования и знают, что нужно публике.

Если бы фильм «Час пик-3» снимался в Гонконге, мы бы никогда не стали тратить на него 160 миллионов долларов: столько денег на ветер. Мы бы сняли его миллионов за десять. Но с поклонниками голливудских фильмов такая история не пройдет.

— Вы придумываете трюки для фильмов уже очень давно. Еще хватает воображения на что-то новое?

— Уже не очень. В какую бы страну, в какой бы город я ни приехал, я не начинаю, как туристы, фотографировать виды, а смотрю, с какого здания можно было бы красиво спрыгнуть, в каком месте поставить драку. Но сейчас, куда ни посмотрю, мне кажется, что все уже было и больше ничего нельзя придумать.

В «Часе пик-3» была Эйфелева башня, и она мне здорово помогла идеями. Но, честно говоря, все остальное — повторы.

— Вам уже 53 года. С возрастом тяжелее стало исполнять трюки?

— Нет.

— Почему?

— Я много тренируюсь. И к тому же я сам себе постановщик трюков: я знаю, как далеко я могу зайти, насколько высоко прыгнуть, как быстро ударить. Я сам выбираю место, в котором будет сниматься трюк, и те предметы, которые мне помогут его сделать.

— Это ваш плотно расписанный график заставляет вас тренироваться и быть в форме?

— Да. На съемочной площадке я бегаю, прыгаю, падаю, куда-то карабкаюсь и забываю про свой возраст. Пока я могу это делать сегодня, я буду способен делать это и завтра. Я думаю, мои фильмы делают меня моложе.

— А как же травмы?

— Травмы — ежедневная рутина. За все эти годы я привык к ним.

— Вы быстро восстанавливаетесь после травм?

— Нет, не так быстро, как раньше. Раньше было: «Бум!» — «Ой!». И на следующий день я уже в норме. А сейчас: «Бум!» — «Ой!», и проходит две недели, прежде чем все перестает болеть.

— Какую самую ужасную травму вы получили на съемках фильма «Час пик-3»?

— О, это был стол. Я должен был отбросить его в сторону, но недостаточно высоко закрепил веревку, которая помогла бы ему отлететь подальше, и стол ударил меня прямо по ногам. У меня аж в глазах все потемнело. Но, к счастью, все обошлось.

— Джеки, ваша манера использования восточных единоборств очень своеобразна. Не удивляет, что у вас нет подражателей?

— Нет. Если появится кто-то типа меня, я буду считать, что исчерпал себя. Но мне пока везет. Голливуд предпочитает идти более легким путем: при помощи спецэффектов и компьютерной графики. Они могут сделать супергероя из простого человека. И я в этом не вижу ничего плохого. У этих фильмов есть свои поклонники. Но и у меня есть свои поклонники. И пока они у меня есть, я должен продолжать работу. Я просто не имею права уйти на пенсию.