Беседка

Анастасия Зеленкова

Дрозд: «Дай волю — и будет и 1937-й, и 1942-й, и какой угодно год»

В рамках спецпроекта «Что дальше?» историк-архивист, исследователь сталинских репрессий Дмитрий Дрозд рассказал «Салiдарнасцi», насколько велики параллели сегодняшнего дня с 1937 годом, что мешает повторению и как все может закончиться.

Фото из архива собеседника

— Сегодня очень многие сравнивают нынешнюю ситуацию с 1937 годом. Насколько мы близки к тому времени и куда вообще идем?  

— На самом деле, близки по многим признакам. К счастью, пока не по количественным показателям и не настолько жестким приговорам. Хотя мы видим, что число задержанных уже идет на десятки тысяч, есть более трехсот политзаключенных, а некоторым людям суды дают по пять лет.

Но главное, в чем мы очень близки, так это в пропаганде. Некоторые передачи по телеканалам, которые приличный человек даже называть не станет, — это 1937 год в самом чистом виде. Даже терминология та же: враги, фашисты...   

— То есть мы уверенно идем в том направлении?

— Скажу, что за эти сто лет люди практически не изменились. Если бы у них была такая же возможность, все в точности повторилось. Мы видели, что как только разрешили избивать людей, они стали избивать. И многие, кто был в автозаках, слышали, как силовики говорили: «Когда же нам вас разрешат расстреливать?»

То есть, дай волю — и будет и 1937-й, и 1942-й, и какой угодно год.

Просто сейчас в центре Европы такое невозможно устроить. Но в принципе они к этому готовы.

— Но ведь общество за эти годы изменилось. Другая система ценностей, другие ориентиры, чтобы можно было безропотно позволить творить террор.

— Конечно, мы далеко ушли по мировосприятию от поколения 30-х годов. Читаю архивы, и многие вещи просто шокируют. Буквально на днях изучал отчеты НКВД о ситуации в Минске чисто по уголовным преступлениям. И практически за каждую неделю сообщается, что мать убила своего новорожденного ребенка и выбросила его в туалет.

Сегодня, если вдруг такое происходит, то для нас это событие из ряда вон выходящее. Но тогда люди по-другому смотрели на некоторые вещи. Первая мировая и гражданская война серьезно надломили психическое состояние. Поэтому не удивительно, что для чекистов, НКВДистов не существовало каких-то барьеров, убить человека считалось обыденным. И мы видим, что утворили люди с больной психикой, когда дорвались до власти.

Хотя, конечно, есть большие вопросы и к сегодняшнему дню.

Ведь и нацисты сначала немного остерегались, а потом все было поставлено на поток и стало неважно 100-200-300... Цифры уже не имели значения.

Вспомните, ведь всегда говорили, что немцы – культурная нация, потомки Гете и Шиллера… Но мы видим, что с ними произошло это мгновенно.

Другое дело, что сейчас 21 век. Хотя не надо забывать, что в Беларуси уже есть убитые.

— Люди, которые способны избивать и пытать других не берутся из ниоткуда. Это тоже часть общества. И мы видим, что это не единицы.  

— Опять же, кто идет в эти карательные органы? Во всех системах это в основном люди низко образованные, которые могут использовать эту социальную лестницу, люди с заниженным культурным уровнем, даже с заниженным болевым барьером. Потому что не каждый человек может ударить другого. А они уже к этому готовы.

Но, заметьте, это происходит не только в силовых органах. Не одни они перешагнули этот гуманный барьер, позволивший им ломать ноги и руки другим, распылять газ в женщин и инвалидов.

Этот барьер перешагнули и журналисты госСМИ. Они совершенно откровенно лгут, прекрасно понимая, что делают. Они создают образ врага, разжигая ненависть. Происходит то, что было в нацистской Германии, когда все проблемы списывали на евреев. Или как большевики списывали все на кулаков.  

— А понесли ли заслуженное наказание те, кто уничтожал в 37-м? И что будет с теми, кто сегодня чинит репрессии?

— Пострадало громадное количество создававших этот советский строй людей. Причем не просто рядовые коммунисты, а первые лица партии, которые чуть ли ни с Лениным сидели в шалаше. Все были вычищены и уничтожены. Кроме Сталина практически и не осталось никого.

Несколько волн репрессий прошло в самих рядах чекистов и НКВДистов еще при Сталине: в 1937-1938-м, затем в конце 1938-1939-го. Потом уже в 1950-е. Если мы посмотрим первых лиц НКВД Беларуси, то там из порядка десяти человек, может, только один умер свой смертью. И то потому, что не выдержал пыток. Пострадал особенно первой эшелон: начальники, заместители.

А мелкие: палачи, которые стреляли, следователи, которые пытали, — действительно пережили благополучно. Даже если попали под суд и получили по 10 лет, то потом во время войны их отправили искупать кровью. С войны они пришли уже орденоносцами, и потом ходили по школам, рассказывая про свои подвиги.

Но сейчас ситуация меняется. Мы видим, что раскрыты многие имена силовиков, их адреса. И они не зря боятся деанона. Даже если известны не все, кто совершал эти преступления, то, как показывает история, когда поменяется власть, они в принципе сами друг про друга все расскажут. Как это было в 39-м, когда НКВДисты начали сдавать бывших коллег, рассказывая, кто пытал, кто кого убил на допросе.

Другое дело, как скоро все изменится и будет ли такая политическая воля. Ведь даже в 50-х годах, когда пришел Хрущев, виновных не отлавливали, как нацистских преступников.

— Может, потому что не отлавливали и не называли преступниками, мы сейчас и переживаем некоторое повторение? В отличие от той же Германии, которая однозначно осудила нацизм.

— Некоторая связь здесь есть. Не исключено, что они сегодня тоже думают, что никто их не будет искать. Нет в Беларуси такого опыта, не было суда над коммунизмом. Хотя документы ведь имеются, можно найти практически всех (95% так точно) тех, кто участвовал в большом терроре, назвать каждого, кто пытал.

Но сейчас режим особенно не заинтересован в этом. Потому что, осуждая преступления той власти, надо будет быть готовым, что их тоже осудят за террор против своего народа.

— Недавно Лукашенко анонсировал декрет, по которому власть случае его устранения должна перейти Совбезу. Оглядываясь на историю, насколько вам видится дееспособным это решение?

— Дело в том, что у нас есть полная аналогия, когда после смерти Сталина люди из его окружения стали бороться за власть. Там ведь тоже не было прямого наследника или кого-то, кто бы подхватил власть. Было Политбюро, ЦК, какие-то коллегиальные органы, между которыми и шла эта борьба. И очень жесткая.

Назначить главным Совбез — это самый худший вариант. Во-первых, люди, которые находятся у власти, уже прошли определенный естественный отбор. Сейчас они готовы подчиняться любым приказам. Но когда эти 20 человек потеряют своего лидера и окажутся на одном уровне, каждый будет считать, что это он должен быть лидером. Там, думаю, будет борьба похлеще, чем после смерти Сталина.

Во-вторых, в Совбезе в основном силовики, которые представляют разные военные ведомства. Кто-то МВД, кто-то КГБ, кто-то армию, то есть каждым из них стоит конкретная сила. Ужас, что может начаться, когда они станут выяснять отношения. Поэтому очень опасно оставлять власть не одному человеку, а сразу нескольким силовикам.

— Из истории мы знаем, что советский режим не рухнул со смертью Сталина. Однако то, что было после, несоизмеримо даже в плане репрессий. Как видится наше разрешение ситуации?

— Хороший пример. Это к вопросу о роли личности в истории. Вот стоял один маньяк и кровопийца Сталин, а потом на смену ему пришел другой человек, вроде бы из той же системы, вроде бы сам замешан в репрессиях. Но уже при Хрущеве не было таких массовых операций, не убивали людей. Идеология та же, в книжках Ленин, вокруг все твердят про коммунизм — просто поменялся один человек. И как система начала меняться!

Брежнев, Горбачев ведь тоже были коммунистами. И, оказывается, можно быть коммунистом и необязательно убивать людей сотнями тысяч, а то и миллионами.

— То есть иногда проблема только в одном человеке? И необязательно на смену одному Лукашенко придет другой Лукашенко?

— Да. Мы видим это и по Сталину, и по Гитлеру. Один человек подметает под себя всю систему, и система становится похожей на него. И уже начинают соревноваться, кто неадекватнее и придумает более фантастическую ложь. И появляются «заговоры Федуты» и джипы с пулеметами. И даже находятся те, кто верит. Для всех для нас это тест на вменяемость.

Катастрофа, когда один человек, живущий в своих фантазиях, в мире, совершенно оторванном от реальности, прогибает под себя всех. Поэтому не исключено, что и в этой системе могут произойти перемены с уходом конкретного человека, что даже сама система сможет избрать того, кто хотя бы понимает, что такое современный мир, что такое человеческие ценности, что нельзя уничтожать свой народ и нельзя настолько откровенно лгать.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.9(133)