Дракохруст: Почему Макрон и Зеленский все еще звонят Лукашенко

— Судя по свежим заявлениям, Лукашенко пробует примерить на себя костюм миротворца образца февраля 2015-го. Выглядит это, откровенно говоря, на попытку спрятаться в домике. Это отчаянная попытка вырваться из кремлевских объятий или же срежиссированная игра в «доброго полицейского»?

— Я думаю, это двойная игра. С одной стороны, он целиком оправдывает российские действия. Рассказывает какие-то фантастические байки о том, что украинцы хотели обстрелять Гомель и Мозырь. И что ракетный удар по ним, соответственно, был превентивным. Снова ругает Запад, Украину — чтобы выглядеть лояльным Москве.

Тем не менее, как минимум два ключевых момента указывают на то, что полной марионеткой Москвы Лукашенко пока не стал. Первое — он так и не признал «ЛДНР». Да, можно и так сказать, мол, сейчас это уже и не имеет особого значения. Но все же определенное значение у этого есть. Ведь со стороны России признание стало оправданием для вторжения.

Лукашенко эту опцию пока что исключает, сегодня он даже не вспомнил о ней. И это, на мой взгляд, важно.

Второй момент. Он как мантру повторяет, что белорусские войска не участвовали и не будут участвовать в войне. Мол, это не нужно и России. И косвенно, прямым текстом это не проговаривается, в подтексте прочитывается то, что мы слышали от официального Минска с 2014-го и до недавнего времени — мы якобы являемся переговорной площадкой.

Мол, мы чуть ли не посредники, а поэтому не можем полностью поддерживать одну из сторон. Мы не можем посылать свои войска, признавать «ЛДНР». Не требуйте от нас этого, не душите.

Так ли это? Уже сегодня были сообщения якобы о появлении наших военных в Чернигове. Пока что объективного подтверждения этой информации нет. В любом случае, это перечило бы ходу событий.

Вчера прошли переговоры на нашей земле, земле пассивного пособника агрессии. Украинцы согласились на это, а также согласились на продолжение через несколько дней снова же на нашей земле.

Но если бы сегодня белорусские войска начали участие в реальных боевых действиях или хотя бы произошло признание «ЛДНР», я думаю, ни про какое участие в переговорах украинской стороны не было бы разговора. А поскольку о продолжении переговоров сказали и украинцы, и россияне, то лично мне кажется очень маловероятным участие белорусских военных в боевых действиях.

— Пока что?

— Да. Я думаю, что если эти переговоры по тем или иным причинам сорвутся, они станут никому не нужными, найдут какое-то иное место, очень возможно, что будет и признание, и участие в войне. Тем более, что Лукашенко 24 февраля говорил о возможности обоих вариантов.

Там же, на избирательном участке, он придумал еще одно «оправдание» для введения белорусских войск. Мол, в Украине возненавидели белорусов, режут их. И поэтому есть необходимость их спасать.

— Белорусские власти, по крайней мере, пока, не спешат с прямым военным участием в войне. Как долго они смогут оттягивать этот момент? И какова здесь роль анитивоенных акций, прошедших в Беларуси?

— Пока неизвестно, нужно ли Путину прямое участие белорусской армии. Оно может понадобиться по двум причинам. Первая — когда у них начнет не хватать своих сил, наступление сильно затормозится или вообще начнет оборачиваться поражением. Пока на это не похоже.

Второй мотив — белорусский контингент понадобится из символических соображений. Как недавно в Казахстане, где и белорусы, и армяне, и киргизы нужны были для того, чтобы продемонстрировать, что акция ОДКБ была международной, а не сугубо российской. Иначе вместо тех 250 белорусских десантников в России легко бы нашли 250 своих, российских.

Можно вспомнить и 1968-й в Праге, куда помимо СССР, имевшего собственную мощную группировку войск, вошли небольшие контингенты ГДР, Польши, Болгарии. Чисто символически, чтобы показать, что якобы весь соцлагерь спасает Чехословакию от «фашистского переворота».  

Дело в том, что российская армия боеспособна, она воевала в Чечне, Украине, в Сирии. Белорусская армия не воевала, ее боеспособность для России неочевидна.

С другой стороны, те соображения Лукашенко, о которых я сказал выше, актуальны и для Путина. В случае прямого участия Беларусь перестает быть переговорной площадкой. А раз переговоры ведутся, в них так или иначе заинтересован российский правитель, то зачем терять эту площадку? Пускай остается. Пока.

Возможно, ситуация изменится. Она может измениться уже сегодня.

Что же касается протестов и их способности влиять на решения Лукашенко, думаю, в определенной степени это возможно. Он понимает, что зажал все до ужасного состояния. Весь 2021-й год, начало 2022-го на улицу не выходил никто. Ни на призыв Латушко, ни на призыв того же Дылевского. Беларусь в буквальном смысле сковал страх.

Но в данной ситуации импульс, шок оказался такой силы, что тысячи людей, не думая уже о своей безопасности, вышли на улицы. А десятки тысяч, сотни, миллионы, думаю, находятся в ужасе. А может, и в возмущении. И я думаю, что Лукашенко понимает это.

Посылая армию на войну, он бы бросил вызов не только демократическим ценностям, но и белорусским архетипам. Мантру «абы не было вайны» мы слышим ото всех, от академиков до бомжей. И вот война пришла. А тут еще и белорусы будут участвовать в этом? И те образы, что сидят в наших умах, превращаются в образы захватчиков, оккупантов, которыми мы оказываемся.

Это фактор. Я не говорю, что он решающий для Лукашенко, скорее всего, нет. Но он воздействует на него. И он придумывает себе эту роль миротворца, посредника, потому что он сам белорус, он знает эти архетипы, существующие вне политических различий.

— Что вообще сегодня осталось от репутации Лукашенко и его режима? Кто-то верит еще в обещания, которые он дает Зеленскому и Макрону?

— Это война. А она задает свои правила и координаты. Если использовать исторические аналогии, то в свое время и с Франко раговривали западные союзники. И с Петеном, и с Муссолини. Чтобы они не втравились в войну на стороне Гитлера. С кем-то это не получилсь, как с дуче, а с кем-то и получилось.

Франко был неприятным собеседником и если бы не война, немногие бы стали с ним разговаривать. В итоге он послал одну дивизию на Восток, а вот против Запада не стал воевать.

Лукашенко не образец честности, это всем понятно. Но до определенной степени игроком он остается. Все же пока он еще не Пушилин и не Кадыров. Ни Зеленский, ни Макрон Кадырову не звонят, а Лукашенко — да. И не факт, что завтра снова не поговорят. Последняя ли точка поставлена в отношениях? Эти звонки говорят, что нет.