Дневник войны, глава 9. «Вибрации взрывной волны – это было страшно»

В субботу снова бомбили мой новый дом – Львов. Было плохо и больно, было много эмоций. Их с каждым днем все труднее сдерживать и контролировать. Наверное, сейчас мы все подвержены психо-эмоциональным качелям. То эйфория, то апатия. То радость, то депрессия.

Военные эксперты называют субботние ракетные обстрелы «пощечинами Байдену», как знак того, что российская власть все-таки получила по зубам не только от Украины, но и от дипломатического Запада. Но для тех, кто на выходных был во Львове и на себе ощутил вибрации взрывной волны – это было страшно. Очень страшно.

Сирены в субботу не стихали около четырех часов. Когда началась вторая серия ракетных ударов недалеко от нас, мы с сестрой и ее ребенком побежали прятаться в коридор. Самое сложное – объяснить 1,5-годовалому ребенку, почему она должна соблюдать светомаскировочные правила и сидеть в темном коридоре, почти без игрушек и без своего ужина.

Как объяснить ей, что ее жизни угрожает опасность? Как объяснить ей, что кто-то бомбит жилые кварталы и дома? Как объяснить ей, почему я плачу, почему меня трясет, почему я зажимаю между коленями голову и закрываю уши, чтобы не слышать гул пролетающих ракет?

Ей не скажешь: «Слушай, это война. Хватит ныть». И себе не скажешь. Когда охватывает страх приближения смертельной угрозы, на первый план выходит реакция тела и эмоции. Мозг отключается и тобой управляет инстинкт самосохранения. Первое и эволюционное чувство, которое работает как автопилот. Ни в школе, ни в университете я не готовила себя к тому, как нужно себя вести во время войны. Я не знаю, как спокойно реагировать на взрывы и стрельбу, на пожары и разрушения.

После страха накрывает тотальная ненависть. Как сказала знакомая киевский психолог, «впервые в жизни я ненавижу других людей».

– Мне не нравится чувствовать ненависть. От нее внутри пусто и как-то выжжено. Будто в душе – выжженная земля. Ужасное чувство. Не хочу его в себе. Утешает меня одно: так яростно ненавидеть можно только, если что-то очень сильно любишь и хочешь защитить. Защитить любимого человека, его радость, жизнь. Защитить любимый дом. Детей. Все-таки все в жизни упирается в любовь. Если нет в существе двух простых вещей: любви и сострадания – оно перестает быть человеком, – подмечает она.

Я согласна. Все упирается в любовь. На смену ненависти к оккупантам приходит тотальное чувство любви к родным, близким, друзьям, знакомым, прохожим. Мы еще больше любим свое.

Гуляя в парке увидела переселенцев из Днепра, которые хотят быть полезными здесь и вышли убирать после зимы лес и берег маленькой речушки. Их инициативу поддержали и собачники, и бегуны, и дети, и целующиеся подростки.

Львовские музыканты тоже делают то, что умеют лучше всего – играют на пианино возле вокзала, чтобы поддержать приезжих и силой прекрасного побороть картины войны.

Волонтеры в спальном районе собирают надувные матрасы для переселенцев, чтобы приезжие имели возможность спать не на голом полу, пока ждут распределения на новое место жительства.

Малый и средний бизнес массово переезжает во Львов, чтобы поддерживать экономику страны.

Все упирается в любовь. И она обязательно победит.