Дневник войны, глава 66. «Пока я не глажу одежду, в операционной больницы горит свет»

Не говорить о войне невозможно. Общение сейчас носит характер военного времени. Какое бы событие в жизни не происходило, даже максимально далекое от войны, все равно оно будет сопряжено с военным временем и теми вызовами, которое оно бросает.

В Украине, если тебя приглашают в гости и говорят, мол, нужно собраться, отвлечься, то это значит, что военное информационное поле будет немного разбавлено веселыми историями. И то, скорее всего, это будут истории из разряда «веселитись нема чим, суму сто причин».

Норма для теперешнего времени – это вспоминать с друзьями веселые истории из жизни, когда параллельно по телевизору показывают обучающий ролик, как себя вести в случае химической и радиационной угрозы. И это уже можно квалифицировать, как преступление Кремля. Почему украинцы должны переживать о том, как спасти своих детей при обстреле российскими ракетами украинских АЭС?

А еще в рекламном блоке между выпусками новостей транслируют «правила теплой зимы». Одним из них является правило не выглаженной одежды. Отказ от пользования утюгом в квартире экономит электричество и позволяет разгрузить энергосистему. Пока я не глажу одежду, в операционной больницы горит свет. 

На веселых и жизнерадостных семейных праздниках обязательно будет поднята тема памяти погибших украинских воинов и истории от переселенцев с деоккупиррованных территорий.

– В моей квартире сейчас живут переселенцы из Херсонской области. Им пришлось начать жизнь заново, абсолютно с нуля. Российские оккупационные войска «освободили» их семью от всего – от дома, автомобиля, участка земли, техники, одежды, работы, зарплаты. Они выжили, но в один момент лишившись всего, стали в прямом смысле голыми и босыми.

Недавно они ездили в свое село, которое ВСУ деоккупировали осенью. Поездка была тяжелой, а в какой-то момент и вовсе могла стать фатальной. От родного дома остались лишь плохо узнаваемые руины – прямое прицельное попадание из российского танка. В колодце – трупы односельчан, сброшенные российскими убийцами.

Ворота в заборе, ведущие на огород, заминированы. Хозяин вовремя увидел поставленную растяжку. Иначе бы – моментальная смерть на месте. Людей в селе практически нет – кто успел уехать, кого убили. Коровьей фермы тоже нет – животных просто расстреляли, – рассказывает подруга за праздничным столом.

Другая история – про родственников в Николаевской области. Благодаря возможности отправлять туда посылки, семья, живущая под постоянным российским ракетным обстрелом, смогла выжить. Продуктовые посылки из Кривого Рога были единственной едой для них. Голод в отдельных регионах страны, которая является одним из наибольших экспортеров зерна в мире… Сюрреализм какой-то.

«Русский мир» спасает только тогда, когда топишь буржуйку в расстрелянном доме книгами российских шовинистско-империалистических писателей. Во всем остальном – он несет лишь смерть или, в лучшем случае, разруху.

Еще, что заметила в украинских разговорах на кухне. Раньше все сводилось к тому, что все закончится, когда мы выгоним российских оккупантов со своей земли. Сейчас же, кроме предвкушения победы, есть четкое понимание, что сосед со статусом страны-террориста даже после победы никуда не денется.

Да, мы можем построить высоченную стену, вырыть противотанковые окопы, сделать ров с водой и запустить крокодилов в конце концов, но огромная протяженность границы с Россией так и останется. И это потенциальная опасность для любого поколения украинцев.

Но, похоже, даже к этому у нас уже сформировался адаптивный ресурс. Мы знаем своего врага и знаем, чего от него можно ожидать. И это не про пребывание в постоянном перманентном стрессе, это про уверенность в себе и готовность действовать в экстремальных ситуациях. Мне кажется, это хороший навык для комфортной жизни в современном мире.

Мне этот адаптивный украинский ресурс напоминает философию «Жизнь без имущества». Ее практикуют монахи Афона с древнейших монастырей Греции. Они ищут смысл жизни и понимание жизни за пределами материальных вещей. Все, чем они пользуются в своей монашеской жизни, принадлежит монастырю. Человек приходит в этот мир сам, без ничего, и так же и уходит.

«Смысл жизни – в продолжении этой жизни». Вот украинцы, у которых российские оккупанты отобрали все, и продолжают жизнь, засаживая огород с выжженной землей и выращивая капусту и цветы вокруг сгоревшего российского танка. Или пекут каждый день хлеб в разрушенном доме, в котором из всего осталась лишь печь.