Дневник войны, глава 130. «Зачем бомбить город, который, по их же словам, они так любят?»

Последние события в Одессе шокируют. Власть Кремля в который раз подтверждает, что условных линий, за которые она бы никогда не вышла, попросту нет.

Исторический центр Одессы. Список ЮНЕСКО. Разрушено 29 домов, что признаны Всемирным культурным наследием. Вернее, к наследию зачислен весь исторический квартал. И по сути, террористических надругательством было бы уже и то, если бы российская ракета попала просто в асфальт на улице этого квартала. Но российский расчет был точнее.

Процесс внесения исторического центра Одессы в список наследия начался еще в далеком 2009 году. С начала полномасштабной российско-украинской войны он существенно ускорился под высокой угрозой уничтожения.

В январском пресс-релизе на сайте организации по поводу официального решения о присвоении статуса защиты ЮНЕСКО мультикультурным объектам Одессы сказано: «Это решение признает выдающуюся универсальную ценность объекта и обязанность всего человечества защищать его».

Именно последние словосочетание вызывает сейчас наибольшее количество вопросов. Мир так до сих пор и не понял, что подписать документ недостаточно – нужно продемонстрировать свои намерения в действии. Времена «глубокого обеспокоения» и «заинтересованного наблюдения» давно прошли. И почему-то на следующий день после разрушений на улицах исторического центра были только лишь сами одесситы. С лопатами, тачками и вениками.  

Помимо прочего был разрушен Спасо-Преображенский кафедральный собор, что выведен в подчинение российской православной церкви. Второй раз его настигает одна и та же участь. В 1936 году собор уже был взорван большевиками.

Говорить, что для россиян нет ничего святого не приходится. Я убедилась, что для них в принципе ничего нет, когда услышала, как их пропагандисты открыто заявляют о том, что нужно физически уничтожать украинские города. И что, собственно, они и демонстрируют на практике.

Для них нет разницы, что разрушать. Свое или чужое – неважно. Единственное, что имеет значение – сила разрушения. Чем она масштабней и кровавее – тем для них лучше. Такой вот цивилизационно-национальный артефакт, которым они почему-то гордятся.

Складывается впечатление, что наибольшее, чем они овладели в совершенстве, так это бегством от свободы. Вечные добровольные узники собственно взращенных авторитарных лидеров.

Эрих Фромм, представитель гуманистической психологии, в своей книге «Бегство от свободы» писал об этом феномене человеческого беспокойства. Главные социальные и психологические тенденции такого феномена – соблазн отдать свою свободу всевозможным диктаторам, потерять ее, превратившись в маленький винтик машины. Не в свободного человека, а в хорошо накормленный и хорошо одетый автомат.

Механизмами «бегства» могут быть: авторитаризм, разрушительность и автоматизирующий конформизм. 

В первом случае отказ от свободы проявляется в стремлении к подчинению и господству, то есть, в мазохистских и садистских тенденциях. «Другие меня обидели, так что мое желание обидеть других – это всего лишь законное стремление отомстить», «Нанося удар первым, я защищаю от удара себя и своих друзей». 

Разрушительность похожа на авторитаризм, но это не активный или пассивный симбиоз, а уничтожение объекта. «Разрушить мир – это последняя, отчаянная попытка не дать этому миру разрушить меня». Это средство избавления от невыносимого чувства бессилия. «Разрушительность – результат непрожитой жизни».

В случае автоматизирующего конформизма можно навести пример «собственного мнения», когда у людей на улице спрашивают, что они думают про сложившуюся ситуацию, и они скажут не свои мысли, а озвучат точный пересказ услышанного по телевизору или прочитанного в газете. При этом человек уверен, что сказанное – результат его собственных размышлений.

Цинизм обстрелов Одессы не просто впечатляет, он шокирует. Зачем бомбить город, который, по их же словам, они так любят? Которому приписывают Екатерининское градостроительство? В котором до 2014 года любили сами же отдыхать? Зачем разрушать свой же собор?

Жаль. Ответы на эти вопросы украинцы никогда не услышат потому, что те, кто это все сделал, боятся задавать вопросы. И особенно себе.

Во время переписки с другом из Одессы как-то врезались в память его слова: «Близко. За углом. Неприятно, но на психику особо не влияет. Наше достоинство им недоступно. У них просто нет такой человеческой опции».

Своими лютыми обстрелами – как стремительного бегства от демократической и личностной свободы – им не удастся вызвать в нас реакцию зеркала. Мы полиглоты, но на языке насилия не говорим.

Украина никогда и ни при каких обстоятельствах не уподобиться врагу и не будет вести войну ценой уничтожения городов и мирных человеческих жизней. Они сами подписали себе приговор. Невозможно убить того, кто и так уже мертв.