Девушка, которая была в суде по «делу Латыпова»: «Что делали судья и прокурор, не знаю, — все смотрели на Степу»

1 июня Степан Латыпов пытался покончить с собой в зале суда.

Алеся (имя изменено по просьбе собеседницы – прим. «С») переписывается со Степаном после его задержания в сентябре. Они не были знакомы, и впервые девушка увидела его на суде.

— С утра я в суд не смогла попасть — не было мест, а после обеда меня пустили на процесс. В суде Советского района маленький зал. Из-за антиковидной рассадки не все желающие могли попасть на суд.

Степа смотрел на каждого, кто пришел. Из его родных были папа и тётя. Не знаю, кто были остальные люди.

Помню, как Степан достал из папки ручку, скрученную жгутом салфетку и тетрадку. Все время, пока у его отца брали показания, Степа сидел и перебирал ручку и салфетку.

…Степан обратился к отцу. По его словам, после их свидания к нему пришел ГУБОП. Ему сказали: если не признает вину, его ждет «пресс-хата», а на его родных и соседей заведут уголовные дела. («Пресс-хата» у него была 51 день, со дня его рождения 11 апреля).

«Готовьтесь!» — сказал Степан. В этот момент он запрыгнул на скамейку, чтобы его не могли достать и остановить конвоиры. Схватил салфетку, зажал в зубах. Он прорезал себе все горло, а не втыкал, как написали в СМИ.

Степан упал на скамейку…

Мы все кричали как сумасшедшие. Никто этого не ожидал. Милиционеры не смогли сразу открыть клетку: у них не было ключа. Что делали судья и прокурор, я не знаю, потому что все смотрели на Степу.

Нас не сразу выгнали из зала, потому что все были растеряны. Когда клетку открыли, и к Степану забежали сотрудники милиции, на нас закричали: потребовали, чтобы мы покинули зал.

Адвокат кричала: «Вызовите скорую!» Все начали вызывать 103 одновременно. По моим ощущениям, «скорая» ехала долго.

Некоторые работники суда с участием отнеслись к тем, кто был в зале. А в одном из кабинетов в коридоре кто-то кричал и плакал — видимо, был травмирован произошедшим.

Я все спрашивала: «Скажите, жив ли он?» Один милиционер орал на меня (он со всеми так себя вел), а двое его коллег ответили: «Все нормально. Он жив».

…Когда Степу вынесли, он был в сознании, что-то бессвязное говорил. Может, потом потерял сознание? Его загрузили в машину. Мы все ему кричали: «Степа, держись! Мы тебя любим! Пожалуйста, живи!»

Один милиционер подошел ко мне и спросил, что произошло. Я рассказала и спросила, почему так поступают с нашими людьми. Он сказал: «Все будет хорошо». И среди них есть тоже люди. Не знаю, может ли от этого стать легче.

…Среди тех, кто присутствовал в зале, была психолог. Она села перед отцом Степана на корточки, стала постукивать по его коленям ладошками. Я так понимаю, это успокаивающая техника. И она с ним все время разговаривала…

После суда Алеся получила от Степана письмо и открытку, отправленные еще до начала процесса.

— Это удивительно, потому что раньше на 5-7 своих писем я получала один его ответ.

Я не писала ему, что там была, чтобы он не переживал, сколько людей видели то, что произошло.

Написала: что бы они сейчас ни сделали, и что бы ему ни предъявили, и сколько бы дел ни завели, это не стоит его жизни. Он прекрасный человек и один из самых лучших, что мне встречались. И он обязательно должен жить.

Степан любит парк Победы, а я через него часто иду пешком домой. Недавно решила сделать ему сюрприз: отправила фотографии деревьев. Получив снимки, Степан написал: не шли мне, пожалуйста, деревья, я их знаю до каждой веточки, я там часто гулял, мне больно, но я все равно на них смотрю.

Как я понимаю, Степан в последнее время был в депрессивном состоянии. Это было видно по всем письмам, которые приходили от него, в том числе и другим людям. Не знаю, как он находил силы писать вообще, находясь в «пресс-хате».

Алеся собирается писать Степану каждый день.

— Стёпа — один из самых глубоких, тонких и мужественных людей, что мне встречались. И я очень надеюсь, что он справится, а вместе с ним и все мы, — говорит Алеся.

С ее согласия публикуем фрагменты из писем Степана Латыпова:

«Письмо написано от руки, передавая старание, стремление донести заботу. В СИЗО печатные буквы быстро ассоциируются с постановлениями, экспертизами, рапортами.

Написано каллиграфическим почерком, облегчая чтение и делая его легким и непринужденным, как личная беседа. Написано на красивом бланке, вложены конверты первого класса — тюремное сокровище.

Это идеальное письмо заключенному, даже если его не читать и не пропустить через сердце всё тепло, любовь и заботу, которыми напитано каждое слово, каждая запятая и точка.

Даже просто держать его в руках уже доставляет эстетическое удовольствие, а перечитывать — эмоциональный подъем. Лишь печалит мысль о том, как много умных, интеллигентных, светлых людей знает, как правильно писать письма в СИЗО и собирать передачи.

…Признаюсь, мне очень страшно, меня пугают страдания родных и близких и то, что я не могу им помочь и поддержать».

«...Ещё ты можешь найти на youtube «Истории деревьев. Степан Латыпов». Это мой проект, на который не хватило ни денег, ни энтузиазма. Мне было бы приятно, если моя страсть к изучению деревьев могла бы воодушевить кого-то, пока я в СИЗО.

Ведь политики приходят и уходят, а парки и бульвары остаются, и деревья продолжают слушать детский смех, клятвы влюблённых, тревожные окрики матерей и добродушное бурчание бабушек. Деревья — это вечное, они старше городов и тюрем, и мы никогда не сможем без деревьев, а без тюрем — легко».

Справка

Степан Латыпов — арборист (специалист по обслуживанию деревьев и по уходу за ними как за индивидуальными организмами – прим. «С») и директор компании «Беларбо», житель дома возле «Площади Перемен» в Минске.

Был задержан 15 сентября во дворе жилого массива по улице Червякова в Минске сотрудниками ОМОНа. В его квартире прошел обыск.

Степана обвиняют в организации групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок, и неподчинении требованиям представителей власти, а также в сопротивлении сотруднику органов внутренних дел и мошенничестве в особо крупном размере.

Латыпов не признал вину по всем предъявленным эпизодам.