Комментарии
Иван Давыдов, Сноб

Давыдов: «Включил телевизор в День чекиста и наткнулся на странное зрелище»

Политический обозреватель Иван Давыдов на свой страх и риск включил телевизор в День работника органов безопасности Российской Федерации. Посмотрев праздничный концерт, он понял, почему самая могущественная корпорация России смотрит на себя и на общество через собственное прошлое.

Включил недавно под вечер телевизор, чтобы выяснить, что говорят говорящие головы про пресс-конференцию президента (не спрашивайте, зачем, такое объяснить непросто, да и вообще, мир жесток, а человек хрупок, вот и давайте будем прощать друг другу маленькие странности). Наткнулся на одном из двух главных телеканалов на странное зрелище. Концерт. На сцене — не особенно молодые уже мужчины в немыслимых лапсердаках, вышитых золотом, поют про березовый ситец и национальную гордость. Пошлость несусветная, трудно поверить, что это пользуется спросом.

Стандартная схема советского торжественного мероприятия: сначала хор исполняет идеологически выдержанную ораторию, а то и кантату, и уж потом выходят к микрофону любимые народом исполнители с чуть более безответственными, но зато и более приятными песнопениями. Что-то такое из детства вспоминается. Вечер, черно-белые люди внутри большого «Горизонта». Дедушка, человек довольно безыдейный, слушает ораторию, а то и кантату, и вслух — по доброй, еще в Советском Союзе сложившейся традиции разговаривать с телевизором, — интересуется язвительно: когда уже кончат выть и где (здесь понятное междометие) Магомаев?!

Я не успел подумать толком, зачем теперь-то это все терпят, потому что камера показала зал: тоже в основном мужчины, кто в мундирах, кто в штатском. Некоторых, самых главных, даже узнаешь, но в основном это люди без лиц: профессия такая. Настоящие хозяева страны. Самые, может быть, страшные и самые влиятельные в стране люди. Самая могущественная корпорация. Красная книжечка, которая у каждого в кармане, открывает любые двери, заставляет вытянуться по стойке смирно и вздрогнуть любого начальника, потому что и в начальника вселяет ужас священный. А в человека обычного — обычный ужас. Хотя от этого, конечно, не легче.

«Торжественный концерт в честь Дня работника органов безопасности Российской Федерации», — услужливо сообщают титры. Хотя и без титров все понятно, к тому же за спиной у мужчин в лапсердаках, которые все еще поют про гордость и ситец, на занавесе, — вполне узнаваемый геральдический щит с мечом и орлом.

Дальше не знаю, что у них там было. Появился ли Магомаев. Не стал бы исключать такой возможности: это ведь по-настоящему всемогущие люди. Переключился от греха подальше. Подумал: вдруг эти суровые мужчины и сквозь экран, с той стороны сумеют заглянуть мне в голову, обнаружить и прочесть в ней крамольные мысли, вычислить адрес и выслать наряд, не выходя из концертного зала?

Здесь в качестве ремарки можно было бы даже и посочувствовать членам самой могущественной корпорации, а также любым прочим начальникам и просто обеспеченным людям. Год за годом вынуждены они ходить на такие вот мероприятия, слушать сначала патриотический вой, затем — попсовую пошлость, есть у них такая странная обязанность. Но не о том речь. И вообще, я довольно скверный эксперт по части музыки и прочего хорового пения, зато привык следить за словами. Слова важны. Иногда одно слово может больше сказать о самой влиятельной в стране корпорации, чем пространные рассказы о сфабрикованных уголовных делах и пытках задержанных.

Так вот, слово. Они ведь сами — это важно — не называют свой профессиональный праздник «Днем работника органов» и так далее. Они люди занятые, они выражаются короче.

Конечно, обычный человек, а уж тем более человек пишущий и в особенности человек, политическая позиция которого слегка расходится с генеральной линией партии, этих суровых мужчин опасается. Тут нет ничего странного, это, как сказал бы, наверное, самый знаменитый в стране выходец из самой влиятельной корпорации, «общемировая практика». Спецслужбы нужны, даже если считать их злом, они — неизбежное зло.

Спецслужбы естественным образом тяготеют к максимальному расширению собственных полномочий и созданию максимальной же атмосферы секретности вокруг собственной деятельности. Так везде, и разница только в том, насколько общество готово терпеть эти порывы и есть ли у общества возможность таким порывам противостоять. Удается ли почувствовать грань между борьбой, допустим, с терроризмом и политическим сыском, и на этой грани представителей спецслужб как-то удержать.

Нам тут, похоже, не удалось, но не только в этом наша специфика. Обещано было про слово и про праздник. Так вот, они называют свой праздник — «День чекиста». Это вариант словоупотребления, закрепившийся в обыденном языке. 20 декабря 1917 года Совет народных комиссаров издал декрет об образовании ВЧК, и потом десятилетиями чекисты отмечали этот день неофициально, с коньячком, за закрытыми дверями кабинетов. А потом Борис Николаевич Ельцин подарил им официальный профессиональный праздник. Выбрав, заметим, не какую-нибудь другую дату, не что-нибудь архивное и пыльное, настолько далекое, что почти уже и нейтральное. Не день учреждения третьего отделения его императорского величества собственной канцелярии, например. А тот самый день, когда Ленин создал специальный орган для охоты на народ.

Ельцин был настоящим политиком и понимал, чем можно задобрить суровых мужчин, которые на него смотрели без особого восторга. Хорошо, к сожалению, понимал.

И на уровне даты, и на уровне слова фиксируется — и никем не оспаривается — вполне понятная преемственность. История России писалась с чистого листа, и члены самой могущественной корпорации могли выбирать, от кого вести родословную. Они выбрали советских палачей. Сознательно и добровольно провели прямую от первых «революционных расправ» — это термин Феликса Дзержинского, палача, чей памятник в «Музеоне» заботливо подняли с земли и водрузили на постамент и чьи портреты до сих пор можно увидеть во многих серьезных кабинетах — через сталинский террор, через постсталинскую, сравнительно бескровную охоту на инакомыслящих, — к себе сегодняшним. Опору для своего настоящего они ищут в залитом кровью прошлом. В их взгляде на собственную роль в жизни страны — обратная перспектива.

В этом осознанном выборе — честный (а разве ждешь от сотрудника спецслужб честности?) ответ на незаданный вопрос о том, чего нам от них, собственно, ждать. Как они видят идеальную схему взаимоотношений власти и общества. Они ведь и есть здесь власть.

Да, один человек, который оказался более терпеливым и менее трусоватым, чем я, досмотрел торжественный концерт до конца. И рассказал, что даже прошлое можно, оказывается, легко исправить, если есть на то политическая воля и политическая необходимость. На концерте пели, естественно, песню про трех танкистов. И одну строчку слегка улучшили. Вместо самураев летели в песне наземь «вражьи стаи». Не такое теперь время, чтобы самураев ругать. И даже устроители развлекательных мероприятий для членов самой могущественной в стране корпорации держат руку на пульсе.

Не такое место, чтобы ошибаться, и время не такое.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)