Что такое пещерный патриотизм, и чем он опасен для Беларуси

Из всех дурацких призывов больше всего мне претит девиз «Болеем за наших!» Те, кто порой достаёт им народ, почему-то уверены, что их фавориты должны быть «нашими» для всех.

Я совсем не бирюк какой-нибудь, и вовсе не прочь рвануть рубаху за наших-своих – вот только давайте сперва разберёмся, кого считать нашими.

Дифференциация свой-чужой всегда присутствовала в человеческом обществе. Которое, по сути, всё ещё остаётся модифицированной версией звериной стаи. Но у зверюшек распознавание своих проходит быстро и просто – достаточно обнюхать встречного-поперечного чтобы понять, как вести себя дальше: то ли лизнуть его в морду, то ли вцепиться в горло.

У человека с обонянием беда – если бы он полагался на свой нос, давно бы вымер уже. Так что когда homo стал sapiens, выявлением своих-чужих занялось его мышление, придумавшее кучу опознавательных алгоритмов: от привязки к неким умозрительным границам до всевозможных ритуалов и символов.

«Под мудрым руководством любимого вожака Хну-Хну мы живём в лучшей из пещер, кланяемся берёзкам и благочестиво носим повязки из шкуры медведя. А те, кто подчиняются зловредному Гры-Гры, живут в худшей из пещер, кланяются бамбуку и повязки у них из шкуры бизона. Нечестивцы!»

Как нелепо бы ни звучала сегодня такая стратегия, на заре веков она себя оправдывала. Не быть патриотом своей пещеры, или хуже того быть патриотом чужой, выходило боком. Особенно во время охоты, когда мамонт один, а желающих заполучить его в качестве ужина навалом. Не будешь бок о бок с однопещерниками патриотично отгонять дубинкой чужаков – ноги протянешь с голода. Пещерный патриотизм был залогом выживания.

За прошедшие тысячелетия сообщество homo мало чем изменилось в фундаментальном плане. Разве что пещеры разрослись до размеров государств, а набедренные повязки сменили фофудьи и лапсердаки. Так было бы и дальше, но за последние сто лет разум отдельных sapiens совершил прорыв в неизведанное, подарив миру массу научных открытий и технологий.

Спасибо научно-техническому прогрессу: «мамонтов» в мире стало больше, добывать их стало легче, а благодаря компьютерам и интернету, мы узнали, что не так уж велика разница между повязкой из шкуры медведя и повязкой из шкуры бизона, а кланяться бамбуку с берёзками вообще пустая трата времени.

Так что сегодня мы вправе выбирать «наших» и «не наших» по индивидуальному усмотрению, не привязываясь к границам родимых пещер. Ведь обитатели их сильно отличаются друга от друга: одни ведут себя интеллигентно, читают Докинза и Бодрийара, и стремятся к свету познания – другие мракобесничают, свинячат и норовят аннексировать чужой кусок мамонтятины.

Если раньше с последними приходилось мириться ради выживания, то теперь такая необходимость отпала. На смену пещерному патриотизму пришёл, как я его называю, патриотизм удалённого доступа – когда своим считается тот, кто ближе по духу и жизненным установкам, а не по месту жительства и факту гражданства, пусть даже и находится за тридевять земель.

Но и пещерный патриотизм пока не сдаёт позиций, особенно в несвободных обществах, рецидивируя то одной, то другой морокой. Эта морока обостряется в дни мировых ристалищ, важнейшим из которых для нас является «Евровидение». Сакраментальное «Болеем за наших!» звучит тогда изо всех утюгов и микроволновок, а на тех, кто кривится и воротит нос, сыплются упрёки в непатриотизме.

Скандал на «Евровидении»: белорусское жюри вычеркнули из финала

Хотя, если разобраться, что такого «нашего» мы имели на том «Евровидении» в большинстве эпизодов? Стразики да трусики?

Или взять этот раз. Была некая девица, которая вот лично мне мало симпатична. Кому-то, может, она и мила, но мне – нет.

Фото eurovision.tv

У девицы была средненькая песенка с не шибко оригинальным сценическим воплощением. Эдакая реинкарнация Полины Смоловой образца «Mum». Но именно эту песню жюри Национального отбора, известное своими причудливыми решениями, выбрало почему-то для презентации в Тель-Авиве. Возможно, потому, что у девицы был российский продюсер, которому гарант отечественной духовности вручил орден Франциска Скорины – «за высокий уровень творчества» – и который в беседе с прессой оперирует такими высокотворческими оборотами, как «да п…й» и «б…ь пос…ть».

И вот с какого хутора мне считать «своей» эту тёплую компанию? Только потому, что я, как и она, географически связан с Беларусью? Изменить своим взглядам и вкусам в угоду пещерному патриотизму? Нет уж, давайте как-нибудь без меня.

Ведущий говорун прямого эфира уши прожужжал, что, мол, надо «поддерживать наших». Но знаете, что я на это отвечу? Когда мы начнём поддерживать не просто «наших», а наших, которые делают своё дело по-настоящему классно, тогда мы и будем иметь успех. Везде и во всём.

Если же продолжим лелеять пещерный патриотизм, не будучи требовательны к качеству реальности, всё останется так, как есть. Как на этом «Евровидении»: 2-е место с конца, антисеребро, всего 13 баллов от зрителей. Худший результат финала за всю историю белорусских хождений в Eurovision. Занавес, аплодисменты.