Что не так с теорией о том, что коронавирусом многие переболели еще в прошлом году

Эпидемия началась так давно? Медуза пишет о возникновении теории о переболевших и перечисляет аргументы против нее.

Фото AP

Откуда взялась теория о переболевших?

В марте, когда в России стали активно регистрировать новые случаи коронавирусной инфекции, некоторые известные люди и обычные пользователи соцсетей начали рассказывать о том, что они, по-видимому, переболели коронавирусом задолго до того, как о нем стало широко известно: в декабре 2019-го — январе 2020 года.

В частности, 31 марта об этом рассказала Ксения Собчак — в прямом эфире в инстаграме своего мужа, театрального режиссера Константина Богомолова. Она призналась, что еще в начале декабря «свалилась со страшной болезнью, просто лежала и не могла встать», и сделала вывод, что это была коронавирусная инфекция, которой она, таким образом, «уже давно переболела». Похожую историю про декабрьскую болезнь рассказала певица Жасмин, пояснив, впрочем, что COVID-19 на тот момент в России не диагностировался и «вирус мог быть коронавирусом, а мог и не быть».

Чем подтверждают эту теорию?

В качестве подтверждения этой теории многие рассматривали выпущенный в ноябре 2019 года сюжет Первого канала, в котором говорится о резком росте внебольничных пневмоний. Поскольку пневмония — главное осложнение при коронавирусной инфекции, а широкого тестирования на SARS-CoV-2 не было по крайней мере до марта, зимняя вспышка внебольничных пневмоний была интерпретирована многими именно как верный признак перенесенной инфекции COVID-19.

В качестве доказательства этой теории воспринимается и материал РБК на основе неопубликованных данных Росстата, в котором говорится о «вспышке атипичной пневмонии в Москве в конце 2019 года».

Еще одним аргументом в пользу теории о том, что коронавирус мог массово распространяться в мире еще в 2019 году, можно считать исследование, в котором на основе изучения спутниковых снимков и поисковых запросов утверждалось, что в августе 2019 года в Китае наблюдалась вспышка некоего заболевания с симптомами диареи. Но работа до сих пор не прошла рецензирования и подверглась критике со стороны коллег ученых.

Теория о том, что россияне массово переболели коронавирусом в декабре, ни на чем не основана. Вот несколько аргументов, почему о ней стоит забыть

Аргумент первый: вспышки внебольничных пневмоний случаются каждую зиму, это типичное сезонное заболевание

Внебольничная пневмония, о которой часто говорят как о заболевании, под которым «скрывается» COVID-19, — это любая пневмония, развившаяся за стенами медицинских учреждений. Статистику заболеваемости по внебольничным пневмониям ведет Роспотребнадзор, она публикуется на сайте ведомства (с существенной задержкой) и передается в Росстат. У этой статистики есть важные особенности, которые не позволяют использовать ее как свидетельство существования скрытой вспышки коронавируса в конце 2019 года.

Во-первых, внебольничная пневмония, как и грипп и ОРВИ, это сезонное заболевание. Каждый год рост числа внебольничных пневмоний начинается осенью, продолжается зимой, а пик приходится на январь-февраль следующего года. Поэтому ничего удивительного в том, что в ноябре 2019 года был зафиксирован рост заболеваемости относительно предыдущих месяцев, нет. Без проведения лабораторной диагностики, только по симптомам, диагностировать COVID-19 невозможно. Причины внебольничной пневмонии бывают разные (это вирусные и бактериальные инфекции), но на практике почти никогда инфекционный агент не устанавливают, потому что обычно это не влияет на стратегию лечения. В результате в статистике около 95% случаев проходят как «пневмонии неустановленной этиологии».

В 2020 году сезонный рост пневмоний совпал с распространением нового вируса и информации о нем. Логично, что попавшие в статистику по пневмониям или ОРВИ стали подозревать у себя именно коронавирусную инфекцию.

Во-вторых, еще задолго до появления коронавируса в России действительно существовала тенденция к увеличению числа регистрируемых случаев внебольничной пневмонии: если в 2014 году в статистику попали 507 тысяч человек, или 354 случая на 100 тысяч населения, то в 2018 году (последние данные на сайте Роспотребнадзора) эта же цифра составила 722 тысячи, или 492 на 100 тысяч населения.

По Москве заболеваемость несколько ниже, но тоже растет — например, с 2011 по 2017 год она увеличилась в 2,4 раза до 245 случаев на 100 тысяч населения. Рост этот не гладкий и не монотонный, заболеваемость внебольничной пневмонией существенно «плавает» от года к году. Даже не по отдельным регионам, а по России в целом значения могут отличаться на десятки процентов, что видно из графика.

Так что сам по себе рост внебольничных пневмоний легко объясняется продолжением старого тренда и обычной случайностью, а не новым коронавирусом. Тем более что в январе 2020 года заболевших было, наоборот, меньше, чем в прошлом году.

Аргумент второй: после болезни вырабатываются антитела, но даже в Москве они найдены лишь у незначительной доли популяции

Чтобы установить, действительно ли значительная доля жителей страны уже переболела коронавирусом, не нужна даже подробная статистика по заболеваемости. Гораздо более надежную информацию дает исследование популяции на антитела — так называемый серологический опрос. Мы уже подробно писали, как проводятся подобные исследования и почему нужно быть осторожными при интерпретации их результатов, так как в таких исследованиях есть несколько подводных камней. Последние данные по сероопросам в мире можно посмотреть здесь и здесь.

Коротко говоря, речь идет о том, чтобы проверить несколько сотен или тысяч человек в случайной выборке на наличие в их крови антител к коронавирусу. Если исследование проведено правильно, то доля людей, у которых их удается обнаружить, должна отражать общую долю переболевших во всей популяции. Здесь есть свои сложности: многое зависит от точности тестов, которые могут давать ложноположительные результаты. Известно, что некоторые из переболевших не вырабатывают антитела даже спустя длительный срок после заболевания.

Но самая серьезная проблема при этом — репрезентативность выборки. Например, если делать тесты тем, кто сам желает провериться (например, подозревая у себя перенесенное заболевание), то доля переболевших будет смещенной и, скорее всего, сильно завышенной относительно действительного числа переболевших в популяции. Также она будет гораздо выше среди медиков, чем среди населения в целом.

Однако если речь идет именно о теории, по которой значительное (проценты или десятки процентов) число людей уже переболели в декабре-январе, то все эти сложности с правильным методом проведения сероопросов не имеют большого значения. Даже по официальным данным департамента здравоохранения Москвы, доля переболевших в мае составляла 12,5% от всех сдавших тест (коммерческие компании, которые ведут собственный мониторинг пациентов, сообщают сейчас примерно такие же числа — 13% среди тех, кто специально обращался за платным тестом). Из-за того, что выборка в московском сероопросе не была истинно случайной, этот результат, с высокой вероятностью, завышен относительно истинной доли переболевших. Но даже если нет, показатель в 12,5% никак не поддерживают теорию, что «все уже переболели в декабре». Если же обратиться к более качественным и свежим данным по Петербургу, где исследователи очень внимательно отнеслись к коррекции выборки, то доля переболевших окажется еще меньше: среди петербуржцев старше 18 лет переболевших к сегодняшнему дню удалось найти в 5,7% случаев.

Наконец, сам по себе положительный тест сегодня на фоне перенесенной зимой пневмонии не доказывает того, что ее причиной действительно был коронавирус, а не более типичный возбудитель. Можно было просто переболеть тем и другим. Поскольку значительное число случаев COVID-19 протекает бессимптомно, болезнь зимой и антитела к коронавирусу сегодня могут быть вообще никак не связаны друг с другом.

Аргумент третий: если все уже переболели в декабре, то где вспышка смертности?

Теория о переболевших зимой во многом базируется на том, что ученым якобы не известна истинная летальность заболевания, а доля умерших, о которой постоянно сообщается в новостях, сильно завышена относительно настоящей. Логика здесь такая: раз кто-то уже переболел чем-то в декабре и не попал в статистику (из-за отсутствия на тот момент лабораторных тестов), то коронавирус на самом деле «не сильно опаснее гриппа». Однако это — следствие общей путаницы вокруг того, что такое летальность и как ее правильно считать (подробно мы писали об этой проблеме здесь).

Летальностью COVID-19 действительно чаще всего называют текущее отношение общего числа умерших к зарегистрированным заболевшим (в СМИ так часто говорят не только журналисты, но даже некоторые эксперты). Однако такая «летальность» малоинформативна и имеет мало отношения к истинной сразу по нескольким причинам:

– эпидемия постоянно развивается,

– ежедневно меняется регистрируемое число случаев,

– количество тестов тоже меняется,

– между заболеванием и смертью есть задержка.

Летальностью в эпидемиологии называют соотношение числа умерших ко всем переболевшим. Его можно установить только по окончании вспышки — глобально или в конкретной популяции. Делается это либо с помощью тестов на вирус (то есть у всех людей), либо с помощью тестов на антитела (при корректной выборке). Благодаря исследованиям на корабле «Даймонд Принсесс» и в итальянских муниципалитетах, закрытых вскоре после начала эпидемии, ученым уже хорошо известна истинная летальность (IFR) заболевания — то есть доля умерших от всех инфицированных вирусом (и не обязательно проявивших симптомы).

Эта доля составляет около 0,6–1% (есть разные оценки, с разным разбросом, их свежий обзор можно посмотреть, например, здесь, но речь приблизительно именно о таком значении).

Если бы, например, каждый десятый житель России уже переболел коронавирусом к январю, то примерно тогда же должна была наблюдаться и вспышка общей смертности — примерно на дополнительные 146 тысяч человек. На самом деле, по данным ЗАГС, в январе было зафиксировано 164 тысячи смертей, что даже на 4,9% процента меньше, чем в том же месяце 2019 года.

Таким образом, избыточная смертность от «скрытого коронавируса» должна была стать сопоставимой с общей смертностью за целый месяц — трудно представить, как такой всплеск можно было бы не заметить или скрыть. Следует подчеркнуть, что речь здесь идет об общей смертности от всех причин, манипулировать с которой существенно сложнее, чем со смертностью именно от коронавируса.

Аргумент пятый: последний общий предок всех известных вариантов вируса появился в ноябре

Теория о том, что значительная доля россиян могла переболеть коронавирусом еще в прошлом году, не выдерживает критики хотя бы потому, что она не согласуется со временем появления заболевания, которое следует из анализа геномов. Зная последовательности РНК разных штаммов SARS-CoV-2, прочитанных в разное время в разных странах (к настоящему моменту их известны уже многие тысячи), можно отследить временную эволюцию возбудителя и дать независимую оценку даты его возникновения.

Есть разные оценки диапазона времени, когда должен был появиться последний общий предок SARS-CoV-2 (например — 1, 2, 3, 4), но все они сходятся примерно на ноябре 2019 года. Эта оценка почти не поменялась с середины февраля, когда была прочитана первая сотня геномов.

Более того, подавляющее большинство штаммов вируса, которые были выделены и прочитаны в России (из тех, что опубликованы в международном проекте Nexstrain), относятся к отдельной, довольно поздно возникшей ветви SARS-CoV-2, которая ассоциируется со вспышкой коронавируса в Италии (линия A2a).

В недавней работе швейцарских ученых под руководством Тани Штадлер было подробно исследовано, как эта линия появилась в Европе и как еще до закрытия границ и общего карантина инфицированные люди передвигались по континенту. По данным группы Штадлер, разновидность коронавируса A2a возникла где-то между серединой января и серединой марта, предположительно в Италии, и начала активно распространяться не позднее 8 марта. Если значительное число россиян действительно переболело уже в декабре — январе, то не ясно, почему среди всех прочитанных в стране геномов доминирует именно «итальянская» версия, возникшая в начале февраля.

Хорошо, массового заражения не было. Но могли лично Собчак, Жасмин и я все-таки переболеть раньше всех?

Да, это возможно: например, человек мог поехать в декабре в Ухань и инфицироваться еще до того, как стало известно об эпидемии. Но ни доказать, ни опровергнуть такой сценарий нереально: даже сегодняшний положительный тест на антитела у человека не гарантирует того, что он переболел именно в начале зимы, а не позднее и бессимптомно.

Единственный вариант, при котором это действительно можно проверить, — повторный анализ замороженных образцов при анализе на инфекцию того времени, о котором идет речь. Кажется, таких случаев еще не было описано.