Что может быть институциональной гарантией для Лукашенко

Белорусы больше не чувствуют себя в безопасности, и угроза исходит от тех, кто должен обеспечивать общественную безопасность. Многие задаются вопросом, как же мы выйдем из этого всего? Ведь у нас нет другой милиции, другой прокуратуры и других судов. А значит это не только их вина, а наша общая беда. Ведь случись у нас что-нибудь, мы пойдем в милицию, какая бы они ни была, а не к бандитам.

Альтернатива монополии государства на насилие – это война всех против всех по Гобссу. Общество в этой ситуации испытывает когнитивный диссонанс, как ребенок, которого не любит или бьет мать – самый близкий человек, который должен защищать. Одни и те же белорусы скандируют и «Трибунал», и «Милиция с народом».

По моему скромному мнению, выход в том, чтобы закрепить в Конституции и других законах и неукоснительно соблюдать 5 принципов.

1. Каждый, кто не признает себя виновным в уголовном преступлении, имеет право на суд присяжных
2. Никто не может быть амнистирован до вынесения решения судом о его виновности.
3. Смерть подозреваемого, обвиняемого или подсудимого не является основанием для отказа в судебном разбирательстве.
4. Каждый, чье дело рассматривалось до введения суда присяжных, имеет право на пересмотр дела.
5. Коллективная правовая ответственность запрещена.

У меня нет готовой дорожной карты, как воплотить в жизнь эти принципы прямо сейчас. Но я убежден, что они обязательно будут реализованы в прекрасной Беларуси будущего, сколько бы времени не прошло.

Почему? Потому что меняется демография, люди рожают меньше детей. Каждый ребенок становится всё большей ценностью, и насилие становится все более неприемлемым. Какое может быть «голову бы отвернул щенку на месте учителя», если у тебя один ребенок? Один! А ведь у 65,8% семей – одни ребенок уже сейчас. И в будущем эта доля будет расти.

А судить о нас наши внуки и правнуки будут со своей колокольни. Многие из наших современников будут для них выглядеть дикарями и психопатами. И правовая оценка действий будет соответствующей.

А еще я думаю, что если Лукашенко вновь обретет способность мыслить рационально, то он поймет, что скорейшее введение в Беларуси суда присяжных – единственный для него шанс быть оправданным историей. Об этом ниже.

Теперь по пунктам.

1.

Признаюсь, у меня самого долгое время было представление о суде присяжных, как о некой либеральной блажи, которая не подходит нашему суровому климату. А о присяжных – как о простачках, которыми адвокаты могут вертеть как хотят. А то и подкупить или запугать могут.

Однако проработав 4 года сначала заместителем, а потому редактором Службы информации газеты «Известия» в Москве в 2002-2006 годах, когда это была еще приличная газета, и вникнув в десятки судебных процессов, я убедился, что существует организованная российской властью и спецслужбами кампания по дискредитации суда присяжных как института.

Многие наделавшие шума вердикты присяжных на самом деле были обоснованы. По крайней мере, коллегии присяжных гораздо реже выносили необоснованные обвинительные приговоры, чем профессиональные судьи. Я убедился в этом на десятках примеров.

Наиболее яркий случай – дело неонацистской «Боевой террористической организацией» Боровикова-Воеводина. За совершенные ими убийства, в частности – девятилетней таджикской девочки Хуршеды Султоновой и вьетнамского студента Ву Ань Туана, поначалу судили совсем других людей, как правило, попавшихся под руку трудных тинэйджеров.

И только благодаря тому, что дела рассматривали коллегии присяжных, обвинения в убийствах были сняты. То есть две разные коллегии присяжных сумели разглядеть шитые белыми нитками дела, а пресса в это время писала, что присяжные оправдывают скинхедов-убийц.

Любой оправдательный приговор коллегии присяжных вызывает волну возмущения и кривотолков в прессе. Но если потрудиться изучить дело, то картина предстает совсем в другом свете. Что наводит на мысли об организованной кампании.

Суд присяжных сильно мешал группе сотрудников ФСБ, захвативших власть, подавлять инакомыслие в стране.

Например, 14 декабря 2004 года 39 членов Национал-большевистской партии ворвались в здание общественной приемной Администрации президента РФ и вывесили в окне лозунг «Путин уйди сам». Наказать радикалов решили примерно, возбудив дело по статье «заговор с целью захвата власти» (до 15 лет).

Чтоб все понимали: общественная приемная АП РФ на ул. Ильинка, 21 – это место, куда приходят старушки жаловаться на начальника ЖЭКа. Власть находится в другом месте. 

«Неожиданно» выяснилось, что «заговор» – это тяжкое преступление. А в России обвиняемый в тяжком преступлении имеет право на суд присяжных, если не признает себя виновным.

Даже до следователей ФСБ дошло, что никогда 12 человек «с улицы» не отправят в тюрьму мальчишек-леваков за подобную выходку. И дело переквалифицировали на «массовые беспорядки». Процесс прошел без присяжных. 8 человек получили реальные сроки.

Европейский суд по правам человека признал нарушение Россией ст. 6 (право на справедливый суд), ст. 10 (свобода выражения мнения) и ст. 11 (свобода собраний и объединений) Европейской конвенции по правам человека. И обязал Россию выплатить 24 осужденным по этому делу 300 тысяч евро.

В 2008-2018 годах российская власть последовательно уменьшала сферу применения суда присяжных: из его ведения были изъяты уголовные дела по большинству статей УК, численность коллегии присяжных сокращена до 6-8 человек.

Путин и его окружение последовательно выстраивали в России мафиозное государство, и суд присяжных был им как кость в горле: контролировать профессионального судью проще чем коллегию из 12 случайных людей.

Природа человека такова, что, если от вашего решения будет зависеть судьба другого, вы, скорее всего, будете очень внимательно слушать доводы сторон.

В фильме «Судья» персонаж Роберта Дауни-младшего говорит: «90% страны верит в призраков. Меньше чем треть в эволюцию. 35% могут безошибочно узнать Гомера Симпсона и вымышленный город, в котором он живет. Меньше 1% знают Тэргуда Маршалла. Но когда ты сажаешь 12 американцев в жюри и просишь правосудия, происходит нечто уму непостижимое: почти всегда они справедливы».

На примере Светланы Тихановской белорусы сами имели возможность убедиться, что власть по жребию работает.

На территории Беларуси уже был суд присяжных в 1864-1917 годах. Тогда 80-90% жили в деревнях без электричества. 70-80% не умели читать. Повестки на санях по деревням развозили. А суд присяжных был! Характерно, что якобы народная советская власть первым делом еще в 1917 году ликвидировала народный суд.

2.

Амнистия до решения суда уравнивает виновных и невиновных. А это недопустимо. Особенно, когда речь идет о политических событиях с массовой динамикой. Например, события осени 1993 года в Москве. Когда президент Ельцин амнистировал участников тех событий, многие восприняли это как проявленный гуманизм к побежденным. Но не стоит обходить вниманием тот факт, что при этом Ельцин амнистировал сам себя.

Амнистия участникам гражданских конфликтов приводит к тому, что в будущем у политиков, чья власть шатается под напором улицы, возникает соблазн обострить конфликт, заварить такую кашу, после которой амнистия обеим сторонам конфликта кажется единственно возможным выходом.

Есть подозрение, что Лукашенко решил пойти по этому пути. Белорусские силовики явно провоцируют людей на применение силы. Чтобы не допустить еще большего кровопролития, участникам Координационного совета необходимо ясно заявить: «Не будет никакой амнистии до вынесения судом присяжных решения о виновности или невиновности».

3.

Наша судебная система избирательна по отношению к мертвым: их судят, чтобы оправдать (реабилитировать), но не судят, чтобы осудить. А это несправедливо.

Последние два века человечество медленно, но верно движется от суда, как части репрессивной системы, к суду, как месту, где прежде всего устанавливают истину.

И кто бы что ни говорил, большинству людей будет небезразличен посмертный приговор. Все мы не одноклеточные. Где-то в лобной доли мозга мы циники, а где-то в глубине мозжечка сидит нечто, о чем поэт Андрей Дементьев написал: «И только б с теченьем веков, не знать на могиле плевков».

Возможно, знание о том, что даже смерть не освободит семью от позора, кого-то удержат от низких поступков. Посмертная безнаказанность порождает новых преступников и диктаторов. Если бы действиям Сталина была дана правовая оценка, сейчас были бы невозможны разговоры о его менеджерских талантах.

4.

Как-то в очереди в аптеку мой взгляд наткнулся на один пункт в длинном перечне имеющих право на обслуживание вне очереди: «Жертвы репрессий 20-80-х годов 20-го века». Очевидно, что люди, несправедливо осужденные при Лукашенко, захотят пересмотра своих дел. Так что скоро этот временной диапазон будет расширен до 20-х годов 21-го века. Вдумайтесь: более 100 лет беззакония!

Только пересмотр дел судом присяжных может перевернуть эту страницу истории. Политика забвения ни в одной стране не сработала. На примере таких стран как Испания или Аргентина мы видим, что люди хотят справедливости, сколько бы лет ни прошло.

5.

Механизм коллективной ответственности – это прямой путь если не к гражданской войне, то к серьезному гражданскому конфликту. Я верю, что при надлежащем расследовании будет достаточно механизмов установить и доказать вину каждого, кто выполнял преступные приказы.

Оговорюсь, что отказ от механизма коллективной ответственности в правовых вопросах, не исключает люстрации в вопросах найма на службу. После событий 9-12 августа 2020 года люстрация при наборе в органы правопорядка становится неизбежной.

Я убежден, что эти пять принципов будут включены в белорусское законодательство рано или поздно. И правовая оценка действиям всех и каждого будет дана, хотя бы и посмертно. Лукашенко должен это понимать.

Выбраться из воронки насилия

Главный вопрос, который затягивает власть предержащих в воронку насилия, это вопрос ответственности за прежние действия. Кто бы что ни говорил, в отличие от Путина Лукашенко Гаагский трибунал не грозит. Всё, что ему может быть вменено, попадает под белорусскую юрисдикцию.

Полагаю, Лукашенко сам прекрасно догадывается, как при неблагоприятном развитии событий его будут судить им же самим назначенные судьи, когда власть поменяется. Оттого и держится за президентское кресло «посиневшими пальцами». Тем более, что желающих мстить найдется гораздо больше в его окружении, чем среди оппозиционеров.

Другое дело – 12 присяжных из народа, которые никогда ничего не читали и не слышали об обстоятельствах дела (а это обязательное условие при отборе присяжных во многих странах, например, в России). Где, в каких деревнях таких несведущих можно найти? Такие могут и оправдать. И кстати, количество обоснованных отводов со стороны защиты или обвинения при формировании коллегии присяжных не ограничено.

Наверняка у Лукашенко есть что сказать в свое оправдание. Что-нибудь вроде того: «Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер». Или сказочку про заговор. Я бы на такое не повелся, а 12 людей из глубинки, не пользующихся интернетом, могут. В любом случае присяжные из народа не смогут рассматривать обстоятельства дела вне контекста всего, что Лукашенко сделал за 26 лет.

Проблема, однако, в том, что Лукашенко не мыслит в категориях общественных институтов. Всю свою жизнь он их обесценивал. Он верит лишь в личные договоренности. Но нет такой персоны, которая может дать ему гарантии безопасности, поскольку нет такой персоны, которая гарантированно удержит власть.

Такой персоны нет не только в оппозиции, но и в действующей власти. Лукашенко приходится искать гарантии во вне Беларуси. На Западе как-то не принято укрывать от правосудия беглых диктаторов. Потому Лукашенко и побежал за гарантиями к Путину. Ну-ну. Поиграй с шулерами в карты, поиграй…

Очевидно, что Конституционная реформа затевается с одной целью: внедрить правовую возможность инкорпорации Беларуси в Россию, невозможную при действующей Конституции. Это единственное условие, ради которого Лукашенко пока еще нужен Пунину.

Если Лукашенко сдаст Беларусь Путину, прощения ему от белорусского народа точно не будет. И кстати, безопасность ему такой расклад тоже не гарантирует.

Если же Лукашенко хочет прорваться из того «котла», в который сам себя загнал, живым и по возможности оправданным, то у него только один способ сделать себе «коридор»: срочно созвать парламент; провести через него поправку к Конституции «Каждый, кто не признает себя виновным в уголовном преступлении, имеет право на суд присяжных»; отменить смертную казнь; назначить премьер-министром Светлану Тихановскую; подать в отставку.

Это главное. Могут быть и некие прописанные в законе гарантии безопасности бывшему главе государства. Но я в это не особо верю. Полагаю, только поправка к Конституции о праве на суд присяжных может быть институциональной гарантией для Лукашенко.

Если же окажется, что он Путину доверяет больше доверяет, чем своему народу, то итог его будет ой каким плохим! К бабке не ходи.

P.S. Предвидя упреки в том, что я мерзавцу помогаю уйти от ответственности, хочу процитировать братьев Стругацких: «Делайте добро из зла. Больше его делать не из чего».