Чалый: «Путину пришлось запустить вариант Южной Осетии»

Почему угроза военного вторжения в Украину до боли напоминает пятидневную войну России с Грузией и чем может закончиться нагнетание напряженности у границ, разобрал аналитик, экономист Сергей Чалый в свежем стриме на YouTube-канале «Чалый Live».

Нагнетание напряженности в регионе, подчеркивает аналитик, Россия начала еще с конца 2021 года. А для понимания того, что и с какими целями делает Путин, аналитик предлагает вспомнить не историю с аннексией Крыма или самопровозглашенных ЛНР и ДНР, а на «войну 08.08.08» России и Грузии.

— Там случился casus belli: мол, кто-то с той стороны первый напал, а мы, утверждала Россия, даем отпор — но в итоге почему-то захватили еще и часть территории, имеется в виду Южная Осетия, — напоминает Чалый. — А зачем что-то придумывать новое, если один раз сработало? Идет абсолютное, с точностью до порядка ходов, повторение методички начала войны с Грузией и оккупацией Южной Осетии, вплоть до разговоров о том, что «мы войска ввели, но вот уже сейчас выводим»…

Тогдашний руководитель Южной Осетии, в частности, тоже объявлял эвакуацию мирного населения из-за того, что, по его данным, «грузинская военщина» готовилась вернуть мятежную территорию в состав Грузии.

И даже, по данным южноосетинской разведки (это какой-то огромный оксюморон, примерно как сейчас разведка ДНР, которая показывала на российских каналах развернутую карту с обозначениями действий НАТО), назывался план, который Грузия, естественно, должна была осуществить при поддержке США — «Прыжок тигра».

Тогда же был ввод российских войск — не миротворческих, а железнодорожных, которые ремонтировали пути… И сейчас повторяется ровно та же ситуация военной истерии, хотя все уже посмеялись над тем, что метаданные роликов показали: эвакуацию начали готовить до того, как для этого появились основания. Были и еще фейки такого же уровня — в общем, халатно исполнили все то, что могло быть сделано. Тем не менее включился, как под копирку, тот же сценарий, что и с Южной Осетией.

Проводя параллели с Южной Осетией, аналитик напоминает о еще одном важном моменте — обосновании, которое впервые прозвучало в 2008 году: почему Россия вмешалась во внутреннее противостояние.

— Как тогда заявляла Россия, это делалось с целью «прекращения гуманитарной катастрофы», — говорит Сергей Чалый. — А в сторону Запада со стороны России главным был аргумент из серии: вам можно, а нам почему нельзя? Вы же бомбили Сербию, рассказывая, что в Коссово геноцид, значит, и мы должны бомбить…

Я очень хорошо помню, как, заняв после артиллерийского обстрела Цхинвал, российские войска тут же начали рассказывать, что именно там происходил тот самый геноцид, что в моргах они нашли огромное количество трупов «жертв грузинской военщины» и даже сразу называли неправдоподобное число этих жертв, которое измерялось тысячами. А потом процент погибших начал стремительно уменьшаться — до нескольких десятков; то есть это был откровенный пропагандистский фейк.

Так вот, численность погибших была названа для того, чтобы получить примерно такой же процент выдуманного «пострадавшего мирного населения», как это было в Коссово, чтобы показать — мол, та же самая история, и мы действуем так же, как вы.

Сейчас вновь идет разговор про геноцид, про какие-то захоронения на территории ЛНР и ДНР — чтобы действовать хоть по какой-то методичке. Хотя в случае с Украиной это очень натянутая аналогия, по сравнению с которой любая другая натяжка близка к фактологической правде.

При этом, говорит аналитик, Россия была заинтересована не в открытых военных действиях, а в ловле рыбы в мутной воде, неких тайных спецоперациях. А в случае с Украиной получилось, как в старом советском мультике, громогласное объявление на весь мир «Марио идет грабить банк!». И это оказалось для Путина неприятной неожиданностью.

— Я думаю, что обращение Байдена к американскому народу, в котором он говорил о планах России нанести удар по Киеву, — это все-таки не новости в таблоидах, это очень серьезное заявление, — если не правда целиком, то очень близко к правде. И для Путина это ровно то, чего он больше всего не хотел бы, — говорит Чалый.

Включение режима Южной Осетии — во многом вынужденное. Как бы ни пытался Лукашенко в верноподданническом режиме рассказать о том, как они с Путиным посрамили Запад, потому что нападения не случилось в тот день, когда Запад предостерегал об этом, это напоминает серию многоходовочек, которые потом приходится объяснять, прикрывая гениальностью отсутствие стратегического мышления.

Чтобы не оказаться вместо насильника — «Нравится, не нравится, терпи моя красавица» — эксгибиционистом, который распахнул пальто, напугал и убежал, — Путину пришлось запустить вариант Осетии. И это чрезвычайно опасно. Хотя понятно, что все делается спустя рукава, поэтому есть шанс, что ничего не получится, но ситуация все-таки серьезнее, чем она казалась изначально.