«Будучи девять лет женой, очень трудно принять, что тебя превратили в любовницу»

Экс-супруга Андрея Аршавина Юлия Барановская рассказала, как узнала о предательстве мужа и почему ей пришлось дважды подавать в суд.

Бывший капитан сборной России по футболу Андрей Аршавин после девяти лет отношений расстался с гражданской женой – Юлией Барановской. Она с двумя детьми, на пятом месяце беременности осталась одна. Вот, пожалуй, и все, что было известно.

Главный редактор HELLO! Светлана Бондарчук встретилась с Юлией, чтобы впервые услышать историю, которая никогда прежде не озвучивалась.

– Юля, ты почти два года молчала, не давала ни единого комментария. Что заставило тебя решиться на интервью?

– Все то, что писали в прессе эти два года, – абсолютная выдумка, ни слова правды. Я узнала о себе и своем муже очень много нового. Девять лет писали, какая у нас замечательная дружная семья, а потом пошли совсем другие публикации: якобы он изменял мне направо и налево, менял девушек как перчатки, брака у нас как такового не было, меня вдруг записали в сожительницы.

Сегодняшний разговор стоит мне невероятных усилий, но я хотела бы расставить все точки над «і». Что бы у нас с Андреем ни случилось, моя семья не заслуживает этих наговоров, мне хочется отстоять честь семьи.

С Андреем я прожила абсолютно счастливые девять лет. Что случилось потом, объяснить сложно. В один момент Андрей перестал быть тем человеком, которого я знала все эти годы.

– Я знаю, что вы прожили с Андреем много лет, ты родила ему детей, но ваши отношения не были зарегистрированы официально. Почему так получилось?

– В прошлом году на мой день рождения подруги устроили мне вечеринку в Лондоне. Конечно, поздравляли, желали...

И вот что я подумала тогда: когда мы жили с Андреем, я очень скептически относилась ко всем этим тостам и пожеланиям. Я не нуждалась в них, у меня и так все было. Мне всего хватало, я была абсолютно уверена в человеке, который рядом со мной. И я ни на секунду не задумывалась о том, что в какой-то момент может что-то кардинально измениться, не думала, как подстраховаться.

Это не было наивностью, это – внутренняя установка. Я чувствовала себя замужем! Мне и сейчас не по душе составление брачного договора. Поскольку брачный договор – это как бы подготовка к разводу. Какой смысл тогда жить с человеком, которому не до конца доверяешь? Но это моя позиция.

– Ты чувствовала, что жила в браке.

– Абсолютно точно. Мы строили с Андреем семью, жизнь, состояние с нуля. Я не пришла и не поселилась в его шикарном доме, не получила машину с водителем и кучу денег на счетах.

Когда мы познакомились, его будущее в «Зените» выглядело весьма неопределенно. В основном он сидел на скамейке запасных. Я пришла на матч, потом на второй и даже, помню, безо всякой издевки как-то Андрея спросила: «Что я тут сижу и 90 минут смотрю, как какие-то мужики бегают, мяч гоняют? Ты все равно на последние три минуты на замену выходишь, так, может, я в конце буду подходить?»

Нет, мы начинали все вместе, потихоньку, шаг за шагом... Он сам называл меня женой. Я поняла, что брака не было, только когда мы разошлись.

Сейчас я думаю, что официальный брак необходим. Он помогает при кризисе отношений, который бывает у всех, у каждого.

– То есть ты считаешь, что, если бы у вас был официальный брак и произошла бы вот такая ситуация, которая произошла, вы в итоге были бы вместе?

– Я думаю, что без официального брака уйти было гораздо легче. Встал, взял чемодан и пошел. Никаких судебных тяжб, дележки, разборок – все очень просто. Официальный брак держит, накладывает определенные обязательства.

Для меня, по сути, официальный брак и гражданский отличаются только легкостью расставания. Что-то мне подсказывает, что, будучи в официальном браке, Андрей так бы себя не повел.

Отношения – это работа и личное дело только двоих людей. И самое правильное – оставлять все проблемы внутри семьи. Но, к сожалению, когда ты публичный человек и ведешь себя так, как повел себя Андрей, то это быстро становится достоянием общественности, поводом для грязных сплетен. Но, несмотря на то что наши отношения не были зарегистрированы, я по-прежнему считаю, что он не имел права поступать так по отношению к своей семье.

Когда мы только начали жить вместе, Андрей очень хотел, чтобы у нас был ребенок. И со временем я забеременела. Андрей завел разговор о свадьбе, о количестве гостей, о том, где отмечать и как отмечать, поскольку регистрация наших отношений казалась ему вопросом решенным. Но я сказала: «Какая сейчас свадьба? Я хочу настоящую свадьбу!»

– Понятно, каждая девушка мечтает о красивой свадьбе.

– Мне не очень хотелось выходить замуж беременной. И этот момент был упущен, а дальше было уже не до того: появляется ребенок, потом второй, потом переезд в Лондон. Мы все реже и реже возвращались к этой теме.

Вопрос никогда не стоял остро. «А почему мы не женимся? Нет, я на тебе не хочу жениться! Я на тебе не буду жениться» – таких разговоров не было никогда. «Мы поженимся?» – «Ну да, когда-нибудь обязательно поженимся» – это обсуждалось мимоходом, в какой-то очень легкой форме. Со временем ты привыкаешь к этой ситуации, и это неправильно.

– Я понимаю, что тебе тяжело об этом говорить, но давай о сути проблемы. У Андрея возникли отношения с другой женщиной. Ты не смогла этого простить?

– Я считаю, что простить можно в принципе все, если человек раскается. Чтобы простить, достаточно того, чтобы он искренне раскаялся в том, что он сделал.

– Это очень мудрые слова. Девушкам более свойственна другая позиция: «Я никогда не прощу измену!»

– Отношения – это работа. Большая работа. Я не считаю, что измена – это что-то трагическое, из ряда вон выходящее. А вот предательство – совсем другое.

То, что случилось со мной, я не расцениваю как измену. Я расцениваю это как предательство. Потому что в такой слабой незащищенной позиции, в какой была я, по-другому это назвать невозможно. Шел пятый месяц беременности...

– А как ты узнала, что Андрей завел роман? Из прессы?

– В январе 2012 года Андрей получил несколько предложений от разных футбольных клубов поехать поиграть в России. Впереди был чемпионат Европы, успехов в лондонском «Арсенале» у него в общем-то не было.

Андрей категорически отказывался от длительной командировки, в футбольном сленге это называется «аренда». Он говорил, что не может забирать детей посреди учебного года из школы, но и одну меня оставлять не хочет. Мол, такая нагрузка – двое маленьких детей, я беременная, в чужой стране. Но я видела, что ему эта работа нужна как воздух, иначе чемпионат Европы пройдет без него.

В конце концов он подписал контракт с «Зенитом». Он уехал, а я осталась. Каждый день он звонил по многу раз, спрашивал, как мы живем.

В апреле мы приехали с детьми в Питер на каникулы. За две недели, что мы там были, мы с Андреем не расставались ни на секунду. Можно сказать, у нас был идеальный медовый месяц. Строили планы на будущее, даже подписали контракт с дизайнером, который должен был заниматься проектом нового дома.

Я вернулась с детьми в Лондон, а через неделю от друзей узнала, что его видели с другой девушкой. Для меня это было как гром среди ясного неба.

Я до сих пор не понимаю, как все могло так внезапно перемениться. Я подозреваю, что та девушка старалась быть как можно «заметнее» специально для того, чтобы их отношения «всплыли» как можно быстрее.

Вот и все. Я не знаю, что такое уводить мужчину из семьи, не знаю, что такое бороться за мужчину, потому что мне это претит.

У меня есть подруги, родственники, друзья, я могу с ними поговорить. Может, это не позиция мудрой женщины, но соперничество, борьба за мужчину, хитрость, интриги – это не про меня.

– У нас перед глазами есть другой пример – Виктория Бекхэм, в семье которой, очевидно, тоже не всегда все было идеально. До рождения дочки Дэвида тоже уличили в измене. Но Виктория смогла пережить этот кризис так, будто его и не было вовсе.

– Меня всегда в ней восхищало одно качество – насколько красиво она выходила из всех ситуаций. Семья была важнее всей этой грязи.

Про нас тоже писали много глупостей и неправды. И я приняла решение не реагировать на это никак, не выносить сор из избы. Людям ведь ничего не докажешь, нужно просто уметь не обращать внимания на весь этот шум.

– Если ты мудрый человек, ты это просто не читаешь. Ты не строишь из этого трагедию, не устраиваешь дома скандал, и действительно, если что-то произошло, умеешь прощать. Вот тут я с тобой абсолютно согласна: измену, наверное, надо научиться прощать, а предательство – нет.

–- Я считаю, в отношениях всегда виноваты оба. 50 на 50. Но что бы ни случилось, расставаться нужно по-человечески.

Право на любовь имеет каждый – мы не рабы друг друга. И не важно, сколько детей, лет жизни за плечами, если ты принял решение уйти и ты считаешь, что это твой новый путь, ты можешь это сделать. Но по-человечески и красиво, а не подло.

Я не хочу вытаскивать «грязное белье» наружу. Я по-прежнему хочу оставить все это между нами. Нужно уметь уважать свое прошлое, быть ему благодарным и только тогда тебя ожидает хорошее будущее.

– Как ваши с Андреем друзья, знакомые отреагировали на случившееся? Кто-то принял чью-то позицию, или пытались держать нейтралитет?

– В нашей истории выбор был для всех очевиден. Даже друзья Андрея в резкой форме, абсолютно открыто высказывали ему свою позицию. А он, мне кажется, даже обижался. Искренне не понимая, почему они изменили к нему отношение.

– А для Андрея есть авторитет? Тот, чей голос для него действительно имеет вес?

– Ты будешь смеяться, но это я. Это не мое мнение, об этом мне говорил каждый, кто с нами знаком. Он всегда советовался со мной, все решения мы принимали вместе.

Мы знали друг про друга все. Но в этой истории я не могла ему советовать: «Андрей, ты должен сделать так-то и так-то»...

– Но ты пыталась сохранить отношения?

– Конечно, пыталась. Это было очень тяжело.

Я не знаю, стоит ли говорить об этом, но ведь по сути он не уходил. Знаешь, будучи девять лет женой, очень трудно за одну неделю понять и принять, что тебя превратили в любовницу.

В какой-то момент у меня произошла страшнейшая вещь. Вроде стокгольмского синдрома – знаешь, когда жертва влюбляется в своего мучителя. Когда она уже не осознает, где нормально, где ненормально. В какой-то момент я заблудилась. Я уже не видела, как правильно, что правильно. И это был перебор уже. Мне кажется: еще бы полгода, и я бы оказалась в больнице с нервным срывом.

В фильме «Сумерки» был такой эпизод: героиня, оставшись одна, сидит на диване. За окном меняется погода, а она сидит, уставившись в одну точку, и перелистывает страницы ежедневника. Ноябрь – пустая страница, декабрь – пустая страница...

Меня этот момент затронул до глубины души и напугал, потому что месяцы идут, а они пустые, нет ничего. Через год я испугалась еще сильнее, поскольку такая ситуация уже была со мной. Вроде жила, а по ощущениям – ничего, пустота.

– Ты была беременна и уже достаточно на большом сроке. В этот очень сложный и очень важный момент для женщины, когда тебе хочется, чтобы тебя каждую секунду опекали, помогали, сдували пылинки, как ты нашла силы прожить, родить?

– Не знаю. Мне кажется, что только господь Бог мне помог. Честно. Я вставала с утра, ехала в церковь, стояла службу, чего раньше никогда не делала. Становилось легче. Уходила.

К вечеру мне опять могло стать плохо. Снова ехала в церковь, стояла вечернюю службу.

У меня не было возможности выплакаться по полной. Я не могла дать волю эмоциям: рыдать, биться головой о стену. Пить успокоительные таблетки тоже не могла. Я была в ужасном состоянии, в ужасном.

Помимо всего прочего, это было третье кесарево сечение, и у меня стоял диагноз «полное предлежание плаценты». В этой ситуации любой стресс опасен для ребенка.

Помимо этого, в эти же дни я узнала, что моя мама тяжело больна. Маме я не могла говорить ничего, не хотела. Мама прошла курс химиотерапии и, слава Богу, поправилась.

Меня в какой-то момент хотели посадить на антидепрессанты, но я не могла себе этого позволить. Я понимала, что пройдет время, и рана моя затянется, а ребенок останется, и если по моей вине с ним будет что-то не так, я не смогу себе этого простить.

– Был рядом с тобой кто-то из близких, кто оказал наибольшую помощь? Человек, о котором ты сейчас можешь сказать, что вот он меня прямо спас?

– Кого-то одного выделить не могу. Вокруг меня было очень много людей, друзей. И каждый, абсолютно каждый внес свою лепту, какой-то свой вклад. Если я сейчас начну перечислять по именам людей, которые были рядом, и чем они помогали, нам журнала с тобой не хватит, честно. Я очень всем благодарна.

– А дети понимали, что происходит?

– Нет. Я не хотела им ничего говорить. Мы жили в Лондоне, а Андрей – в Санкт-Петербурге. Я говорила детям: «Папа играет в футбол». Все. У них вопросов не было.

Я просто понимала, что рождение еще одного ребенка для старших уже будет стрессом, и жалела их, не хотела обременять еще и этим.

– Ты получаешь материальную поддержку от Андрея? Чем закончился суд, с помощью которого ты пытаешься обеспечить алименты?

– Делиться он категорически не хотел, постоянно пугал, что заблокирует карточки. Я устала это терпеть и подала в британский суд.

Три месяца мы не разговаривали. Общались через адвокатов. Ситуация складывалась вполне успешно для меня. Потом Андрей прилетел в Лондон, и мы встретились с глазу на глаз, без адвокатов.

Не буду вдаваться в подробности нашей встречи, но я согласилась подписать мировое соглашение. И это стало моей самой большой ошибкой. Правда, к сожалению, поняла я это слишком поздно – через две недели после подписания договора, когда был снят арест с его счетов, он отказался выполнять условия соглашения. Потом частично снова начал, потом снова отказался.

И так тянулось несколько месяцев. Поэтому сейчас мне пришлось подать в суд во второй раз, уже в России. Андрей не оставил мне другого выбора. У него был миллион шансов решить все по-человечески и мирным путем, но он не захотел.

– Мне совершенно непонятно, как такое может быть – оставить без обеспечения собственных троих детей.

– Мне тоже.

– Вряд ли дети по-прежнему не задают никаких вопросов. Вероятно, им пришлось уже все объяснить?

– Сейчас они уже посвящены. Старший даже шутит по этому поводу. Артем смотрит новости и говорит: «Мам, ты знаешь, принц Гарри не женат. Я напишу письмо королеве, я же умею, я пишу хорошо, говорю красиво. Я расскажу королеве, какая у меня красивая, хорошая, умная мама, и чтобы она дала нам аудиенцию, чтобы вы познакомились». (Улыбается)

– Это так трогательно, это потрясающе.

– Это очень забавно. Старший не исключает папу из жизни. Но при этом он дает мне право на счастье. Я бы так сказала. И это не я ему объясняла, поверь. Правда, потом он смотрел новости, и выяснилось, что у принца Гарри есть девушка.

Но, помимо шуток, когда я ухожу из дома по делам, бывает, дети смотрят на меня недоверчиво и спрашивают: «А ты точно вернешься?» Потому что папа уехал играть в футбол в «Зенит», в Питер. И должен был вернуться. И не вернулся.

– Скажи, пожалуйста, ты сейчас в основном с детьми живешь в Лондоне. Хотя изначально этот город не был так близок, не очень нравился. Почему ты сделала такой выбор?

– Есть две основные причины. Старший сын уже три года ходит здесь в школу, и он привык.

Вторая причина в том, что папа детей – публичный человек. Я не хотела переезжать в Питер по этой причине. Потому что как ни крути узнаваемость Андрея в Санкт-Петербурге 10 из 10, я не преувеличиваю. Его знают все. И нести такую фамилию на себе – это большой труд.

– Да, придут в класс Аршавины – разговоры неминуемы. Кстати, они носят фамилию отца?

– Да, конечно. Дети что думают, то и говорят. А говорят то, что слышат дома. И я не могу нести ответственность за всех, кто им что-то жестокое скажет.

– То есть ты хочешь, чтобы дети росли здесь, пока не достигнут более сознательного возраста?

– Я очень бы хотела, чтобы так случилось, но я думаю, финансово долго не потяну.

– Может быть, оставив вас без обеспечения, таким образом он хочет вас вернуть в Питер?

– Да, наверное, это удобно, когда ты живешь, а за углом еще и семья живет, дети. Так, на всякий случай под рукой.

– Ты веришь в то, что ты завтра встретишь мужчину, полюбишь его, и у тебя будет полное доверие к нему?

– У меня была тяжелейшая история, но я честно тебе говорю: я не очерствела, это я знаю точно.

Я знаю, что про меня говорят: «Жалко девочку, трое детей, кому она нужна?» Но веришь, я абсолютно счастливый человек, у меня трое детей от одного мужчины и новая интересная карьера на телевидении.

Ни на секунду у меня не было мысли: «Боже мой, у меня трое детей, что я буду делать, как я буду жить?» У меня уже есть главное – семья, мои дети. У меня всегда за обеденным столом все места будут заняты. А лет через 15 людей за столом будет больше раза в три. Я очень рада.

И сейчас, думая о новых отношениях, я не ищу отца своим детям. Если мужчина, который будет со мной, в какой-то момент захочет им стать, – здорово. Но это будет его личный выбор.