Бориса Ельцина укрыли приспущенным триколором

На Новодевичьем кладбище был открыт памятник первому президенту России Борису Ельцину. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ был на этой церемонии и обратил внимание на то, что памятник вчера был освящен дважды.

Все пространство над могилой Бориса Ельцина на Новодевичьем кладбище было затянуто белым полотном. Тут в это время еще почти никого не было, кроме дочери первого президента России Татьяны Юмашевой. И она рассказала, что под полотном. Кроме нее, никто не решался это сделать, хотя все уже, конечно, знали.

— Это приспущенный триколор,— объяснила она.— Такой саван из российского знамени. Очень трудно было подобрать камень. Белый мрамор привезли из Китая. Красный порфир — из Бразилии. Его раньше использовали только для надгробия Наполеона. Синего камня нет, поэтому для создания синего цвета использовали византийскую мозаику, в ней 18 оттенков...

Татьяна Юмашева рассказала, что члены семьи Бориса Ельцина вели переговоры с несколькими архитекторами, например с Рукавишниковым, но то, что предложил Георгий Франгулян уже через час после того, как с ним поговорили по телефону, сразу перестало вызывать любые сомнения.

— До этого были очень странные предложения,— добавила она.— Например, один скульптор предложил поставить папину фигуру с крыльями. Крылья такие за спиной...

— Но почему, скажите, вы вообще отказались от идеи портрета в камне? От того, чтобы было видно сходство? — спросил кто-то.

— Представить папино лицо в камне... Это тяжело для нас,— сказала она.

Мимо в этот момент проходил скульптор, и Татьяна Юмашева остановила его:

— Расскажите об этом так, как вы рассказывали мне!

Скульптор немного смутился:

— О том, как пришла идея? Это мне передалось через телефонную трубку, когда мне позвонили с этим предложением... Эскиз был готов уже через час... Поймите, это один из важнейших объектов в стране! Более значительного символа просто не может быть! Он будет источать государственность...

Скульптор говорил искренно, волновался и сам в этот момент источал государственность.

— Красный камень почти не поддается обработке, он крепче гранита...

— А как же вы его обрабатывали тогда? — спросил я.

— Это тайна моей творческой лаборатории,— пожал плечами скульптор.

— Огнеметом,— тихо сказала стоявшая за его спиной Татьяна Юмашева.— Представляете, огнеметом. Я была в шоке, когда увидела, как они работают...

Скульптор, чья тайна оказалась раскрыта, как-то виновато пожал плечами.

— С таким камнем могут работать только армяне,— сказал он.— Армяне хлеб выращивают на камне, рожают на камне... Бригада армян обработала и этот камень. Снимали слой миллиметр за миллиметром, как слюду...

Подошел Владимир Шевченко, который работал главой протокола первого президента России и работает до сих пор. Он сказал, что, наверное, будет много предложений и замечаний, когда страна увидит этот памятник, который уж очень отличается от тех, что стоят на Новодевичьем, да и на любом другом кладбище.

— И это очень хорошо, что будет много замечаний,— сказал он.— Мы все их учтем...

— Но ничего менять не будем,— добавила Татьяна Юмашева.

Начали собираться гости. Я увидел Галину Вишневскую с дочерью. Они медленно шли по дорожке с цветами. Но они не повернули, как я думал, к могиле Бориса Ельцина, и прошли прямо сквозь роту почетного караула. Здесь у них была своя могила. Мстислав Ростропович похоронен метрах в пятидесяти от Бориса Ельцина. Только потом они подошли к Наине Ельциной.

К полудню небольшая площадь перед могилой была заполнена людьми, из-за которых движение в городе в пределах третьего транспортного кольца в первой половине вчерашнего дня было парализовано. Здесь было много сотрудников кремлевской администрации во главе с Сергеем Собяниным (из высшего руководства не было только Джохан Поллыевой, которая проводила в этот день совет по науке и образованию), министров правительства РФ во главе с его председателем Виктором Зубковым, здесь были друзья Бориса Ельцина и те, кто работал с ним... Здесь было очень много журналистов — руководителей телеканалов, главных редакторов газет, корреспондентов...

Человеку, который столько сделал для того, чтобы пресса в России стала свободной, этого не забыли — и могу пообещать, что не забудут.

Но были и те, кому отправили приглашения и кто не пришел. Не было мэра Москвы Юрия Лужкова и почти никого из его подчиненных, и не было Евгения Примакова. Очевидно, избирательная кампания осени 1999 года, в которой они в отличие от Бориса Ельцина проиграли, произвела на них неизгладимое годами впечатление.

Но пришли патриарх всея Руси Алексий и Владимир Путин с Дмитрием Медведевым. Здесь, на Новодевичьем кладбище, перед могилой первого президента России, стояли вчера прошлые, настоящие, будущие лидеры государства и один непреходящий.

Солдаты из роты почетного караула сняли белую ткань с памятника. Патриарх освятил его. Памятник и в самом деле удивляет и даже поражает воображение. Ничего подобного и в самом деле никто не делал. Он и правда цельный — как сказала Татьяна Юмашева, "такой же цельный, каким был папа".

Цельным было и выступление Владимира Путина.

— Уже год как с нами нет Бориса Николаевича,— сказал он,— первого президента России и одного из самых ярких политиков XX столетия, без всякого преувеличения кардинально повлиявшего на развитие не только нашей страны, но и на ход мировой истории.

То, о чем он говорил, и правда не казалось преувеличением.

— Ничто тогда не могло помешать главному стремлению людей — стремлению к свободе,— продолжал второй президент России.— И монумент, который мы сегодня открываем, это не только дань памяти первому президенту страны: его надгробие по праву покрывает российский государственный флаг — триколор, национальный флаг России, спустя долгие десятилетия возвращенный именно им, Борисом Николаевичем Ельциным, нашей истории, нашей стране, нашему народу.

Несколько человек в толпе плакали. Я увидел, что слезы текут и по лицу одного журналиста, работающего на радиостанции, которую сейчас, как и в советское время (с перерывом на время Бориса Ельцина), принято называть "вражеской".

— Сегодня все мы живем в открытой и самостоятельной стране,— продолжал президент России.— В стране, развивающейся в полном соответствии с духом и буквой российской Конституции. И президентская власть в России всегда будет последовательным гарантом основного закона и прав граждан, будет и дальше служить народу России, защите суверенных интересов страны.

Владимир Путин здесь, перед могилой Бориса Ельцина, словно пытался затвердить те буквы и дух Конституции, которые он сохранил сам, словно он не был до конца уверен, что так оно все и будет. Он пытался, кажется, увековечить не только память Бориса Ельцина, но и его Конституцию.

— И такая твердая и принципиальная позиция первого лица государства будет и впредь являться основой для нашего движения вперед, для сегодняшних и будущих успехов России,— неожиданно произнес Владимир Путин слова, которые по идее должен был бы произнести Дмитрий Медведев.

Но Дмитрий Медведев молчал, и эти слова прозвучали как наказ, если не ультиматум избранному президенту России.

Впрочем, молчание Дмитрия Медведева в этой ситуации выглядело более чем уместным. Просто его время говорить на все без исключения темы пока не пришло.

Осталось две недели.

Наина Ельцина с цветами подошла к памятнику, поклонилась и прикоснулась губами к красному порфиру. И вот именно в этот момент она, а не патриарх освятила этот памятник.

Возлагали цветы. Расходились долго. Виктора Черномырдина спрашивали, чем запомнился ему Борис Ельцин, и он переспрашивал:

— Чем запомнился? Всем.

И это была правда.

— Как я к нему отношусь? — говорил Леонид Кучма.— Мы дружили. Я доверял ему.

И это тоже была правда.

Я видел, как один бывший губернатор и один, кажется, будущий выходили с кладбища.

— Ты как поедешь? — спрашивал бывший будущего.— Пробки такие!

— Да не проблема,— отвечал тот.— У меня машина с мигалкой. А ты?

— Да тоже не проблема. Я на метро.