Богданкевич: «Европа должна гордиться белорусской нацией»

Бывший глава Нацбанка и почетный председатель Объединенной гражданской партии рассказал «Салідарнасці», как мужья его внучек попали на Окрестина, что его больше всего впечатлило во время протестов и каким видит будущее Беларуси.

Фото Радыё Свабода

– Станислав Антонович, как вы оценили масштаб протестов после президентских выборов?

– Я удивился – в хорошем смысле. Честно говоря, не ожидал от нашего народа такого всплеска свободолюбия, желания быть гражданами, а не поданными феодала. Поэтому я был приятно поражен.

Дело в том, что после того, как я в прошлом поездил с выступлениями по стране, провел прямые линии в редакциях независимых СМИ, то подумал, что в народе широко распространены подданнические настроения. Помню, как (то ли в Барановичах, то ли в Бресте) сторонница власти захватила телефонную линию и не давала другим ничего сказать.

Но все-таки с момента избрания Лукашенко прошло 26 лет. Это уже возраст не детства, а молодости нации. Я теперь вижу, что несмотря на авторитарный режим, народ на самом деле народ сохранил в себе достоинство, внутри него жила жажда свободы, добра, солидарности.

И я очень рад, что дожил до этого момента, что увидел это на своем 84-м году жизни, не успев уйти в мир иной.

– Что в протестах вас впечатлило больше всего?

– Активное участие женской половины нашего общества. Я увидел огромное количество достойных девушек и женщин самых разных возрастов. Какие они красавицы и умницы!

Европа должна гордиться такой нацией, как белорусская. Даже в условиях диктаторского режима белорусы сохранили свое достоинство. У них появилось гражданское самосознание, они стали творцами своей судьбы и будущего.

Для меня всю жизнь достоинство было главным. И почти 30 лет назад, будучи депутатом Верховного Совета на вопрос «что главное?» я отвечал: главное – человеческое достоинство, которое отличает нас от животных.

– На ваш взгляд, то, что белорусы придерживаются исключительно мирного характера протеста, это хорошо или плохо?

– Считаю, что в целом это хорошо. Но если бы мне было не 83 года, а хотя бы 40… Первые месяца полтора после президентских выборов мне нравился наш путь мирного протеста. Но теперь я за более активное сопротивление. Когда бьют в левую щеку, я против того, чтобы подставлять правую.

Насколько я знаю, в Конституции некоторых стран записано право народа на восстание. Думаю, в будущем, уже после перемен, нужно прописать такое право и в белорусской.

Мы же видим преступления на наших улицах. Я живу на перекрестке Одоевского и проспекта Пушкина – недалеко от станции метро «Пушкинская». Наблюдал здесь садизм власти против мирных граждан, против женщин и молодых людей.

Мужья моих внучек, что один, что второй, побывали на Окрестина. Ни за что. Один на велосипеде ехал: велосипед сломали, его побили, пропустили через фашистский коридор.

Второй был наблюдателем. Его по надуманному поводу выгнали из избирательного участка, он сел у входа на улице и начал подсчет пришедших на досрочное голосование там. Так вызвали милицию и дали 8 суток. За что?! Это же дикость.

– В дискуссиях в сети можно встретить противопоставление «старой» и «новой» оппозиции. Что вы думаете по этому поводу?

– Я думаю, что старая оппозиция подспудно вырастила новую, подготовила условия для перемен.

Богданкевич (в центре) на митинге в 1996 году. Фото Георгия Лихтаровича, архив ОО «Дыяруш»/vytoki.net

Да, ее привыкли критиковать. Но в условиях тирании она доносила до людей правду о ситуации в стране, о диктатуре и беззаконии. Это было самопожертвование части граждан. Сколько лет в тюрьме провел Статкевич! Сколько людей сели в тюрьму после президентских выборов 2006 и 2010 годов!

Люди приносили себя в жертву и не зря: сегодня уже не оппозиция вышла на улицы, а народ, против выступило большинство.

То, что в этом году решился выйти председатель «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико – это заслуга и тех, кто раньше в жесточайших условиях бесправия выступал и доносил правду.

– Как думаете, как в Беларуси будет дальше развиваться ситуация?

– Прогнозировать трудно, единственное что могу сказать: время Лукашенко ушло, он у власти не удержится. Можно гадать, когда он уйдет в отставку – через месяц, полгода, год – но его время ушло. Народ в стойло уже не загонишь, подданными не сделаешь.

– Что, на ваш взгляд, будет с экономикой – при варианте, если Лукашенко еще какое-то время будет оставаться у власти, и при варианте, когда он уйдет в отставку?

– Советская власть при неэффективной экономике функционировала 70 лет. Нужно понимать, что экономика может стагнировать очень длительное время. Ожидать, что теперь в Беларуси при Лукашенко она немедленно обанкротится – несерьезно. Не будет развития, уровень жизни будет медленно ухудшаться, но не думаю, что белорусскую экономику ждет обвал.

Если Лукашенко уйдет, то, естественно, начнется оживление и оздоровление экономики. Когда я читаю, что госкомпании имеют десятки миллионов долларов убытков и не банкротятся, а продолжают работать… это разве нормально? Экономика, где за счет прибыльных содержат убыточных, – больная. А при рынке она станет здоровой и уровень жизни будет повышаться.

Мы не глупее поляков, словаков, чехов. Не глупее. Если позволить народу жить в условиях свободы, конкуренции и рынка, то уровень жизни, безусловно, поднимется. Да, могут быть временные проблемы в виде, например, безработицы, но со временем они решаются.

Да у нас и так эти проблемы: люди уезжают из страны в поисках заработков. Я с сожалением на прошлой неделе узнал, что мои внучки планируют уехать в Польшу. Говорят, что без труда найдут работу в Варшаве.

Я этого не одобряю, считаю, что на своей земле нужно укоренять европейские ценности и институты.

Лукашенко любит заявлять о своих достижениях, говоря, что в 90-е люди голодали, хлеба было на три дня. Это же дикие заявления для людей, у которых хорошая память и которые понимают, что к чему. В 90-е и зарплаты, и валовый внутренний продукт на душу населения были в Беларуси и Польше примерно на одном уровне.

А сегодня поляки имеют среднюю пенсию около 1600 белорусских рублей в пересчете. А мы 400. У меня нормальная пенсия, потому что я бывший государственный чиновник, но у меня же есть близкие, друзья и родственники: я же вижу, что люди живут в нищете.

И у нас, и у них в 90-х было плохо, но они, выбрав демократию и рынок, стали лучше жить. А мы при Лукашенко так и остались отстающими.

– Вы, руководя Нацбанком в 90-х, немало общались с Лукашенко. Лично зная его, его психологию, как думаете: способен ли он измениться, понял ли что-то после этих массовых протестов?

– Нет, он не способен к изменениям. В 90-е коллеги справедливо критиковали меня: я тогда искренне думал, что Лукашенко способен учиться. Помню, мы создали ему программу первоочередных экономических мер, он ее утвердил – а потом ничего из нее не выполнил. Лукашенко внутри – ретроград.

Его нужно снимать. И, может быть, судить или лечить. Когда прочитал его слова о том, что он приказал госпредприятию выделить 15 тысяч долларов для выезжающей за границу Тихановской, то подумал, что любой из этих вариантов подходит.