Белоруска рассказала, как справилась с отлучением от церкви

Юбка в пол и скандал, когда хочешь устроиться на работу, — для нашей героини Елены 20 лет это было привычным делом. Женщина состояла в Церкви христиан веры евангельской «Благодать». Теперь она «грешница», отлученная от дома Божьего.

Год назад Елена круто поменяла жизнь, когда ушла из семьи и церкви, выбрав возможность работать и принимать решения самостоятельно. Теперь она не только владелица собственного дела, но и актриса, а ещё — любимая жена и молодая мама.

Вся моя молодость прошла в церкви (Церковь христиан веры евангельской — Церковь «Благодать»): пришла туда в 24 года и только в 40 ушла. Я была воцерковлённым человеком: ходила на службы, пела в группе прославления. Но в какой-то момент у меня стали приоткрываться глаза на то, как я живу.

Церковь, в которой я состояла, не такая многочисленная, как православная или католическая, но все равно достаточно крупная. Поэтому её благополучие зависит от сплочённости общины. А это значит, что все всё про всех знают. Большая церковь разделена на регионы, и есть региональные пасторы, каждый из которых отвечает за то, что творится у него в регионе. Регион поделён на районы, там есть свои районные служители. Мой первый муж как раз такой районный служитель. Он следит за порядком в районе. А уже район поделён на ячейки, и в каждой ячейке есть так называемый «лидер домашней группы». Название такое — напоминает сетевой маркетинг. Когда я пришла, «лидеров» ещё не было. Вообще, когда я пришла, многое было по-другому — искреннее. Теперь церковь превратилась в организацию.

Так вот, если есть проблема, то она выносится на обсуждение в домашней группе. Домашняя группа состоит из 10−15 человек. Лидер домашней группы сообщает о проблемах районному служителю. Районный служитель собирает информацию от этих групп и передаёт региональному пастору. А тот либо сам решает эти вопросы, либо идёт к пастору церкви. В церкви около 3 тысяч членов, сам пастор за всеми уследить не может.

Когда я пришла, всё было просто: и песни, и проповеди. Но, к сожалению, служители, которые прошли через гонения, все уехали в Америку. Теперь всё изменилось. Я больше не верю в общину. Я понимаю, что это хороший способ держать всех вместе, следить за тем, кто что делает. Некоторым людям нужно быть «в стаде». А многим церковь необходима. Например, к нам в 90-е пришло много людей с алкогольной зависимостью, поэтому там строго запрещен алкоголь — даже причастие проходит с безалкогольным вином.

У нас случались такие ссоры, что у меня было нервное истощение

Вышла замуж я рано, в 18 лет. В то время знаете ведь как было: если замуж до двадцати не вышла, то всё — считай, старая дева. Сергей тоже был совсем юным — всего 21 год.

Мы с ним познакомились, начали ездить друг к другу в гости и подумали, что это любовь. Романтики никакой не было: он приезжал, мы шли в кино — и так три или четыре раза в неделю. Потом надоело в кино ходить — и мы поженились. Я считала, что это и есть любовь, потому что не знала, что может быть по-другому. Но в самом начале много неправильного было сказано и сделано. Не хочется сейчас вспоминать — что было, то прошло. Родственная привязанность появилась уже после, когда мы прожили вместе какое-то время.

Мы поженились в тяжёлое время. В начале 90-х в стране был бардак, в семьях тоже, все были озлобленные. А мне ещё «посчастливилось» прожить 17 лет с моей свекровью и с братом мужа и его семьёй. Муж начал выпивать, и чем дальше, тем чаще. Когда он приходил домой, у нас случались такие ссоры, что у меня было нервное истощение. Так длилось шесть лет, и за это время я поняла, что надо что-то делать. Уходить мне было, в общем-то, некуда: мама уже жила со своим вторым мужем, да и у меня уже была маленькая дочка. Но я понимала, что долго так не выдержу. И в этот момент меня пригласили в церковь.

Когда я пришла в церковь, я забыла, что мне когда-то вообще делали больно

В церковь меня привела мама. Кто-то позвал её, а она позвала меня — сказала, что нужно обязательно послушать, как там поют. И на проповеди постоять, конечно.

Я и сейчас благодарна Богу, что тогда привёл меня в церковь. Груз вины, груз обид с меня тогда просто упал. Когда я пришла в церковь, я забыла, что мне кто-то когда-то вообще делал больно. И я понимала, что мне нужно туда привести мужа.

У Сергея такой характер, что ему всегда нужно во всём убедиться самому. Он долго обещал, но не приходил, а в какой-то момент пришёл — и так и остался там. Мы все втроём — вместе с дочкой — стали членами церкви. Муж перестал пить, бросил курить в одночасье. У нас началась новая жизнь, появились новые увлечения — внутри церкви, внутри общины. Там жизнь бурлила. За стенами церкви был враждебный мир, там жили одни грешники, которых ждёт ад. А мы должны были нести свет людям, приводить их в церковь.

В то время я жила с полной уверенностью, что мы делаем всё правильно. Муж стал служителем, он и сейчас занимает диаконский пост. Из-за меня его не успели рукоположить. Сама я пела в группе прославления — начала буквально через несколько месяцев после того, как заключила завет с Богом, и до самого последнего момента, пока я была в церкви, я несла служение.

Когда я собралась выйти на работу, у нас случился скандал

У нас была очень традиционная модель семьи: муж — глава семьи, жена воспитывает детей и занимается домашними делами. Но меня дети слушали мало, у нас в семье авторитетом был папа. Сергей не хотел, чтобы я работала. В итоге, когда мне надоело сидеть дома и я собралась выйти на работу, у нас случился скандал.

В какой-то момент я стала понимать, что церковь мало меняет людей. Да, муж по-прежнему не пьёт и не курит, но характер так просто не переделаешь. В какой-то момент, поговорив с другими мужчинами из общины, он стал меня «прессинговать»: то я одета не так, то накрашена слишком ярко. Я действительно к тому моменту стала иногда юбку покороче надевать — до колена, а не в пол. Но высказывался он очень резко. И я вдруг вспомнила, каким он был до нашего прихода в церковь. Он так себя и вёл.

Новый, 2014 год мы встретили порознь, хотя каждый год — у нас так было заведено — мы за 15 минут до нового года становились на колени и молились. В этот раз мы пригласили друзей, у которых он является служителем, а он на меня сорвался и ушёл из дому. Новый год он, как оказалось, встретил в машине. Это уже не вера, а гордость.

С каждым днём я разочаровывалась всё больше и больше. Стала видеть недостатки в самой церкви — в неё ведь приходят обычные люди. Они ведут себя так же, как и все остальные, только прикрываются тем, что они «спасённые» и «дети Божьи».

Прямо в дороге я встретила своего будущего мужа

У меня туристическое образование, и я всегда хотела открыть свою компанию. Но все мои личные стремления подавлялись на корню — мол, ты не для этого создана. Хотя всё это время я работала на дому бухгалтером в фирме мужа. У него свой бизнес по ремонту электродвигателей. Я подстегнула его открыть компанию и вызвалась заниматься бухучётом — так и проработала там 6 лет.

Я понимала, что муж зарабатывает достаточно, но мы всегда жили в режиме экономии. Если я хотела себе что-то купить, мне приходилось выкраивать деньги или где-то подрабатывать. Я продавала косметику, варила мыло — хотелось себя реализовать, да и детям нравилось. Но мне кажется, если женщина начинает скрывать от мужа, что хочет купить себе платье или новую помаду, в семье что-то не так. К тому же женщине важно чувствовать себя красивой, а когда я была замужем за Сергеем и жила в общине, я одевалась очень скромно. Мы могли всей семьёй поехать в секонд-хенд за одеждой, потому что там можно было найти закрытые, «целомудренные» вещи.

В конце концов я решила всё-таки пойти в туризм. Конечно, мужу моя работа не нравилась: если я была руководителем туристической группы, мне приходилось уезжать в командировки. Но какое-то время всё было нормально.

Потом был перерыв, а когда я решила вернуться в туризм, мне опять предложили работу руководителя туристических групп. И прямо в дороге я встретила своего будущего мужа. Он начал за мной ухаживать. Конечно, как верующая целомудренная женщина я игнорировала его знаки внимания, но он был очень настойчив. Он человек неверующий, но душа у него добрая, чистая. И я увидела то, что меня по-человечески и по-женски подкупило. Цветы, подарки — это понятно, но в нём была такая нежность, какой я никогда не знала. Он даже звезду мне подарил, отыскал где-то, оформил документы. А уже потом, в разгар моего развода, мы с ним поехали в Париж, это были совершенно незабываемые дни. С первым мужем у нас никогда такого не было.

Видимо, просто всё сошлось. В молодости я недополучила от мужа этой заботы, и у меня остались обиды ещё из предыдущей, доцерковной, жизни. И когда под Новый год случилась та ссора, я поняла, что ничего у нас в семье не изменилось. Мы просто навесили на себя какие-то маски.

Мне со всех сторон твердили: «Лена, получишь от Бога по заслугам!»

Уходить из семьи и из церкви было неимоверно тяжело. Церковь церковью, но ведь я заключила завет с Богом, и я была в Боге. А мне со всех сторон твердили: «Лена, получишь от Бога по заслугам!» Пророчили болезни, даже смерть, говорили, что детям придётся отвечать за мой грех. И я это принимала, потому что верила. Но в то же время я полюбила.

Меня заставили пойти исповедаться. Я говорила пастору: «Да, я исповедуюсь, и я понимаю, что виновата, но ничего не могу изменить». Со мной проводили беседы, говорили, что я «впала в искушение», что мной овладел дьявол. И я поддалась давлению и приняла решение остаться в семье. Но когда я пришла домой, я поняла, что на своего мужа смотрю как на чужого человека.

Он до всего захотел докопаться сам. Когда мы только начинали общаться с Володей, он видел, что происходит что-то не то. Но он попытался решить проблему по-своему — он начал «копать». Он поднял одну церковь, которая рядом с нами находилась в Шабанах, потом другую. Они не просто всем миром за меня молились — они следили за мной, отслеживали телефонные разговоры. Когда разговор с мужем наконец состоялся, он мне предъявил результаты этой слежки со словами: «Волнуешься? Я бы на твоём месте волновался». В этот момент я поняла: я не могу больше с ним жить.

Конечно, мы пытались и до этого поговорить о том, что в нашей семье не так. Но всё было бесполезно, потому что он даже не пытался меня выслушать, а на все мои слова отвечал: «Послушай себя со стороны! То, что ты говоришь, не от Бога! Ты заблудшая». Я тогда ото всех вокруг слышала, что я блудница, и ничего больше.

Меня обвинили в том, что я бросила детей ради мужчины

Мой второй муж Володя — самый обычный парень. И его простота не прикрывается религиозными догматами. Я же, когда мы познакомились, общалась только церковными фразами, так что ему пришлось со мной повозиться. Он видел, что я в депрессии: я ведь верила, что со мной может случиться всё что угодно, из-за моего поступка.

Развод был очень долгим и болезненным. Всё началось в 2014 году, а завершилось всё только прошлой весной. Больнее всего было то, что дети были настроены против меня. С первым мужем у нас трое общих детей и один усыновлённый мальчик. Старшая дочь уже совсем взрослая, ей 23 года. Нашему приёмному сыну только-только исполнилось 18, второму сыну 16, а младшей дочери 9 лет. Они родились и воспитывались в церкви, и они очень дружны. Горько было, что они так легко были готовы отказаться от меня.

Папа говорил детям: «Маму повело не туда, она скоро вернётся». Они все ждали, когда же мама вернётся. При разводе я очень хотела забрать Полину (младшую дочь. — Прим. ред.) с собой, но муж и друзья стали говорить мне: «Что ты делаешь? Не разлучай детей!» То, что я поддалась на эти уговоры, вышло мне боком: меня обвинили в том, что я бросила детей ради мужчины. Хотя я боролась за младших детей, пришлось даже пройти через суд.

Подразумевалось, что всё вернётся на круги своя, но это было невозможно

С первым мужем у нас были строго распределены обязанности: я всегда занималась детьми, делала работу по дому, он никогда не вставал ночью к малышам. Я думала, что это норма. Но Володя совсем по-другому себя ведёт. Он такой чудесный отец! Он даже график питания для сына составил и спрашивает только у меня, всё ли там правильно. Он был женат в молодости, но они разошлись, и жена не хочет, чтобы он участвовал в воспитании сына. Так что всю эту любовь он отдаёт Марату.

Многие пасторы говорили, что им было «слово» про меня. Мол, Бог им открыл, что я скоро вернусь в семью. Володя очень беспокоился, когда видел, как я была ещё подвержена этим «пророчествам». Вроде бы послушала и посмеялась, а потом целый день хожу задумчивая. Стала думать: а вдруг они были правы и мне придётся вернуться? И вот в июне прошлого года у нас случилась ссора, и я решила: видимо, настал тот момент, когда я должна вернуться в семью. Я собралась, ни на какие уговоры Володины не поддавалась, хотя мы были уже женаты, у нас был ребёнок, и уехала «домой».

Когда я предприняла эту попытку вернуться в семью, в моей жизни снова появились друзья, которые от меня отвернулись. Меня ведь отлучили от церкви. Я тогда стала грешницей, и они моментально забыли мой номер телефона — только передавали друг другу «пророчества» одно страшнее другого.

Возвращалась я в надежде, что у меня проснутся чувства. Мой первый муж — хороший человек, и он готов был принять меня с малышом. Но любви не возникло. Я согласна была жить с ним по-соседски, лишь бы быть с детьми, но ему этого было мало. И хотя он говорил, что не будет заставлять меня ходить в церковь, я чувствовала давление. Подразумевалось, что всё вернётся на круги своя, но это было уже невозможно. Я уже изменилась, и моя жизнь изменилась.

За то время, что прошло с момента моего ухода, я начала осуществлять свои мечты. Мой второй муж заставил меня поверить, что я вольна делать то, что мне нравится. Это ощущение свободы и его поддержка окрыляли. Я никогда не слышала от него, что мне в бизнесе не место, что у меня ничего не получится. Он сам отправил меня учиться вождению, помог открыть свою туристическую компанию. Сразу в ней было три учредителя, потом мы выкупили эту фирму, а после он свою долю передал мне. Конечно, очень помогли деньги с развода — у нас с мужем был недостроенный дом, мне пришлось его продать.

Когда я снова ушла из семьи, это был осознанный выбор, и теперь я не испытываю угрызений совести. Эта часть моей жизни осталась в прошлом. И наши отношения с Володей изменились: он успокоился, да и мы притёрлись друг к другу со временем, как и все пары.

Я уже не могу закрывать глаза на какие-то вещи, поэтому говорю то, что думаю, не лицемеря

В апреле я поучаствовала в «Перевоплощении», всю церковь подняла на уши. Мне пришлось пережить волну негатива от церковного сообщества, но этот проект дал мне сильнейший толчок. Я увидела, что объявили кастинг на Дома ТВ, и подумала: почему бы и нет. Сказала мужу, он меня поддержал. Я поехала, оставила там видео, несколько фотографий. Через пару месяцев мне предложили сняться в рекламе. Потом месяца через два мне предложили сняться ещё раз. А ещё через какое-то время, когда я уже вернулась к Володе, мне предложили сняться в третий раз. Тогда я решила, что нужно двигаться дальше, и пошла учиться в школу актёрского мастерства, окончила курс телеведущей.

С детьми, слава Богу, отношения тоже наладились, я к ним регулярно приезжаю — раз в неделю точно. Созваниваемся каждый день, конечно, а с дочкой старшей вместе ходим в тренажерный зал. Дети обращаются за советом, но не по духовным вопросам. Теперь я могу быть резкой. Когда дочь меня спрашивает, что делать, если с ней не дружит какая-то девочка, я говорю ей просто: «Ну и пусть! Не обращай на неё внимания!»

Папа это объясняет более мягко, по-церковному. А я уже не могу закрывать глаза на какие-то вещи, поэтому говорю то, что думаю, не лицемеря.

Младший сын пока не крещён — не можем найти достойного крёстного папу. Но крестить его будем уже в православие. Протестанты же даже не крестят — там есть «благословение» детей.

Я уже спокойно им говорю про своего второго мужа. С первым мужем Сергеем, в принципе, мы тоже примирились. Конечно, когда я уходила во второй раз, ему было очень тяжело, потому что я заставила его пережить это дважды.

Я никогда не отрекалась от Бога. Я чувствую, что он меня по-прежнему любит. Но от христиан я любви не увидела.

Сейчас я уже не считаю себя христианкой веры евангельской — да, наверно, и не имею права себя таковой считать. Но я считаю себя верующим человеком. Я никогда не отрекалась от Бога. Бог видит, что у меня в сердце, судить меня может только Он. Он знает истинные причины всех моих поступков. Любой человек может, не разобравшись, сделать свои выводы и выдать это за слово Божие. Знакомые твердили мне: «Всё, Бог от тебя отвернулся». А я Его чувствую, когда меня Бог обличает или утешает и направляет. Я чувствую, что Он меня по-прежнему любит. Но от христиан я любви не увидела.

В каком-то смысле, когда я была в церкви, я была защищена, ограждена от проблем. Я знала, что муж зарабатывает, а моя задача — присматривать за детьми. А если мне нужно было что-то купить, я могла сделать мыло, продать что-нибудь из косметики. Сейчас у меня прибавилось ответственности, и не только в семье, где я на равных с мужем, но и на работе. И я понимаю, что обратного пути нет, надо двигаться вперёд. Но когда учишься думать самостоятельно, решения приходят.

Изучение Библии никуда не денешь. Я по-прежнему верю всему, что там написано, но я убедилась, что каждый трактует это по-своему. Мне многие говорили, что раньше я была хорошая, а стоит мне уйти из церкви, и стану распущенная и едва ли не в канаве буду валяться. Но если я не валялась в канаве до того, как в неё пришла, почему это ждёт меня сейчас? Знаете, мне один человек хорошую вещь сказал: те, кто пришел в церковь хорошим, и там будет хорошим. А те, кто пришёл «с гнильцой», те и в церкви останутся такими же. Церковь помогает, но не делает из людей праведников автоматически. А хорошим человеком непросто быть — и верующему, и неверующему, и у верующих тоже хватает грешков. Осуждение ведь страшный грех, особенно не разобравшись. А мне говорят: «Мы не осуждаем тебя, мы осуждаем грех». Но это, если честно, больше похоже на сплетни.

Пожив вне общины, я увидела, что за пределами церкви живут не демоны, а обычные люди. И в церкви тоже живут обычные люди. Не нам решать, кто из них попадёт в ад, а кто — в рай. Наша задача жить так, чтобы сделать как можно больше с тем, что тебе дано, отдавать то, что ты можешь отдать. Для этого недостаточно посидеть на скамеечке на службе. И брать от жизни нужно тоже как можно больше. Но я говорю не о погоне за удовольствиями, а об умении принимать дары, которые жизнь тебе даёт, и благодарить за них.

Кто я? Просто человек, который верит в Бога

С Богом я разговариваю всегда, это никуда не исчезнет уже. Когда я дома, я молюсь, хотя, конечно, уже не читаю правила, а говорю своими словами. Всегда благодарю, прошу благословения на детей.

Сейчас я даже не знаю, кто я. Крестили меня в православие, потом я ушла в протестантскую церковь. Значит, раз я ушла из православной церкви, я уже не православная, а поскольку меня отлучили от протестантской, я уже и не протестантка. Кто я? Просто человек, который верит в Бога. А к церкви доверия у меня уже нет.

Многие мои знакомые сейчас говорят: «Ты 20 лет своей жизни потратила на церковь! Столько всего упустила!» Я ни о чём не жалею. Я знаю, что этот отрезок своей жизни я должна была прожить именно так. У меня в церкви была активная жизнь. Отмотать назад ничего не хотела бы — сейчас Бог дал мне такую жизнь, значит, так надо. Мне Бог дал шанс быть счастливой — счастливой мамой, счастливой женой, счастливой женщиной.