«Беларусь. Совершеннолетие». Год 1994-й

Визит Билла Клинтона и выборы первого президента Республики Беларусь; первая деноминация и белорусская «Coca-Cola»; первые медали суверенной Беларуси на Олимпийских играх и национальная доменная зона BY; первый патент Республики Беларусь на изобретение и «белые пятна» в газетах; первый официальный матч футбольной сборной Беларуси, концерт «ДДТ» в Минске и рождение культовой группы «N.R.M». Таким запомнился 1994-й год.

«Салiдарнасць» и TUT.BY предлагают вашему вниманию четвертую часть совместного интерактивного проекта «Беларусь. Совершеннолетие». С предыдущими частями можно ознакомиться здесь:

1991-й

1992-й

1993-й

С.О. — Этот год стал для нашего молодого государства переломным и определяющим. Согласись, если бы в 1994-м результаты выборов первого президента Беларуси были иными, то, скорее всего, сейчас мы жили бы в «другой» стране…

В.М. — Ты прав. Хотя, на мой взгляд, 1994 год стал логическим продолжением и завершением тех процессов, которые происходили до того — примерно с конца 80-х.

Сегодня я четко понимаю одну вещь: белорусская интеллигенция на протяжении 5-6 лет имела возможность воспитать в гражданах тягу и уважение к собственной истории, к независимости, к традициям. К сожалению, в силу ряда причин сделать этого не удалось…

Поскольку термин «интеллигенция» теперь иногда используется и с негативным оттенком, замечу, что под словами «белорусская интеллигенция» я подразумеваю лучшие умы страны. Эта часть общества в первую очередь должна была воспользоваться уникальным историческим шансом, данным нашей стране после обретения независимости. С этой задачей ей справиться не удалось.

Поэтому, на мой взгляд, 1994 год, о котором мы говорим, стал всего лишь закономерным финалом многочисленных ошибок, допущенных с 1988 по 1993 годы.

С.О. — Ты хочешь сказать, что за те 5-6 лет, которые прошли с позднегорбачевской поры до выборов первого президента Беларуси, было реально коренным образом что-то поменять в мозгах людей? Привить народу те ценности, о которых ты сказал?

В.М. — Думаю, это было возможно. При условии, конечно, что кто-то действительно ставил перед собой подобную задачу.

На мой взгляд, проблема как раз и заключалась в том, что об этом никто не думал. Лучшим умам казалось, что демократией, независимостью общество дорожит по определению. А значительная часть граждан страны хотела просто сытно кушать. Что, в общем-то, понятно.

Никто не объяснил белорусам ни целей реформ, ни того, зачем и во имя чего нужно пройти через определенные трудности и лишения. Потому-то призрак СССР с его мнимой стабильностью, а правильнее будет сказать — предопределенностью судьбы каждого индивидуума, не давал покоя многим нашим соотечественникам.

Общество оказалось не готово к главному — к самостоятельности. Отсюда и тяга к «сильной руке».

Как бы там ни было, к 1994 году в политической жизни страны четко просматривались три, назовем так, группировки. Первая — это силы, нацеленные на западный путь развития Беларуси, путь, по которому пошли страны Балтии и Восточной Европы.

Была вторая группировка, состоящая в основном из номенклатуры и тех постсоветских сил, которые не изменили взглядов. Втайне мечтая чуть ли не о возрождении СССР, они смотрели на Россию, ожидая от нее помощи и преференций.

И, наконец, третья — молодые, амбициозные политики, которые рвались во власть любой ценой.

Ну и особняком — народ. У которого никто ничего не спрашивал, которому никто ничего не объяснял.

С.О. — Это точно: народу никто ничего не объяснял. Как не спрашивали его мнения по тому или иному поводу. В частности, о минимально допустимом возрасте кандидата в президенты. На эту тему шли жаркие дебаты, но в Верховном Совете. И в итоге «кандидатский минимум» был существенно понижен — с 45-летнего до 35-летнего возраста.

В.М. — Думаю, это было связано с позицией «молодых волков». Ведь большинству этих политиков не было на тот момент и 40 лет. Естественно, норма в 45 лет фактически отсекала их от участия в президентской кампании и выдвижения своего кандидата. Коим они видели нынешнего главу государства. Если бы не снижение возрастной планки, депутат Александр Лукашенко не смог бы выдвинуть свою кандидатуру на выборах 1994 года.

С.О. — Ну да, тогда наблюдалось противостояние «молодых волков», сделавших ставку на Александра Лукашенко, номенклатуры, видевшей президентом Вячеслава Кебича, и третьей силы в лице трезвомыслящих, но непрактичных политиков типа Станислава Шушкевича и Геннадия Карпенко, которым, по-моему, просто претили интриги.

Ну и, безусловно, нельзя не вспомнить Зенона Пазьняка. Электорат лидера БНФ состоял преимущественно из людей, ставивших во главу угла белорусский язык, культуру, историю и мечтавших о духовном возрождении нации.

В.М. — По поводу непрактичности Карпенко можно и поспорить… А вот БНФ, кстати, выступал против введения в Беларуси поста президента.

С.О. — Но в итоге Белорусский народный фронт был вынужден смириться — у большинства, увы, имелось другое мнение на сей счет.

В.М. — Как и всегда в политике, конечное решение принималось в результате целого ряда комбинаций, договоренностей, компромиссов и интриг, которые предпринимались сторонами для достижения своих политических целей.

С.О. — Мне кажется, что знаменитый антикоррупционный доклад, после которого большинство людей собственно и узнало о существовании депутата Лукашенко, тоже стал результатом грамотно продуманной комбинации, направленной в том числе и на дискредитацию Шушкевича. Дабы заменить его более сговорчивым спикером.

В.М. — Возможно. Хотя в сухом остатке сегодня можно говорить о честности Станислава Шушкевича, и о его политической слабости. Вспомни, что в том самом докладе, озвученном Александром Лукашенко, в адрес спикера Верховного Совета был выдвинут ряд обвинений…

С.О. — Извини, что перебиваю, но они, насколько помню, были какими-то несерьезными. Утрирую, конечно, но речь шла о ящике гвоздей и мешке цемента…

В.М. — Да, например, выяснилось, что ремонт в квартире спикера делало РСУ Совмина. А кто, позвольте, должен был делать ремонт Шушкевичу? Он что, должен был нанять гастарбайтеров?

С.О. — Тем более что равшаны и джамшуды тогда особо не ездили в Беларусь на заработки. Не помнишь, когда Шушкевича «ушли»? До визита Билла Клинтона или позже?

В.М. — Это было позже. Визит президента США был в самом начале года, 15 января. В этих мероприятиях Шушкевич принимал непосредственное участие.

Приезд Клинтона стал, безусловно, знаковым событием в истории нашей страны. Как же, первый визит в Беларусь президента США! И на данный момент — последний…

С.О. — На мой взгляд, более серьезный политик, нежели Клинтон, ни до, ни после с официальным визитом в Беларусь не приезжал. Причем меры безопасности не были драконовскими — на улицах не наблюдался избыток военных и штатских, от которых, несмотря на цивильный костюм, за версту видно сотрудника, так или иначе связанного со спецслужбами.

В.М. — Хотя в Беларусь приехал президент сверхдержавы.

Этот визит был знаковым еще и потому, что США таким образом демонстрировали всеми миру: Беларусь принята в компанию цивилизованных стран.

С.О. — Думаю, не случайно, что именно в январе в нашей стране начало свою деятельность предприятие «Кока-Кола Бевриджис Белоруссия».

В.М. — Неудивительно: «Кока-Кола» наряду со Статуей Свободы, долларами и «Макдональдсом» для многих и по сей день — символ США.

Возвращаясь к Шушкевичу, припоминаю, что спикер был снят с должности с формулировкой «за личную нескромность». Шушкевич не стал бороться, не посчитал нужным оправдываться. Он просто ушел.

С.О. — Как человек Станислав Станиславович поступил красиво и благородно, но как политик проявил слабость.

В.М. — Видимо, так. Кстати, в один день с визитом Клинтона случилось еще одно любопытное событие: Пазьняк объявил, что подает в суд на премьер-министра Кебича за то, что тот не реагирует на депутатские запросы. Согласись, факт красноречиво свидетельствует о том, каким был уровень свободы в Беларуси в те годы. Помнится, Кебичу даже грозил штраф.

С.О. — Соглашусь. Более того, если бы демократии было меньше, то первым президентом Беларуси вряд ли стал бы Лукашенко — ему попросту не позволили бы победить на выборах.

В.М. — Да, выборы были уже не за горами. 15 марта 1994 года была принята новая редакция Конституции, в которой предусматривался пост президента.

С.О. — Эх, а как хорошо год начинался! Визит Клинтона, Белая Олимпиада в Лиллехаммере, где Беларусь, впервые выступавшая на Играх суверенной командой, завоевала две серебряные медали — Игорь Железовский в скоростном беге на коньках и Светлана Парамыгина в биатлоне…

А потом, по-моему, страна замерла в ожидании президентских выборов.

В.М. — Ну, замерла — это слишком! Напротив, наступило очень интересное время. Во-первых, это были первые выборы президента Республики Беларусь…

С.О. — … первые и единственные, которые были по-настоящему демократическими.

В.М. — Давай вспомним кандидатов. Их было шестеро: премьер правительства и фактический глава страны Кебич, депутат Лукашенко, экс-спикер Шушкевич, лидер БНФ Пазьняк, коммунист Новиков и аграрий Дубко.

Президентская кампания была очень интересной. Все кандидаты, за исключением, возможно, Вячеслава Францевича Кебича, старались реально работать — в команде премьер-министра почему-то царила уверенность в том, что он и так станет президентом. Коньком Кебича и его команды, если ты помнишь, была интеграция с Россией, в том числе — переход на российские рубли.

Тогда это соответствовало ожиданиям значительной части электората, поскольку многие экономические проблемы связывались именно с распадом Советского Союза, с потерей бездонного российского рынка и наработанных годами связей. Все-таки надо признать, что во времена СССР Беларусь действительно была сборочным цехом советского государства.

С.О. — Верно, в воздухе носилось, что основная-де борьба за президентское кресло развернется между Кебичем и Шушкевичем. Лукашенко тогда, по-моему, особо в расчет не принимали. Как оказалось, зря.

Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Не стану скрывать, что для себя сразу определил: голосовать буду за Шушкевича. Поэтому дебаты кандидатов интересовали меня куда меньше, нежели предстоящий в Соединенных Штатах чемпионат мира по футболу.

Разумеется, какие-то предвыборные новости до меня доходили — преимущественно сомнительного и скандального толка. Типа того, что по дороге в Китай, куда депутаты летали с какой-то целью, у стюардессы пропала то ли помада, то ли пудреница. А стащил эту вещицу якобы Лукашенко.

В.М. — Помню такое. Только писали, что у стюардессы пропал фен. Надо отдать должное Александру Григорьевичу, который одной фразой отмел все обвинения: мол, зачем мне фен, ведь я лысый!

Скажу тебе так: Лукашенко провел тогда очень грамотную и четкую избирательную кампанию.

С.О. — Видимо, правильнее будет сказать: команда Лукашенко. Одно покушение на кандидата под Лиозно чего стоило! Надо признать, это был мощный PR-ход. Хотя лично у меня эта история, равно как и случай в самолете, доверия не вызвал — не та у нас, к счастью, была страна.

В.М. — Согласен, «команда Лукашенко» — более грамотная формулировка. А лиозненское дело, когда «Мерседес», в котором ехали кандидат Лукашенко, а также депутаты Шейман и Титенков, был обстрелян из проезжавшей машины, действительно наделало много шума.

С.О. — Был обстрелян или только говорили, что был обстрелян?

В.М. — «Мерседес» с пробоинами от пуль действительно был — машину потом демонстрировали журналистам. То есть автомобиль, в который попали пули, имелся. По-моему, это дело так и не было раскрыто, а стрелявших, если таковые и были, не нашли. Так что все подробности этой истории циркулировали в народе лишь на уровне домыслов.

С.О. — Вижу, ты внимательно следил за предвыборной гонкой, для меня же почти 45 процентов голосов, набранных Лукашенко в первом туре, стали настоящим шоком. Я не мог понять: как люди могли проголосовать за человека, в каждом слове которого был неприкрытый популизм?!

В.М. — Да, в первом туре Лукашенко набрал 44,82% голосов, Кебич — 17,32%. Третьим с 12,82% финишировал Пазьняк.

Первые выборы президента Беларуси

Объясняется это, в общем-то, просто — у народа не было доверия к власти. Ни к кому из них — ни к Кебичу, ни к Шушкевичу. И, как ни крути, выборы 1994 года были честными.

С.О. — Здесь спорить глупо. Будь иначе, первым президентом Беларуси наверняка стал бы Кебич. К сожалению, президентские выборы 1994 года, повторюсь, были первыми и последними, когда все кандидаты находились в равных условиях…

В.М. — Понимаешь, у людей была тяга к сильной руке — к человеку, который скажет: я знаю, что надо делать. Помнишь, еще Александр Галич в свое время пел — «бойтесь того, кто скажет — я знаю, как надо!». А Лукашенко, в отличие от Шушкевича и Пазьняка, говорил то, что от него хотел услышать электорат.

Кстати, я не так давно нашел текст программы кандидата в президенты Александра Лукашенко, с которой он шел на выборы 1994 года. В ней все было изложено очень грамотно.

С.О. — Однако, говорю еще раз: едва ли не каждое слово было пропитано популизмом. Чего стоит, например, данная им гарантия вернуть вклады населению… Ведь ясно же, что это обещание было невыполнимо!

В.М. — Кому было ясно?

С.О. — Любому человеку, который умел не только читать и слушать, но думать и слышать. Моим маме и папе в 94-м было по 59 лет, в первом туре они голосовали за Пазьняка, во втором — за Лукашенко. Однако не потому, что свято верили его обещаниям, а оттого, что не хотели возврата в советское прошлое, которое, на их взгляд, воротилось бы с избранием Кебича. Они голосовали не за Лукашенко, они голосовали против Кебича.

На этой почве, кстати, у нас вышел небольшой конфликт. Я говорил родителям, что не стоит вообще участвовать во втором туре, поскольку в глубине души осознавал: если Лукашенко придет к власти, то на десять лет как минимум. Но я и предположить не мог, что позже отдельные главы Конституции будут переписаны, и в президенты можно будет баллотироваться несчетное количество раз…

Впрочем, мое неучастие во втором туре никак не отразилось на их итогах: Лукашенко победил Кебича с нокаутирующим преимуществом, набрав около 80 процентов голосов.

В.М. — В 1994-м Лукашенко сказал классическую фразу: «власть валялась буквально в грязи». В общем-то, это соответствовало действительности. В глазах электората остальные кандидаты смотрелись замазанными этой самой грязью…

Давай не будем забывать, что при мажоритарной системе, когда для победы требуется 50 процентов плюс один голос, объяснить большинству населения сложные вещи — задача, к сожалению, нереальная. В этом случае популистские лозунги имеют гораздо большую ценность: с одной стороны, они соответствуют ожиданиям избирателей, а с другой — никого ни к чему не обязывают.

Согласись, никто не мешал другим кандидатам взять на вооружение те же идеи. Но они этого не сделали. Сейчас им можно поаплодировать за проявленную честность, однако политика — жесткая и порой грязная штука.

С.О. — И это очень и очень печально. А вместо возврата вкладов населению в августе была проведена деноминация…

В.М. — На самом деле, она ни на что сильно не влияла: не будем путать деноминацию с девальвацией. Просто убрали один ноль, и наши деньги обрели свою номинальную стоимость: «белочка» стала 50 копейками, а не 5 рублями, «зайчик» — рублем, а не червонцем, «волк» — пятеркой, а не полтинником и так далее. Соответственно и на ценниках в магазинах одним нулем стало меньше.

Но до этого было 20 июля 1994 года — день инаугурации первого президента Республики Беларусь.

С.О. — Наверное, это просто совпадение, но либо 20 июля, либо сразу после оглашения результатов второго тура, мне довелось впервые прочитать неоднозначную поэму в прозе Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Ее глава «Серп и Молот — Карачарово», в которой была единственная фраза «И немедленно выпил», полностью соответствовала моему тогдашнему настроению…

В.М. — В первом туре я, как и ты, голосовал за Шушкевича, а во втором — за Кебича. Но в отличие от тебя у меня не было тогда ощущения, что все так серьезно: думал, через пять лет на смену Лукашенко придет другой президент, а курс, которым идет страна, кардинально все равно не поменяется. Время показало, что я ошибся.

С.О. — Выборы президента, конечно же, затмили другие события, произошедшие в 1994 году. Но не будем забывать и о них.

В.М. — Ты прав, на этом фоне как-то затерялась выдача литовским спецслужбам Бурокявичюса и Ермолавичюса — руководителей Компартии Литвы (на платформе КПСС). Да и в обществе это событие поначалу прошло незамеченным. И вылезло громким скандалом лишь позже.

С.О. — Каким образом?

В.М. — Это была странная история. Видишь ли, решение о выдаче Бурокавичюса и Ермолавичюса белорусскими властями ,по крайней мере официально, не принималось. Получилось так, что литовские спецслужбы провели на территории Беларуси спецоперацию, в результате которой эти деятели были захвачены и вывезены из нашей страны.

С.О. — В литовскую кутузку им и дорога. Ведь, на мой взгляд, именно Ермолавичюс и Бурокявичюс были в первую очередь повинны в трагических вильнюсских событиях в январе 1991 года.

В.М. — С одной стороны — да. А с другой — разгорелся скандал, связанный не столько с фактом их выдачи, сколько с тем, как это было сделано. Если бы Литва обратилась к Беларуси с просьбой об экстрадиции, а наши власти эту просьбу удовлетворили — это одно. Но все дело в том, что литовские спецслужбы, повторюсь, провели на территории суверенной Беларуси спецоперацию, а белорусское руководство якобы даже оказалось не в курсе.

Это тоже стало информационным фоном, сильно дискредитировавшим власть. В отставку ушли и министр внутренних дел Владимир Егоров и председатель КГБ Эдуард Ширковский.

С.О. — Вот так ящик гвоздей превратился в ящик Пандоры. Впрочем, мы снова возвращаемся к политике…

В.М. — В 1994 году произошло еще немало интересных событий. Например, российский «Газпром» начал строительство газопровода «Ямал — Европа». Что, во-первых, превратило Беларусь в одного из ведущих транзитеров газа, а во-вторых, добавило белорусскому руководству козырей во взаимоотношениях с Россией.

С.О. — Культурная и спортивная жизнь в стране тоже не замирала. Беларусь дебютировала в Кубке Дэвиса, молодежная баскетбольная сборная выиграла золото первенства континента, проходившего в Словении. А в сентябре футбольная сборная сыграла первый официальный матч: в евроквалификации-96 наша национальная команда встречалась в гостях с Норвегией и проиграла — 0:1, пропустив гол в конце поединка.

Помню также первый приезд Юрия Шевчука — группа «ДДТ» дала единственный, по-моему, концерт на стадионе «Динамо».

В.М. —Шевчук долго находился под запретом, и группе не давали проводить концерты в Беларуси. А еще в 1994 году Лявон Вольский, Пит Павлов и другие музыканты «Мроi» создали «N.R.M.», которая за 15 лет стала культовой.

Летом 94-го в Витебске прошел первый международный шагаловский пленэр, а Мирский замок был отнесен ЮНЕСКО к высшей категории памятников мировой культуры. Да и День белорусской письменности отмечается с 1994 года, впервые он прошел в Полоцке. В этом же году состоялся первый кинофестиваль «Листопад».

С.О. — Закончился же год в принципе тем, с чего и начался — с антикоррупционного доклада. Только не Лукашенко, а Сергея Антончика. Правда, этот доклад, в котором говорилось о коррупции в окружении президента, так и не был опубликован.

В.М. — Все верно. Газеты вышли с «белыми пятнами» — текст доклада был запрещен к печати в самый последний момент. Знаешь, как потом рассказывали непосредственные участники тех событий, никакого серьезного компромата в этом докладе не было. Но даже в таком виде доклад Антончика послужил раздражителем для власти. Это стало первым доказательством того, что в стране начинаются процессы, связанные с закручиванием гаек.

Кроме того, к тому моменту стало понятно: команда Лукашенко распадается. В ноябре или в декабре уволился вице-премьер Виктор Гончар. После истории с «белыми пятнами» ушел в отставку Александр Федута — на тот момент руководитель управления информации Администрации президента. То есть очень многое становилось понятно…

* * *

А чем вам запомнился 1994 год? Приглашаем Вас поделиться своими воспоминаниями здесь.