Артемий Троицкий: «Великая любовь может и по силикону пройтись бульдозером»

Колумнистки GQ Ксения Собчак и Ксения Соколова обсудили с культовым музыкальным критиком Артемием Троицким тему женской и мужской пластической хирургии, понятие «самосексуал» и что подвигает стареющих мальчиков делать «лукашенковские зачесы».

Собчак: Артемий, моя коллега сказала, что вы готовы обсудить с нами животрепещущую тему пластической хирургии. Почему именно ее?

Соколова: Мы с Артемием вместе были в Каннах, и там, видимо, волшебный мир звезд навеял нам тему волшебных изменений...

Собчак: Понятно. Артемий, как вы относитесь к пластической хирургии в целом?

Троицкий: Резко отрицательно.

Собчак: Почему? Ведь женщины делают с собой все это, потому что хотят понравиться вам – мужчинам.

Троицкий: Думаю, это скорее самообман. У меня была пара знакомых девушек с силиконовыми фрагментами, и меня это дико обламывало. Если говорить о пластике лицевой – то я в этом совершенно не разбираюсь, но если бы мне сказали, что женщина, к которой я испытываю интерес, что-то такое делала, я не пришел бы в восторг. Скорее это вызвало бы прямо противоположное чувство.

Соколова: Почему?

Собчак: Вы просто избалованы тем, что вокруг много красивых женщин. А что делать, если у человека, например, огромная бородавка на лице или нос крючком, что ему, всю жизнь уродом жить? Может, ему хочется себя как‑то облагородить.

Соколова: По-моему, Артемию, как красивому мужчине с хорошей генетикой, у которого ни бородавок, ни бержераковского носа, эту печаль не понять....

Троицкий: У меня нос сломан, притом дважды.

Собчак: Это совсем не портит. А представьте женщину с большим, дважды сломанным носом... Вас, мужчин, часто не за красоту любят, а за интеллект. А представьте, как живется женщине – некрасивой женщине – в России?!

Троицкий: Женщины разные должны быть.

Собчак: Нет, я, например, строго разделяю, когда человек просто делает пластику от отсутствия вкуса и понимания жизни – силиконовые сиськи, протезы в попу, акриловые ногти – это у меня в одной номинации. Другое дело, когда у человека реальные проблемы. Например, если у тебя кариес, ты идешь и делаешь фарфоровые зубы.

Соколова: Согласна. Я считаю пластическую хирургию сугубо положительным явлением. Но это как наркотики и оружие – если это дело попадет в руки мудака, результат будет соответствующий. Парад удивительных физиономий представителей отечественного шоу-бизнеса и бомонда свидетельствует скорее о плачевном состоянии мозга их обладателей, чем о вреде пластики в целом.

Собчак: Меня всегда искренне интересовало, эти люди действительно считают то, что они с собой сделали, красивым? Нет, действительно?!

Соколова: Возьмем, например, губы...

Собчак: О, губы – это главный бич! Зачем они делают себе эти огромные страшные губищи?!

Соколова: Артемий, скажите нам как представитель вида, мужчинам нравятся большие, несмыкающиеся губы? В тусовке это еще, кажется, называют «рабочий свисток»...

Троицкий: Я считаю, главное, чтобы владелице губы нравились, от этого, возможно, повышается ее self-esteem, самооценка, она себя чувствует в жизни лучше.

Соколова: Тогда ладно. Пусть.

Троицкий: У меня вообще отношение к пластической хирургии почти тотально отрицательное. Я считаю, что хирургия – это вообще болезненная, экстремальная мера. Нормальному здоровому человеку не придет в голову пойти в клинику и сказать: «Вот давайте-ка вырежьте мне аппендикс!» Его тут же спросят: «А что, он у вас болит?» Он скажет: «Нет, но на фиг он мне нужен? А заодно отрежьте мне то-то и то-то». Хирургия – это крайняя мера.

Собчак: Но если ты жить с этим не можешь? Перевожу на мужской язык: представьте, что у вас член три сантиметра. Женщины с вами не спят, куча комплексов. А можно пойти и сделать 15. Это изменит ваш self-esteem, вашу жизнь.

Троицкий: Значит, это вопрос не столько качества, сколько количества. Кто какую для себя ставит планку.

Соколова: То есть для кого-то и три сантиметра, в общем, нормально?

Троицкий: Вы хотите спросить, можно ли не испытывать комплексов, имея некоторый физический недостаток?

Соколова: Назовем это так.

Троицкий: У меня явных недостатков нет, но, например, имеются мешки под глазами, они у меня были всегда. С тех пор как я начал выпивать – произошло это лет в 15–16. Мне предлагали несколько раз абсолютно бесплатно их отрезать. Я подумал, на фиг это нужно, потому что мешки под глазами – это мои мешки, мое богатство, и не хочу я ни с кем этими мешками делиться и тем более спускать их в унитаз!

Собчак: Знаете, вам легко рассуждать, вы мужчина. Это, знаете, как рассуждать, зачем нам в аэропорту носильщики, если чемоданы можно и самим дотащить?

Троицкий: Понятно. Я уверен, что имеются случаи, когда пластическая хирургия оправданна. Скажем, если человека перекорежило в автомобильной аварии. Или если действительно огромная бородавка. Но когда говорят «пластическая хирургия», то имеют в виду не это. А то, что человек идет под нож, чтобы как-то по-модному себя трансформировать. А вот это, по-моему, уже не нужно. Я абсолютно уверен, что у любой женщины имеются хорошие навыки для того, чтобы при любых нефатальных физических недостатках прекрасно себя чувствовать и привлекать мужика.

Собчак: И жить в конкурентной среде. Ну хорошо, а то, что связано с возрастными изменениями? Вы считаете, женщина должна стареть естественно, как Брижит Бардо?

Соколова: Она естественно – и ужасно – стареет. Противоположный пример – София Лорен, которая делает огромное количество пластики, но при этом реально в свои 70 выглядит на 50.

Собчак: Вы считаете, что женщина должна покрываться морщинами и сидеть взаперти с собаками, как Брижит Бардо?

Троицкий: Грета Гарбо тоже жила взаперти до последнего вздоха. Тут дело сложное, потому что вмешивается еще одна составляющая, еще одна ось координат, а именно – профессиональная биография человека. То есть, если, скажем, вы – стареющая актриса и вам категорически не хочется играть роли бабушек и нелюбимых тещ в телесериалах, а очень хочется быть драматической героиней-любовницей, может быть, ради спасения утопающей карьеры можно на что-то такое и пойти...

Собчак: И ради того, чтоб муж не ушел к молодой!

Троицкий: Ну, это сильно припечь должно человека. Я считаю, что тот муж, который уходит от женщины, так как считает, что она стала не очень кондиционно выглядеть, – крайне тоскливый персонаж. За таких тоскливых мужиков вообще держаться не нужно.

Собчак: А других нету, Артемий.

Троицкий: Надо искать. Надо искать.

Собчак: На Марсе, что ли, искать?

Троицкий: А по поводу всех этих Брижит Бардо или Софии Лорен, у меня в жизни был один легкий шок. Я имел отношение к девичьему журналу Cosmopolitan. На одну из годовщин Cosmopolitan из Америки приехала дама по имени Герли Браун – основательница журнала. По-моему, это была первая или вторая годовщина Cosmo, тогда собрали весь цвет нашего издательства на встречу с этой самой Герли.

Женщине было за 80 лет, может быть, даже сильно за 80, потому что буквально через год-два после этой встречи она спокойно отошла в мир иной по самым естественным причинам. При этом она была одета как 18-летняя – я подчеркиваю, не 30-летняя, а 18-летняя, то есть микроюбка, шпильки и все прочее, ну и, естественно, всевозможная пластика. На ней места живого не было. Мне было даже страшно смотреть в ее сторону! То есть, когда меня к ней подвели поздороваться, я, конечно, улыбочку какую-то сконструировал на своей физиономии, но меня била дикая внутренняя дрожь...

Соколова: Почему?

Троицкий: Зомби, извините, из фильмов Джорджа Ромеро – это были просто куколки Барби по сравнению...

Соколова: ...с этой прекрасной женщиной.

Троицкий: ...с этой вечной юностью. Вот, после этого я за Брижит Бардо. Если уж записываться в ту или иную партию.

Собчак: Может, просто надо делать у нормальных хирургов с правильным видением красоты? Я привела в пример Софию Лорен. Видно, что человек делал пластику, но это реально красиво. Элегантная взрослая женщина.

Троицкий: Ксения, вы меня спросили, где взять таких мужиков, а я вас спрошу, где взять таких хирургов?

Собчак: Я вам скажу – в Лос-Анджелесе.

Соколова: В Швейцарии.

Троицкий: И тем не менее я постоянно слышу от знакомых и вижу собственными глазами, что какие-то наши далеко не последние юноши и девушки, всенародно известные и явно способные до города Лос-Анджелеса долететь, – что-то где-то сделали, и результат крайне плачевен. Поэтому я думаю, что вся пластическая хирургия, это как у Достоевского про слезинку одного ребеночка, вся эта хирургия не стоит одной умерщвленной на операционном столе несчастной девушки.

Соколова: Тем не менее это есть и будет продолжаться.

Троицкий: Готовясь к нашей встрече, я ворошил в памяти известные мне пластически модифицированные лики, и у меня такая возникла теория – может, она и неправильная, – что есть типы лиц, которые обладают хотя бы некоторым иммунитетом к пластике, а есть типы, которым она противопоказана в принципе.

Соколова: Это как?

Троицкий: Скажем, мне показалось, что на брюнеток пластика влияет лучше, чем на блондинок, особенно блондинок с такими пышноватыми лицами. То есть, самая жуткая пластическая операция, которую я видел, – это Елена Проклова. Это просто караул.

Собчак: Вы имеете в виду соведущую доктора Малахова?

Троицкий: Это известная в прошлом актриса, которая еще девочкой играла в разных фильмах. Лена Проклова – была милейшая русская красавица. Сейчас она вообще не похожа на себя. А с другой стороны, есть реально очень удачный пример – это София Ротару. Такая иссушенная брюнетка, и все у нее в порядке. И София Лорен – не совсем иссушенная, но тоже брюнетка. Вот такому типу пластика показана. А блондинкам, кажется, лучше этим вообще не заниматься.

Собчак: Что нам, убить себя, что ли?

Троицкий: Вы должны брать другим.

Собчак: Среди блондинок тоже есть удачные примеры. Рената Литвинова, например.

Троицкий: Она не блондинка. Я видел ее разных мастей. Ренату я знаю давно – с конца 80-х годов. Она мало изменилась за это время. То есть, она меняется только в том смысле, что либо набирает вес, либо худеет, такая синусоида у нее имеется. Что касается остального, я не вижу особых изменений в ее внешности. Я, честно говоря, даже и не знал, что она делала какие-то операции...

Собчак: Это к вопросу о том, как легко мужчину обмануть!

Соколова: Показатель хорошей пластики – когда мужчина ничего не видит.

Собчак: С Ренатой понятно. Вот еще есть блондинка – Маша Малиновская. Что скажете?

Троицкий: Маша Малиновская, конечно, производит анекдотическое впечатление. Притом что в реальности она девушка очень забавная. Мы с ней совершенно неожиданно оказались надолго вместе – были съемки фильма, какая-то trash-комедия с Гошей Куценко в главной роли. Я там играл лидера партии «Любимая Россия», а Маша Малиновская – секретаршу этой партии. Оказалась ужасно забавная девчонка и совсем не дурочка, вопреки той карикатурной внешности, которую она себе создала. И я уже задним числом подумал: а на фига ей это надо?

Соколова: Хороший вопрос. Мне кажется, здесь таится ужасная разгадка: именно так выглядит предложение, которое соответствует спросу. То есть Маша Малиновская – эталон усредненного мужского вкуса. По крайней мере, в нашей стране.

Троицкий: А по-моему, она просто авантюристка.

Соколова: А по-моему, женщина кропотливым трудом, будучи отнюдь не глупой, создает себе «покровительственную окраску», внешность, с которой ей комфортнее жить в мире мужчин.

Троицкий: Это иллюзия.

Соколова: Но если бы на «резиновую Зину» не было спроса, девушки не работали бы над собой таким ужасающим образом.

Троицкий: Я думаю, надо разделять две сферы и две интенции. Одно дело – карьера, другое – личная жизнь. Я считаю, что для личной жизни такая внешность убийственна. То есть, если она хочет семью, положительного мужа, любящих деток и прочее, то ее усилия идут вразрез с такой концепцией. А если она хочет быть депутатом от партии ЛДПР, Жириновским в юбке, которым она по крайней мере пыталась быть, то это работает. Такая внешность не дает особых видов на будущее. Вот подумайте про бедного Сергея Зверева: пройдет 10–15 лет, куда он денется со своей просиликоненной физиономией, притом что даже петь не умеет, в отличие от Леонтьева?

Собчак: Трагедия...

Троицкий: Это не трагедия, это просто мусорный ящик, точка. Больше некуда! Боюсь, что у Маши тоже будут проблемы, хотя, ей-богу, она заслуживает лучшей участи.

Соколова: Может быть, когда интенция изменится, можно и внешность согласно новой интенции изменить?

Собчак: Силикон вынуть...

Троицкий: Я думаю, что такие люди авантюрного склада, как Маша, относятся к своему телу с интересом и используют его как инструмент, что и есть своего рода авантюра. Попробовать прожить несколько жизненных ролей в совершенно разной оболочке. Использовать свое тело как поле битвы, как предмет хобби. Человеку кажется, что в этом его сила – что хочу, то с собой и делаю! Это чисто ментальная история.

Собчак: Есть другая ментальная история, сродни пластике: накачивание себе бицепсов, порой совершенно жутких.

Троицкий: О да!

Собчак: На самом деле я не встречала ни одной женщины, которой бы искренне нравился внешний вид культуриста.

Соколова: По-моему, это просто смехотворно! Это все равно что хотеть переспать с человечком Michelin!

Троицкий: Абсолютно! В то же самое время мужики считают, что, накачав себе это мясо, они становятся неотразимы.

Соколова: Это трагическая разница менталитетов двух полов: например, мужчины считают, что если они сделают себе это и это, то будут привлекательны в глазах женщин, притом что женщины думают ровно наоборот! И объяснить ничего нельзя!

Собчак: Проблема еще и в другом. В своих иллюзиях пребываешь ты один. У меня был совершенно потрясающий пример. Несколько лет назад в интернете разместили фотомонтажную фотографию как бы голую меня. Я никогда не снималась голой, а там «голая Ксения Собчак»! Мое лицо и чья-то довольно пышная фигура. И вот ко мне приходит мой молодой человек, с которым я на тот момент прожила два года, каждый день вместе и вопрошает: «Как ты могла?! Это же увидят мои родители! Мы же договаривались!» Я ему говорю: «Ваге, ты в своем уме? Посмотри, разве у меня такая грудь?! Это, ты хочешь сказать, моя фигура?» Он сравнил, задумался, потом говорит: «Слушай, да...»

Соколова: Догадался опытный разведчик!

Собчак: А мы за эту фигуру готовы отдать что угодно, за эти сиськи, жопу, губы, глаза!

Троицкий: Так ли это важно на самом деле?

Соколова: Слушайте, скажите мне честно, как мужчина. Если вы влюблены в девушку – действительно влюблены, – а у девушки оказывается силиконовая грудь. А вы при этом не любите силиконовую грудь. Это может изменить принципиально отношение к девушке?

Троицкий: Я бы не сказал, что в тех девушек, чью силиконовую грудь я мог детально рассмотреть, щупать и измерить, я был сильно влюблен. Но уверен, что меня бы это не обрадовало. Остальное зависит от силы влюбленности. Великая любовь может и по силикону пройтись бульдозером.

Собчак: А на ваше отношение к людям вообще наличие пластики влияет?

Троицкий: Не влияет. Жертвам пластической хирургии я сочувствую. Если это женщина. Вот к мужчинам я в этом смысле абсолютно безжалостен, то есть, я вообще считаю, что модный мужчина – это ошибка природы, а уж мужчина, занимающийся пластической хирургией, – это... катастрофа природы!

Соколова: Слушайте, а есть у нас какие-то брутальные мужчины – не Сергей Зверев, – которые делают пластику?

Собчак: Есть, конечно. Например, Буйнов. Или Владимир Кузьмин.

Троицкий: Сейчас по всей Москве развешаны гигантские плакаты, рекламирующие какой-то его концерт, где он явно расправился со своими мешками под глазами, и в результате у него глазенки вылупились, как у лемура, что, собственно, и происходит у всех людей, которые себе эти мешки вырезают. Выглядит это ужасно! То же самое с волосами, кстати. Это болезнь почти всех старых рокеров – у них редеют волосы, они реально лысеют, и вместо того чтобы по-честному побриться, просто сделать себе благородную лысину, как у Брюса Уиллиса, они начинают причесывать три волосинки хитрым образом.

Соколова: «Лукашенковский зачес»!

Троицкий: Или как-то это все распушать, завязывать над лысиной какие-то косички... Все это выглядит настолько жалко, что дальше некуда. Так что мой совет и Вове Кузьмину, и всем остальным: ребята, делайте себе какие-то микроежики и будете похожи, по крайней мере, на правильных пацанов.

Собчак: А вот Борис Моисеев, какой вы ему можете дать совет? У нас с ним, кстати, произошла оплошность на «Серебряной калоше». Мы хороший сделали с ним номер и дико смеялись на репетиции, а он абсолютно провалился в зале. Потому что большинство зрителей его не узнали и думали, что это какой-то не очень хороший двойник из «Большой разницы».

Соколова: Хочешь сказать, он дооперировался до того, что его просто никто не узнает?

Собчак: По крайней мере, у него что-то странное произошло с губами. Как у Хита Леджера в последнем фильме «Бэтмен».

Троицкий: То же было у Дэнни де Вито в старом «Бэтмене». Пингвин называется. Антигерой, с которым бьется наша Летучая Мыша. По-моему, выглядит очень зловеще. Похоже, что рот у него стал где-то раза в три больше, чем был и чем надо. Но я бы сказал, что это интересный образ, поскольку Боря – актер, эксцентрик, скандалист и так далее.

Собчак: То есть ему идет? Есть люди, которым идет?

Троицкий: Бывает, что человек просто хочет стать красивее – в собственном удивительном понимании – как, скажем, Сергей Зверев. И в результате становится похож на Барби с щетиной и незакрывающимся ртом. А вот если человек – настоящий фрик, еще к тому же гомик и прочее, как Боря Моисеев, – я считаю, что он может из своей физиономии конструировать все что угодно.

Соколова: То есть вы считаете, что Сережа Зверев – фрик ненастоящий?!

Собчак: Фейковый!

Троицкий: Нет, я считаю, что Сережа Зверев – это вообще неведома зверушка.

Собчак: А например, Валерий Леонтьев. Реально такое ощущение, что благодаря пластике он как-то заморозился. Юноша лет двадцати.

Троицкий: По поводу Леонтьева и некоторых других ребят у меня имеется давняя теория, я даже придумал новое слово.

Соколова: Интересно!

Троицкий: Вот есть гомосексуалы, гетеросексуалы, а есть самосексуалы. То есть ребята, которых, по большому счету, не интересуют ни девочки, ни, вопреки распространенному мнению, мальчики. Таких людей, как Валера Леонтьев, интересуют только они сами. Когда-то, когда мы с Леонтьевым чуть-чуть общались, я бывал в его доме – тогда он жил в Валентиновке, у него был такой большой дом по Ярославскому шоссе. И вот большую часть, то есть практически весь первый этаж этого дома, занимал огромный, 150–200 кв. метров, зеркальный зал. По центру этого зала стояли бесконечные вешалки с костюмами. Сотни, если не тысячи костюмов, брюк, рубашек, париков, шляп и так далее. И Валера мне сказал честно, что почти все время проводит один. В этом самом зале. То есть он ходит, примеряет разные штучки и любуется сам собой. В принципе ему никто на фиг не нужен.

Соколова: Удобненько.

Троицкий: Это очень тонкая прослойка, и, как правило, это яркие артисты. Самосексуалом, я уверен, был Майкл Джексон. Самосексуал-инфантил, он еще и взрослеть не хотел.

Собчак: Кстати, у Киркорова тоже 400 метров, я сейчас об этом подумала, и они все уставлены вешалками. Может, это какой-то признак?

Троицкий: Киркоров из той же серии. Все мучаются: он би, или гомо, или гетеро. На самом деле это не имеет принципиального значения. Ну, может быть, обстоятельства, там, какие-то детские грезы понудили его к женитьбе, другие обстоятельства понудили его к тому, чтобы переспать с каким-нибудь пареньком из конкурса «Евровидение», но в принципе его интересует только он сам.

Собчак: Вы сейчас жуткую вещь сказали. Я подумала, что у меня гардеробная 50 метров, и мне в ней реально... тесновато.

Троицкий: Ксения, можете успокоиться. Я считаю, что это болезнь мужская. У женщин это болезнь врожденная, так что можно не переживать.

Соколова: Мне кажется, у женщин это не болезнь, а сущность.

Троицкий: Да. У женщины это норма жизни. У мужчины это болезнь. Меня в этом смысле всегда поражал Иосиф Кобзон.

Собчак: А у меня этот человек всегда вызывал уважение. К тому же у него редкая онкологическая болезнь. Его лечили в Германии...

Троицкий: Дай Бог вылечили. Я просто думаю, что для человека за 70 лет, при этом явно гетеросексуального, не очень естественно постоянно находиться в неестественном парике совершенно неестественного цвета! А также рисовать брови. Я совсем недавно видел Кобзона вблизи. Он больше всего похож на персонажа японского театра кабуки – это маска. Лицо нарисовано, этот иссиня-черный парик. Я бы просто посоветовал жене Кобзона, стилисту, если он у него вдруг есть, как-то вернуть Иосифу Давыдовичу человеческий облик, потому что сейчас он на человека реально не похож.

Соколова: То, что часто творят с собой стареющие мужчины, выглядит очень жалко и странно. Все эти крашеные волосы, начесы, внезапные усики, перстеньки... Видимо, что-то у людей с возрастом переклинивает в голове.

Троицкий: Это называется маразм.

Собчак: Часто человек из богемной артистической среды – заложник некого образа, который люди помнят с его 20-летия. Вот мы помним Олега Меньшикова и любим его таким, какой он был 20 лет назад.

Соколова: И он сам себя таким помнит и любит.

Собчак: Это та же проблема, что и у актрис: он – герой-любовник, он не может быть, как Калягин...

Соколова: Комической старухой!

Собчак: ...характерным актером. Он заложник. То же самое Никита Михалков, который навечно застыл в своем образе.

Троицкий: Если они сами не понимают комизма своего положения, должны быть какие-то люди, которые им на это намекнут. Имеется классический пример Шона Коннери, который тоже был герой-любовник номер один в глобальном масштабе и в высшей степени достойно состарился, при этом не прибегая ни к каким ухищрениям. И зарабатывает бешеные деньги, снимаясь в рекламе, нацеленной на пенсионеров.

Собчак: У нас такие примеры есть, тот же Тихонов, например, покойный. Но это единицы.

Троицкий: Я считаю, это нормально и правильно. И у всякого ментально правильно организованного мужчины так и должно быть. Да – ты уже не мальчик! Но вы правы, есть проблема именно артистов – попсовых артистов, они не развиваются, поэтому вынуждены десятки лет петь то, что имело успех, когда им было 20 лет, и выглядеть соответственно. Собственно говоря, поэтому у меня такого рода артисты никогда уважения и не вызывали. Мне нравятся артисты, которые стареют вместе со своей публикой, и репертуар, и образ тоже взрослеют. Скажем, на Западе таких полно – Том Уэйтс, Леонард Коэн, даже такие анекдотичные ребята, как Элтон Джон. У нас таких практически нет никого.

Собчак: А у меня эти наши старые мальчики вызывают сочувствие. По-моему, они несчастны.

Троицкий: Я думаю, что в несчастье этом, кроме себя, винить некого.

Собчак: А вы поставьте себя на их место. Человеку, например, 20 лет. Он спел какую-то песню, три прихлопа, два притопа. И вдруг она «пошла», и начинаются концерты, деньги, вот уже первая машина, снятая квартира в центре Москвы, все закрутилось. Человек хочет не хочет, а будет петь эту песню. А дальше ему 30 лет, он больше делать ничего не умеет. Как бы, песня осталась, уже слушателей меньше, но 2000 долларов где-нибудь в Рязани все равно платят. И вот человек попадает в ситуацию, как известный спортсмен: сегодня ему кричат «браво» стадионы, а завтра его забыли, он – никто.

Троицкий: Да. Это печальная участь, но я считаю, что нормальный человек в состоянии ее переломить. Они продолжают выступать сначала в областных, потом в районных центрах, просто потому, что удобнее катиться по инерции, они не хотят ничего с собой делать, ничего менять. Не хотят учиться, взрослеть. Не хотят ответственно относиться к собственной жизни, которая, по крайней мере, до предстоящей смерти им дана, действительно, всего один раз. Дальше в кого они переродятся – другой разговор. Но жалости к ним у меня нет.

Собчак: А по-моему, это огромный труд – перестроить себя и взяться за какую-то другую работу, понимая, что это путь гораздо более тяжелый. Мне эта тема близка – я ведь тоже заложник образа. Например, делая программу «Свобода мысли», я понимаю, что ее рейтинг всегда будет в тысячу раз меньше, чем «Блондинки в шоколаде».

Троицкий: Это инвестиция в будущее.

Собчак: Но ты понимаешь, что можешь взять шоколадку и съесть ее прямо сейчас, и это будет вкусно. Это гораздо интереснее, чем жевать протертый овес, чтобы хорошо выглядеть через 10 лет. Это сложно.

Соколова: У меня в связи с этим интересная ассоциация с пластической хирургией возникла. Получается, что гораздо легче перекраивать собственную внешность, чем собственные мозги.

Троицкий: По-моему, у вас получился отличный афоризм.