Анна Миссуна: «Трус умирает постоянно, смелый — один раз»

В геологи — из дворян

Первая белоруска-геолог родилась в ноябре 1868-го в Лепельском уезде (теперь Полоцкий район) Витебской губернии, в семье обедневших дворян Болеслава-Казимира и Марии-Анны Миссуна. По некоторым источникам, отец участвовал в восстании 1863 года, и дочь переняла от него неприязнь к царскому режиму и желание независимости Польши.

Среднее образование девочка получила в частной польской гимназии в Риге, где помимо общих предметов изучила русский, польский, латышский и немецкий языки. Там же и осталась работать учительницей польского языка и арифметики.

Спустя несколько лет, после смерти отца, молодая учительница вынуждена была вернуться домой, чтобы помочь матери «поднять» младших братьев. Впрочем, три года, проведенные на малой родине, не прошли впустую.

Параллельно с домашней работой Анна занималась самообразованием по выписанным учебникам, собирала гербарии и коллекции насекомых (позже подарила коллекции научным обществам Варшавы и Москвы). Вела дневник наблюдений за растениями, вступила в переписку с кружком естествоиспытателей в Варшаве и даже опубликовала первые научно-популярные статьи.

Чтобы продолжить образование, Анна, которой удалось добиться небольшой частной стипендии, отправилась в Москву. Но путь женщинам в российские университеты был в то время заказан. А, по сути, единственная альтернатива — Высшие женские курсы профессора Герье — закрылись по распоряжению министра народного просвещения.

Анна Миссуна все же поступила на учебу — в Первую Московскую зубоврачебную школу. Узнав о существовании женских курсов «Коллективные уроки», организованных московским обществом воспитательниц и учительниц, пришла и туда. Через год ее стипендия закончилась, и молодая женщина вынуждена была зарабатывать частными уроками и переводами.

Времени на все катастрофически не хватало, и Анна, поразмыслив, сделала выбор в пользу «Коллективных уроков» — здесь преподавали столь интересные ей естественные науки.

К тому же лекции там безвозмездно читали светила, профессора императорского Московского университета: геолог Алексей Павлов, гидрогеолог Владимир Соколов, зоолог Михаил Мензбир, естествоиспытатель Владимир Вернадский.

У последнего Анна стала заниматься минералогией и написала тематическую научную работу, благодаря которой ее заметили и, так сказать, «приняли в науку» — в 1898 году избрали действительным членом Московского общества естествоиспытателей.

Подозрительная женщина, почти китайский шпион

Окончив курсы, Анна осталась работать там ассистентом, помогая профессорам вести занятия и проводя геологические экскурсии. Но кабинетным ученым не стала.

По предложению наставников она начала изучать конечные морены (дугообразные насыпи обломков на участках максимального распространения ледника — С.) на территории Литвы и Беларуси. Первые экспедиции после практической стажировки в Берлине провела на собственные средства, затем ее поддержало небольшими субсидиями Санкт-Петербургское минералогическое общество. Например, как следует из протоколов заседаний общества, в 1900-1901 годах для проведения исследований выделялось по 100 рублей.

Ученая провела полевые исследования в пределах Виленской, Витебской, Гродненской и Минской губерний — в бассейнах Вилии, Двины, Немана, Молчади. Женщину-геолога воспринимали, мягко говоря, с удивлением: «свои исследования она производила одна, пешком или в телеге с помощью случайного рабочего».

Не обладая от природы ни богатырским сложением, ни крепким здоровьем, она брала целеустремленностью и глубокой, бескорыстной преданностью науке. И выдерживала ночи без сна, спуски по труднопроходимым речным берегам, многочасовые пешие переходы, а порой и сплавы — по Неману как-то прошла на лодке от Мостов до Гродно, затем от Гродно до Друскеников.

На удивление коллег-мужчин, как хрупкая женщина не пасует перед трудностями, отвечала любимой присказкой: «Трус умирает постоянно, смелый — один раз».

Анну не раз задерживала уездная полиция до выяснения личности: что за подозрительная особа с молотком и заплечной сумкой бродит в полях? В период русско-японской войны ее однажды арестовали как переодетого китайского шпиона.

А весну 1913 года Миссуна, к которой власти имели претензии за раздачу агитационной литературы против царизма, и вовсе встретила в одиночной камере Бутырской тюрьмы, но и там в ожидании суда не прерывала научной работы.

Результаты изучения ледниковых отложений опубликовали не только отечественные, но и зарубежные научные издания, особо отмечая методику и большой объем фактического материала: обнаруженные участки ледникового рельефа она подробно описывала, зарисовывала, сопровождала фотографиями разрезов ледниковых отложений и построила первые их карты.

До сего времени работы Анны Миссуны на эту тему считаются основой для понимания геологического развития нашей планеты в ледниковый период, а на ее исследования ледникового рельефа Беларуси, Литвы и Польши опираются современные ученые.

«Тот, кто не движется вперед, движется назад»

Доказав, что Беларусь — область эталонного развития ледниковых отложений, Анна с не меньшим интересом переключилась на новую тему и исследования в Крыму. Изучала в Судаке коралловые известняки юрского периода, описав в итоговой научной статье 42 их вида, притом 13 новых, впервые открытых.

Также известен случай, когда всего по одному фрагменту челюсти хрящевой рыбы, найденному в каменноугольных отложениях в окрестностях Коломны, ученая установила новый вид этих рыб.

Круг научных интересов и география Анны Миссуны были чрезвычайно широки. Она изучала магматические породы Крыма близ Феодосии и Голубого залива, проводила гидрогеологические изыскания в Тверской губернии, работала в поисково-разведочных партиях на поисках железных руд и каменного угля в Тульской губернии.

Также продолжила исследовать конечные морены в Сувалковской губернии, откуда хладнокровно писала своему учителю, что «в Царстве Польском напиваются и не меньше, чем в России, но ведут себя при этом более благопристойно».

Не оставляла она и изучение белорусских земель: в 1916 году составила карту-справочник строительных материалов, месторождения которых обнаружила возле Лиды, Минска, Новогрудка, Слонима и Слуцка. В том же году, к слову, Анна Миссуна и ее коллега Мария Павлова, вошли в Русское палеонтологическое сообщество — две женщины-ученых среди 50 учредителей.

Анна Болеславовна состоялась как педагог. Своей семьи у нее не было, но она много души вложила в воспитание двоих младших братьев и племянницы Марыси, а с семьями своих наставников долгие годы поддерживала теплые, дружеские отношения.

На вновь открытых Высших женских курсах она читала историческую геологию, возила учениц с экскурсиями в Подмосковье, Крым, на Волгу и Урал. Благодаря ей, сумевшей своим энтузиазмом привлечь частных меценатов, в геологическом кабинете ВЖК вместо одного шкафа с книгами и витрины с окаменелостями появилась библиотека с учебниками, научные коллекции, микроскопы, фотоаппараты. А счет женщинам-ученым в российской и советской науке начала ХХ века пошел уже не на единицы, а на десятки.

Помимо исследований, участия в международных конференциях и организаторской работы, она интересовалась живописью и литературой, свободно читала на нескольких языках. И вместе с тем не чуралась совершенно приземленной работы: так, в отцовском имении в один свой приезд собственноручно посадила около 100 деревьев.

Приват-доцент геологического факультета Московского университета, член Московского общества испытателей природы, Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, Всероссийского минералогического общества, Русского палеонтологического общества и Общества имени Коперника во Львове — это все о ней.

Анна Миссуна опубликовала 17 научных работ по геологическому строению Беларуси, России, Литвы и Польши, ряд ее исследований посвящен палеонтологии Крыма. Практически до конца жизни, сколько позволяло здоровье, она преподавала в Московском университете, но в новой послереволюционной действительности для ее науки нашлось слишком мало места.

В последнем письме брату Эдварду писала: «Мучит меня страшно невозможность вести научную работу. А ведь тот, кто не движется вперед, движется назад. Жизнь теряет свой смысл и значение…»

Не стало Анны Болеславовны в 1922 году. Могила ее — на Новодевичьем кладбище в Москве, украшенная скромным памятником. А в Беларуси ее именем названы улицы в Полоцке и поселке Ветрино.

В 2003 году в Ветрино и на месте бывшей усадьбы «Свилла» в Заболотье установили памятные знаки в честь ученой — многотонные валуны с мемориальными табличками.