Андрей Максимов: «Если бы у меня семейная жизнь была спокойным болотом — я бы сдох со скуки»

Андрей Максимов — самый толстый, самый волосатый и самый неамбициозный человек на российском телевидении. Он прославился своими тихими околофилософскими интервью для полуночников. Однако мало кто знает, что в глубинах этого могучего человека кипят страсти, а львиную долю его личного времени занимают размышления о любви и сексе.

— А жизнь-то хороша?

— Ну, я даже не знаю, как и ответить на этот вопрос.

— А чего тут теряться? Если бы ко мне пришел уважаемый человек и спросил: «Александр Петрович, как жизнь-то?» Я бы ответил: «Да, в общем, нормально! Все у меня есть...»

— Для Максимова стакан всегда полупустой. Потому что Максимов всегда воспринимает жизнь печально, хотя и понимает, что это неправильно. Максимов учит всех быть веселыми, оптимистичными и не страдать, но сам... Я как тренер, который учит футболистов, а сам играть не умеет. Потому что учить и играть — разные виды деятельности. И редкий великий футболист становится великим тренером.

— Многие спасаются от хандры и печали в разных любвях. Любвей у вас в жизни сколько было?

— У меня было три брака, а между ними были периоды, когда случались разные любовные истории. Но я не Кончаловский и не буду рассказывать про свои любовные похождения. Я никогда не скажу: знаете, у меня было двадцать пять романов, четыре не совсем романа и три жены... Чем больше сейчас пишется про личные отношения разных известных людей, тем меньше у меня желания говорить о своих отношениях, браках.

— Тем не менее вы сделали это трижды!

— Первый раз я был молод, простительно. Во второй раз этого очень хотела моя будущая жена, а мне было все равно, вот и поставил штамп. А в третий раз — потому что в нашей замечательной церкви, о которой я могу отдельно долго говорить, предпочитают не венчать людей, у которых нет печати в паспорте.

— Вы всю жизнь волосатый и бородатый. Как вы полагаете, женщины, которым нравятся бородатые и усатые мужчины, чем-то отличаются от женщин, которым нравятся мужчины без растительности? Я думаю, какая-то специфика должна быть, ведь усы и борода наверняка мешают целоваться...

— Об этом надо спрашивать женщин, мешают ли им целоваться усы или борода. Я никогда не спрашивал женщин про свою внешность. Я прекрасно понимал, что моя внешность не может нравиться, потому что поначалу я был невероятно худой, а худой не может нравиться женщинам.

Потом я бросил заниматься спортом и быстро стал очень толстым, а толстые тоже не могут нравиться женщинам.

— А что же происходит с любовью в браке? Рассасывается, наверное. Нормальное явление адаптации организма к фоновому воздействию.

— А я считаю, что в счастливых браках любовь крепнет, а в несчастливых исчезает...

— А может, она просто трансформируется?

— Это такой интересный вопрос. Мне кажется, нет... Потому что я не понимаю, как она может трансформироваться? Во что?

— В спокойную теплую привычку.

— Это уже не любовь!

— По-вашему, любовь это непременные эмоциональные бури?

— Любовь — это бури! На мой взгляд, если семейная жизнь — спокойное болото, может, кому-то это и хорошо, а я бы сдох со скуки. Мы с женой познакомились в 1991 году. И тем не менее мы все время ругаемся, ссоримся!

— Пипец! Нашли, чем хвастаться — эмоциональным бескультурьем!.. Я, например, с женой вообще никогда не ссорюсь. Зачем? Лишний гимор и беспокойство.

— А у меня и родители были такие же — совершенно итальянская семья! Папа с мамой все время ругались, кричали... Папа постоянно ревновал маму, хотя ей было уже много лет. Он устраивал сцены. Совершенно невероятная любовь!

— Дичь какая-то.

— А когда папа умер, для мамы, которая пережила его почти на двадцать лет, жизнь практически закончилась, я это прямо воочию увидел. Вся ее жизнь была в нем.

— Это уже не любовь. Это зависимость.

— А любовь — это и есть зависимость! Человек либо влюблен, либо свободен.

— Чушь! Легко показываю обратное. Я очень люблю шашлык, но я совершенно свободен от зависимости к нему. Когда шашлыка нет, я ничуть не страдаю. Когда шашлык есть — я радуюсь. Вот вам любовь без зависимости.

— Стоп. Тогда мы должны договориться об определениях. Любовь — это всепоглощающее чувство или нет?

— Нет, конечно. Всепоглощающее чувство бывает только у наркомана, который за дозу все готов отдать, и у него, кроме этой дозы, перед глазами нет ничего.

— Вот когда именно, как наркоман, человек тянется, это и есть любовь! Только так я ее для себя определяю. В моем понимании любовь — это если другой человек значит для тебя гораздо больше, чем ты сам для себя значишь. А это уже несвобода. Когда ты хочешь идти налево, а он хочет идти направо, ты идешь направо, и ты счастлив. Несвободен и счастлив.

— Вам никогда не говорили, что вы — мазохист?

— Это не мазохизм, это просто разное понимание любви. На мой взгляд, мазохизм — это никогда не испытать того восторга, который ты испытываешь, попав под абсолютное влияние любимого человека.

— Значит, мазохизм — это никогда не испытать восторга от того, что тебя лупят плеткой-семихвосткой и ведут за черный поводок любви направо, когда ты хочешь налево? Значит, все люди мазохисты, кроме истинных мазохистов...

— Человек, который не испытал, что такое зависеть от любви, несчастен. А вам кажется, что он свободный и счастливый. Но мы оба правы.

— А может быть любовь без секса?

— Я думаю, что нет. Секс — это проверка того, насколько ты — такой, какой ты есть, — нужен другому человеку. Потому что только в сексе человек раскрывается полностью и снимает маски, становясь собой. Секс — это проверка, которую можно пройти, а можно не пройти. Я абсолютно убежден, что, если двум людям в постели плохо, любви нет.

— То есть у людей с разными сексуальными темпераментами любви быть не может?

— Не-ет. Я так не говорил. Я очень много прочел книжек про секс и даже сам написал книжку про Дон Жуана, и как я понял, у людей с разными сексуальными темпераментами могут быть потрясающе гармоничные отношения.

— Представьте ситуацию: ей надо сексу каждый день, а ему достаточно раз в неделю. О каких гармоничных отношениях речь?

— Если встает такая проблема, значит, любви нет. А если любовь есть, такая проблема не встает.

— А если у него действительно не встает?

— Это уже болезнь! Надо лечить. Я не верю в возникновение любви у импотента. Но если человек сначала полюбил, а уже потом стал импотентом, это другое дело. Это проверка их чувства.

— Деньги могут разрушить любовь?

— Могут разрушить. А могут и не разрушить. Любовь — Божье дело, а деньги — социальное. Социальное часто побеждает божественное.

— Вы сами-то считаете себя человеком обеспеченным?

— Я не богатый человек. Все мои деньги зависят от моего здоровья. Пока здоров — работаю. У меня нет никаких финансовых запасов. Все, что я зарабатываю, я сразу трачу. Откладывать не получается.

— А говорят, на телевидении много платят.

— Я знаю, сколько получаю я. Но много ли зарабатывают другие, я не знаю. А мне моих денег хватает на то, чтобы иметь то, что мне надо. Машину я могу купить только в кредит — правда, и себе, и жене. Но я не имею возможности купить новую машину сразу, выложив кучу денег. А уж о том, чтобы купить квартиру, и речи даже нет. Живу в трехкомнатной, которая досталась от отца.

На жизнь хватает, и ладно. Деньги не входят в мою систему ценностей. Я знаю много людей, которые заработали очень много денег и спились. И я также знаю людей, которым не удалось заработать много денег, но они превратились в очень счастливых людей. Не в деньгах счастье...

— ...а в их количестве! Деньги ведь не нужны только вам, бессребренику. А подрастающим детям они очень даже необходимы.

— Да. Если ты не имеешь возможности купить ребенку что-то такое, что есть у других детей, это плохо... Но и это можно пережить! У моей жены мама была школьной учительницей, а отец их бросил. И жена рассказывала, как маленькой девочкой она стояла перед яркой витриной «Детского мира», смотрела на дорогую куклу и понимала, что НИКОГДА у нее такой куклы не будет, потому что у мамы никогда не будет таких денег

— Блин. Вы меня расстроили!.. Мне всегда очень жалко таких детей. Это ужасное слово «никогда», которое вдруг осознается маленьким детским мозгом, и передним сразу целиком встает вся его будущая жизнь, полная безнадеги. Сильнейшее программирование. Это же психологическая травма на всю жизнь!

— Никто не знает, что травма, а что нет. Человек никогда в жизни не может понять, что в жизни победа, а что поражение. Сегодня он расстается с любимой женщиной, страдает и буквально умирает. А через месяц встречает другую, и она становится твоей женой на всю жизнь. И оказывается, что то поражение было началом победы.

— Как человек сугубо боговерующий, вы, наверное, думаете, что любовь от Бога, а секс от дьявола...

— Нет. Секс — часть любви. И он от Бога, конечно. А вот дьявола никакого нет. Дьявола придумали люди, чтобы оправдать свои слабости и грехи. Чтобы было на кого инфантильно сваливать. Но, как мне кажется, нет ничего, кроме людей и Бога. У меня последний роман, в частности, об этом, «Сны о Лилит» называется.