Беседка
Елена Мухаметшина, Newsweek

Александр Васильев: «Меня от денег отключили году так в 1997-м»

«Сплин» отмечает свои 15 лет новым альбомом «Сигнал из космоса». Один из его треков называется: «Больше никакого рок-н-ролла». Бессменный лидер группы Александр Васильев накануне концерта в Минске рассказал, с чем, по его мнению, связано затишье в рок-музыке, почему пишет песни для сорокалетнего Винни-Пуха и не жалеет ли, что участвовал в концерте в поддержку Медведева и Путина.

Александр Васильев

– Если рок-н-ролла больше нет, что же осталось?

– Я теперь сочиняю песни, которые легко мог бы запомнить мой сын. Они практически все такие – почти считалочки. Даже эта самая «Больше никакого рок-н-ролла» – это же тра-та-та-та-та-та. Эдакая песня сорокалетнего Винни-Пуха.

– А с чем связаны такие метаморфозы? Лучше продается?

– Когда мы пишем пластинку, мы можем позволить себе вообще не думать о деньгах. Не потому, что у нас их много, а потому, что в этой стране рынок дисков умер вообще. Здесь вообще никто и никогда не рассчитывал на какую-нибудь прибыль с альбомов, потому что никто и никогда не платит роялти.

Для нас выход альбома – это просто этап, попытка зафиксировать окончание предыдущего. Мы получаем аванс какой-то – от маленького до великого. Но так как рынок умер, то этот аванс – маленький.

– В кризис работается лучше или хуже?

– Мне – одинаково. Меня от денег отключили году так в 1997-м – сказали: «Больше никогда о них не думай». Я просто сижу и пишу.

– А как должна, на ваш взгляд, развиваться музыкальная индустрия, чтобы музыканты могли продавать свои песни?

– Я не знаю, куда повернет эта река. Сейчас условия такие, что музыка распространяется бесплатно. Группы тратят деньги на записи альбомов, но людям они достаются бесплатно. В результате дорожают билеты на концерты. Вот за счет этого, видимо, рынок и выравнивается.

Это я рассуждаю как человек, который закончил полтора курса экономического факультета. Что будет дальше, я не знаю – я же институт бросил.

– Может, стоит договариваться с торрентами?

– Нет, не надо. Надо отдавать музыку бесплатно.

– Это такой протест?

– Меня протест всегда мало интересовал. Я знаю только одну протестную группу – The Clash. Все остальные – жалкая пародия на протест.

Мне всегда нравились художники, их грезы и то, как они их описывают на своих холстах и в своей музыке. А если у тебя есть протест – вон есть улицы, строй баррикады. Мне хочется музыкой заниматься.

– После концерта в поддержку Медведева и Путина на Васильевском спуске Артемий Троицкий изумлялся, что все накинулись с критикой на Андрея Макаревича, а про вас – ни слова.

– Знаете, я до сих пор не понимаю, что у них там происходит. Мне очень жаль, что мы оказались втянуты в эту историю. Я, видимо, не так хорошо разбираюсь в политике. И меня все время пытаются на какую-то сторону пихнуть: либо за этих, либо за тех.

А мне не хочется быть ни за этих, ни за тех. Мы туда попали в достаточной степени случайно и, надеюсь, больше не появимся. Ни гордости, ни раскаяния в связи с этим я не испытываю.

– То есть участвовать в предвыборных кампаниях, как в 1996-м, вы уже не готовы?

– Сейчас уже нет. Это другая страна, теперь это никому не нужно. И слава богу. Строю свой собственный идеальный мир – без экономики, без правящей партии и прочей ерунды, там одни сплошные красивые ландшафты. И пою об этом.

Александр Васильев

– Вы новый альбом писали частично в Лондоне. Вас на Запад тянет?

– Лондон был экспериментом – я хотел воплотить свою детскую мечту. Вся передовая музыка пошла из Лондона. И сейчас все новое и интересное тоже появляется там.

Естественно, мне хотелось что-то там сделать. Я жажду утолил и свалил. А так – можно альбом писать дома и не париться.

– Почему вы полностью не стали писать там альбом?

– Это архидорого, во-первых. И не нужно, во-вторых. Я вернулся в Питер и обнаружил, что там звук не хуже, чем в Лондоне. Разница уже давно исчезла.

– А почему в Лондоне появляется новая музыка, а в России нет?

– И слава богу! У нас сейчас, видимо, затишье. Появлению большого числа групп должен предшествовать ряд событий. Я в детстве напитался музыкой и поэзией. Все это во мне было, бродило. И с 19 лет потихоньку стал выплескивать. Может быть, кто-то сейчас так же все отслушивает, вынашивает и в какой-то момент выстрелит.

– Вы приводили слова Бродского, что гений отличается от посредственности наличием слабых вещей. И говорили, что у вас такие вещи есть. Не хочется их доработать?

– Я понимаю, что что-то не удалось, к сожалению, только спустя годы. Но зато с радостью их обнаруживаю и осознаю, что я не посредственность. Отлично! Зачем их переделывать? Я лучше напишу новые, сильные, чем буду переписывать слова. Глупо переделывать старое.

– А наступает ли действительно момент, когда надо сказать «стоп» и перестать петь и писать?

– Даже если по какой-то причине я больше не напишу ни одной песни, их уже две сотни. Можно всю жизнь ездить и распевать. Но интересно двигаться дальше, поэтому я надеюсь, что буду писать еще.

Вон Леонард Коэн недавно упал на сцене, ему стало плохо. Так и надо: и жить, и умирать на сцене. Врачи рекомендуют. Так дешевле. Надо петь до конца и сдохнуть прямо перед зрителем. Во! Никаких запар и никаких проблем для родственников. Легкая жизнь, легкая смерть – вот наша цель.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)