Александр Колтунов: «У «звезды» заканчиваются макароны, и в итоге она соглашается выступать за 300 долларов»

К 25 годам этот молодой человек съел не одну собаку в белорусском шоу-бизнесе. Многие называют его выскочкой. Он соглашается, объясняя, что это последствия его «нетрадиционных финтов». В интервью «Салідарнасці» Саша Колтунов рассказал, почему расстался с «Харлі», Ольгой Барабанщиковой и многими другими артистами.

— Саша, к 25-годам ты побывал продюсером «Харлі», агентом Ольги Барабанщиковой и Натальи Пальчевской, и, вообще, занимался кучей проектов. И вдруг ты исчез с поля белорусского шоу-бизнеса. Почему?

— Во многом виноват я сам: неправильно распределил свои силы, захотел сесть на четыре стула. Меня тянуло заниматься не только продюсированием, а всего и сразу не бывает. Так я пришел к поражениям и неудачам.

Я человек себялюбивый. И поэтому даже в вариантах проигрыша хотел победы. Ради этого перетягивал одеяло с одного дела на другое, а из-за этого страдало большое количество людей.

Гораздо проще было бы всё делать, если бы я был обеспеченным человеком. Тогда бы я нанял нескольких менеджеров, каждый из которых отвечал бы за свой кусок работы. Сам бы я рулил с точки зрения генеральной идеи.

Суть в том, что максимальная цена звезды за выступление на белорусском рынке — 2 тысячи долларов. Запись хорошей песни стоит 1,5 тысячи. Хорошего клипа — от 10 тысяч долларов (таких у нас можно насчитать всего штук двадцать).

То есть, если ты не обеспеченный человек, то ты не можешь двигаться правильно с точки зрения мировых законов шоу-бизнеса. Так что в наших условиях этого самого бизнеса в Беларуси не было и не будет.

Косвенные же причины моего ухода в том, что на моей родной земле большинство деятелей не понимает, как нужно строить это самый шоу-бизнес. Все привыкли к тому, что ради продвижения своего проекта нужно постоянно кого-то уговаривать или просить. Я же себя реально оцениваю, а поэтому ради предлагаемого мной продукта, который стоит какое-то количество дензнаков, не хотел кого-то облизывать.

— Например?

— К примеру, звонит организатор какого-то концерта, и спрашивает: ваш гонорар? Говорю: 1000 долларов. Ответ: готов заплатить 300.

Ты знаешь, что твои-то ребята стоят не 300! А в трубке звучит, команду уже внесли в список выступающих и т.д. А потом начинаются маневры — для достижения цели организаторы пытаются обойти агента, директора.

— Некоторые продюсеры и артисты говорят, что теперь наш шоу-бизнес напоминает осиное гнездо. Может, так и должно быть? Схожа ли наша ситуация с тем, что происходит в этой сфере в соседних странах?

— В этом плане Беларусь невозможно сравнивать ни с Украиной, ни с Россией.

В неестественной среде обитания расплодилось большое количество особей. Если говорить в переносном смысле, то людей, как в зоопарке, держали в клетках. Они там расплодились. А потом их выпустили на волю.

Так что теперь между артистами идет борьба за существование. При этом из множества ребят можно выделить лишь десять, которые делают качественный продукт. Остальные создают то, что невозможно продавать.

Мы все видим, что, например, Полина Смолова двигается вперед. Остальные — только топчутся и бодаются.

Поэтому и происходит следующее: у артиста дома заканчиваются макароны с котлетами, и он соглашается где-то выступить за 300 долларов. Мол, какие там 500-700 долларов… Все демпингуют друг друга, и, таким образом, убивают само понятие бизнеса.

А, в целом, пока в Беларуси не появится коммерческо-нравственного понимание этого вопроса (то есть, что артисты должны доказывать свой уровень качественным продуктом, а не приходить на радио, предъявляя, что в эфире должно звучать 75 процентов нашей музыки), ситуация в шоу-бизнесе не нормализуется.

— Как ты относишься к вмешательству госорганов в эту сферу?

— Иногда государство перебарщивает со своим волевым решением управлять всеми. Все-таки людям нужно давать самореализовываться, им нужна практика ошибок. Держа же всё под контролем, государство обрекает успешные проекты на раскрытие и успех за пределами страны.

— Как ты думаешь, жить бы стало веселей, если бы на страницах газет или на экранах появилось больше правды о жизни белорусских артистов?

— Возможно, на меня кто-то обидится, но факт остается фактом: практически все представители белорусских СМИ не умеют делать свое дело. Они постоянно пытаются что-то слизывать. Никто из сотрудников телекомпаний не блеснул каким-то оригинальным проектом, хотя они получают соизмеримые с их российскими коллегами деньги.

При этом наши звезды не ведут себя как звезды. И одна из главных причин такого поведения — это отсутствие контроля за ними со стороны прессы.

Хотя, думаю, даже государственные СМИ, могли бы писать о наших ньюсмейкерах, которые пьяные или под воздействием других стимулирующих средств, безобразно валяются где-то в клубе у столика с раскинутыми ногами. Почему зарубежная пресса демонстрирует читателям, что Бритни Спирс появилась на вечеринке без трусов, а белорусская не может сообщить, что, например, певица X засветилась без нижнего белья?

Никто даже не пытался донести подобное до общественности, хотя это нормально, поскольку артист должен думать о своей собственной морали. Ведь для того, чтобы достичь культурного возрождения нации, люди должны знать правду о тех, кого они любят.

Дело дошло до того, что так называемое «лицо Беларуси» Ирина Дорофеева открыто заявляет, что на Кипре загорала топлесс. При этом она не думает, что президент возложил на нее ответственность быть лицом государства, и, по сути, связал с ней возможность продвижения нашей страны на внешнем рынке.

Да, нет ничего плохого в том, что у человека хорошее тело с точки зрения эстетики. Но в данном случае следовало бы помнить, что если ты занимаешь социально-значимую роль в обществе, нужно не переходить грани.

Подытожу так: хотел бы, чтобы наши звезды были нравственными и моральными, но при этом чтобы пресса освещала каждый их неверный шаг.

— Сейчас ты одной ногой находишься в Украине. Как ты там раскрылся?

— Не сказал бы, что уже раскрылся. Там я понял, что могу успешно заниматься коммуникациями. Я работаю в большом медиа-холдинге. Занимаюсь рекламой и внешними связями, сотрудничая с клипмейкерами, артистами, бизнесменами, политиками. Свожу одних с другими. Результат, например, может быть следующим: за какую-то сумму денег певица Алёна Винницкая в своем клипе пьет кофе какой-то марки.

В Беларуси такого нет, мы намного отстаем в этом плане. Удивляюсь, ведь белорусы, на мой взгляд, очень перспективная нация. Нас топтали с Запада и с Востока. При этом, мы всё всасывали как губка.

Мы абсолютно лояльные к инновациям, но почему-то этого не развиваем. Надо бы, чтобы белорусы прекратили всасывать, а выбрасывали полученный опыт наружу.

Дополню, что хоть и обосновался в Киеве, никогда не поменяю гражданство, потому что очень люблю свою родину и всё равно в итоге сюда вернусь. Хотел бы, чтобы все мы жили национальной идеей, чтобы звучало больше белорусского языка, чтобы не забывались корни и ценности.

— Ты работал в команде одного из кандидатов в депутаты в местные советы, сейчас консультируешь украинского политика. Тебя так тянет в политику?

— Да, во время выборов в Беларуси я помогал некоторым людям, которые пропагандировали схожие со мной интересы. Мне кажется, что нам нужно жить национальной идеей. Возрождать национальную культуру, национальный язык, национальные исторические ценности.

Да, мы были с Россией двести лет. Но мы жили с другими государствами — тысячу. То есть русские для нас не самоцель, хотя я прекрасно отношусь к россиянам.

Мы рулили процессом на европейском континенте свыше трехсот лет и были главными — ВКЛ. Так что белорус — это не пан косы и сохи. Мы цивилизованная европейская нация, которая находится в центре Европы. И, по сути, должны жить лучше всех.

Так что, политика меня привлекает не с точки зрения — быть политиком. Может, им стану когда-то в будущем. Сейчас же я становлюсь на новые рельсы, хочу интегрировать свой потенциал в множество проектов, которые мне интересны.

— И чтобы тебя снова назвали выскочкой…

— Кто-то меня называет выскочкой, кто-то — вообще, очень плохими словами. У людей не однозначное отношение ко мне. И это объяснимо: в своей жизни я делал много нетрадиционных финтов, не боялся делать рискованные шаги. Все обычно двадцать раз всё взвесят, а я говорил, давайте начнем, а потом посмотрим. Но при этом я не обладал крепким тылом, что, в принципе, меня и погубило.

А сейчас у меня нет тяги кому-то что-то доказывать. Люди, которые в меня верят, всё равно ко мне идут.

— Если представить, что ты вернулся в шоу-бизнес, то с кем бы хотел поработать?

— Возобновил бы отношения со многими проектами, с которыми прошелся по жизни. Хотел бы вернуть свой статус в группе «Харлі», снова поработать с Олей Барабанщиковой и Наташей Пальчевской. Возможно, с Полиной Смоловой.

— А создать очередной «Топлесс», эдакую белорусскую «виагру»?

— У «Топлесс» есть замечательный продюсер Макс Алейников, который, думаю, закупает пачками противозачаточные средства для девушек, чтобы снова не менять состав. Нет, с проектом, подобным «Топлесс», не хотел бы работать. Потому что мне нравятся нестандартные, неординарные личности.

— И, наконец, ты сам себя называешь человеком без совести. Это на самом деле так?

— Это блеф. На самом деле, я человек совестливый. За всё и за всех переживаю, во многом раскаиваюсь, за многое мне стыдно. Перед кем-то я виноват, перед кем-то — нет. Но я всегда беру вину на себя, даже если в итоге в чьих-то глазах и выгляжу как полное ничтожество.