Адронное

Не черных дыр боимся мы, на самом деле: у нашей Родины особенная стать, мы столько лет уже в такой дыре сидели. Ребята-физики, мы с просьбою огромной к вам обращаемся. Серьезно говоря, уймите как-нибудь коллайдер ваш адронный, опять запущенный к исходу ноября.

Не черных дыр боимся мы, на самом деле: у нашей Родины особенная стать, мы столько лет уже в такой дыре сидели, что от коллайдера чернее ей не стать. Не то чтоб русичи конца боялись света: в своей истории, дырявой и худой, мы столько раз уже испытывали это, что он нам кажется естественной средой. Проблема в том, что меж правителем законным, чьим попечением Россия вознеслась, и этим долбаным коллайдером адронным осуществляется мистическая связь. При первых признаках рабочего режима машины адовой — сейчас же, как назло, он принимается острить неудержимо. Как пишут классики, Остапа понесло. Едва поднимемся, едва поправим имидж, едва научимся общаться с Dawning street — как имидж рушится, и фиг его поднимешь, когда он заново чего-нибудь сострит. Всех этих выходок, ужасных и нежданных, причиной страшное подземное кольцо. Ведь вы же физики, адепты точных данных! Закономерности, как видим, налицо.

Допустим, осенью две тысячи второго, едва строительству был шумный дан почин, он при значительном стечении народа про обрезание в Брюсселе отмочил. Мы сразу поняли, что дело тут нечисто. Вы только вырыли гигантский котлован — а он решил уже обрезать журналиста. Ваш бублик атомный его заколдовал. Когда ж построилась коллайдера основа и в нем забегали протонные пучки — в начале осени две тысячи восьмого остатки выдержки утратил он почти. Остроты сочные пошли тогда сплошные: желая вывалять противника в грязи, за место некое сулил Саакашвили повесить лидер наш в беседе с Саркози. Потом вы гепнулись, случился промежуток, публично каялся проектный институт — и пару месяцев мы прожили без шуток, но вы исправились, и шутки тут как тут. Спросили зрители: ужели вы решили покончить с Грузией, повесив заодно за место нежное одно Саакашвили? И он осклабился: не только за одно! Он этой шуткою с Отечеством поладил, неприхотливые порадовав умы; шутил и дальше бы, но, к счастью, ваш коллайдер из строя вылетел до будущей зимы.

И вот вы заново пустили эту штуку, хоть мир испуганный протесты заявлял, и он, почувствовав, опять озвучил шутку — опять по адресу грузин и киевлян. Теперь он выступил острей и ядовитей на тему давнего грузинского греха — мол, пусть без галстуков гуляют Миша с Витей, а то ведь слопает! (И пресса: ха-ха-ха!) Ведь это уровень уже страны-изгоя, взамен аттической — слабительная соль… Ну пошутил бы он про что-нибудь другое, не столь убогое, дворовое не столь! Острота, плоскостью сравнимая с оладьей; намеки толстые, как холощеный кот… Что будет с Родиной, коль этот ваш коллайдер не остановится еще хотя бы год?

Какого юмора сподобимся тогда мы, когда раскрутится проклятое кольцо? Про что пошутит он? Про темноту Обамы? Про душу Хиллари? Про чье-нибудь яйцо? Про косу Юлии, про отравленье Вити, про истребление оранжевой чумы?

Я вас заранее прошу: остановите.

Когда не шутит он, не так рыдаем мы.