Одинокая супермодель мечтает познакомиться (фото)
Первая встреча щедрой красоты Мерфи и жадной камеры Демаршелье состоялась двадцать лет назад, на съемках рекламы Gap.
«Я страшно нервничала и, кажется, не понимала ни слова из того, что говорил Патрик!» — вспоминает ту съемку топ-модель. За эти годы французский акцент фотографа стал чуть более американским, а Каролин Мерфи с ее почетным девятым местом в списке Money Girls на сайте Style.com уже не пьет на съемочной площадке глицин – сколько их было за эти годы: Патриков, Брюсов и Марио! Мерфи и Демаршелье — профессионалы такого высокого полета, что, говори один на хинди, а другой — на мандарине, химия между ними все равно случится.
За пять минут до начала съемки, пока ассистенты фотографа носятся в мыле, выставляя свет, мэтр спит. Лежит на диванчике в тихой комнате особняка в Верхнем Вест-Сайде и бесцеремонно похрапывает, накрывшись пледом.
— Патрика ни в коем случае нельзя будить, — закатывая глаза, предупреждает директор моды Tatler Анна Зюрова, — иначе он разозлится.
Каролин в это время заканчивают делать макияж. На ней темно-синие джинсы скинни, бежевые лодочки и голубая шелковая рубашка Equipment в цвет глаз — классический пример американского easy chic. Топ-модель выглядит точь-в-точь как холеная супруга инвест-банкира, заскочившая в перерыве между благотворительным обедом в Sant Ambroeus и уроком йоги в органический супермаркет купить целительных ягод годжи.
Но вот пора входить в сценический образ — Каролин в присутствии команды без стеснения скидывает одежду (а кому при таких формах придет в голову стесняться?) и надевает прямо на нижнее белье лисью шубу Blumarine. Каблуки, грозди изумрудов, взбитые золотые локоны.
С некоторой опаской мы выходим на улицу. На моих глазах добропорядочная банкирская жена с Мэдисон-авеню превращается в куртизанку класса люкс, эдакую бесстыжую Шарлотту Ремплинг, которая после затянувшейся вечеринки вдруг обнаруживает себя сидящей на скамейке в парке — без денег и документов. Демаршелье мгновенно пробуждается ото сна, устраивается в своем любимом переносном кресле с надписью «Патрик» и наводит объектив.
Каролин вручают поводок с рыжим, в тон шубе, ирландским сеттером, и она от бедра шагает на камеру. В этой до миллиметра выверенной походке столько силы и власти, что обалдевшая от такой наглости собака мгновенно подчиняется новой хозяйке и, как по уши влюбленный мужчина, плетется за ней следом, виляя хвостом.
Глаза Каролин гипнотизируют камеру. Позже Патрик разрешает мне взглянуть на монитор: Мерфи профессионально меняет ракурсы, но они все без исключения удачные. Этим топ-модели и отличаются от просто моделей: их секрет не в отсутствии целлюлита, а в цепляющем взгляде.
Лису Blumarine cменяет соболь Givenchy, автомобилисты бибикают, бегуны замедляют ход. Нью-Йорку давно бы пора привыкнуть к тому, что на улицах этого фотогеничнейшего города случаются самые невероятные сюжеты, однако харизма Каролин все равно парализует дорожное движение.
Удивительно, но классическая американская блондинка, олицетворяющая вечные, не поддающиеся биржевой лихорадке ценности, на самом деле — брюнетка с курчавыми волосами. Когда-то, на заре карьеры, агент велел Каролин покраситься а-ля Грейс Келли: блонд лучше конвертируется. Она повиновалась. И вернулась к естественному цвету лишь однажды, в 2000 году, когда ждала дочку Дилан: «Тогда у меня были снова здоровые длинные кудрявые волосы, и, боже мой, как я была счастлива!»
Не то чтобы сегодня она была недовольна жизнью — оснований для этого у девушки, чей доход Forbes в прошлом году оценил в три миллиона шестьсот тысяч долларов, на первый взгляд нет. Но в беседе с ней не покидает ощущение, что здесь, под лучами софитов, она случайная гостья, что хрестоматийная девушка с обложки — совсем про другое. Так, заскочила на денек — заработать денег на престижную частную школу Avenues для дочери — и тут же нырнет назад, в свою тихую, защищенную от светских ветров гавань, где будут серфинг, лошади, органическая спаржа, медитация и натуральное кокосовое масло, которое она, к некоторому изумлению соседей по самолету, во время полета наносит на лицо и кончики волос.
Каролин родилась в свободолюбивой Флориде. Даже на вопрос, кем бы она хотела быть в другой жизни, отвечает: «Дельфином. Я — водная девочка».
Ребенком она часами плескалась на пляжах близ родного города Панама-Сити, а позже, в 1999 году, уже покорив модную стихию, отбыла в Коста-Рику, где вышла замуж за длинноволосого серфера Джейка Шредера — под проливным дождем, в ручной работы платье Alberta Ferretti, босая, с простыми цветами в волосах. И родила дочь Дилан. Да-да, в то время как голливудские звезды сражаются за дорогостоящие хоромы в госпитале Сedаrs-Sinai, Каролин решилась рожать в стране третьего мира.
— Однажды я сказала себе: сяду на корточки где-нибудь под деревом и рожу, — улыбается она. — Я почти так и сделала. Ну хорошо — не под деревом, а в хижине. Я не хотела стерильную палату, не хотела докторов. Мне помогала повивальная бабка. Вот, пожалуй, и все.
Серфер с выгоревшими волосами исчез из ее паспорта через два года, а вот любовь к стихийному виду спорта осталась, и если бы не спасительная восстанавливающая сыворотка Advanced Night Repair от косметического гиганта Estée Lauder, с которым у Каролин сложились более долгоиграющие отношения, модельная индустрия могла бы лишиться одного из своих самых прекрасных лиц. Ибо лицо это, к ужасу агентов, регулярно обгорает под солнцем самых отдаленных уголков планеты — от Мексики до Бали.
С мужем Каролин развелась тринадцать лет назад. Но разрыв оставил в ее душе незаживающую рану. Мерфи на мгновение теряет заученную американскую сдержанность:
— Я просто вышла замуж не за того, кем он был на самом деле. Не могу сказать, что брак был ошибкой, хотя бы потому, что есть Дилан. И если бы мне сегодня предоставили шанс все начать заново, я бы все равно прошла этот путь.
Теперь, по прошествии лет, я понимаю, что любая непростая ситуация дает шанс вырасти. Но, конечно, я бы дала себе самой совет: как следует узнать человека, не спешить, встретиться с его семьей и не играть в бога, пытаясь кого-то изменить.
Я так наивна и так хочу верить, что все люди хорошие. Слишком легко прощаю, хотя не все этого достойны.
— Сегодня развод все чаще воспринимают не как поражение, а как естественное течение жизни...
— А для меня это по-прежнему поражение. Я отношусь ко всему чересчур серьезно.
Мне кажется, нравы сегодня уж слишком легки и свободны. Мы живем в мире бесконечного выбора, когда каждый уверен, что может найти что-то лучшее. Вот идете вы в магазин, а там двадцать видов зубной пасты. Так же и с людьми: встретить кого-то с традиционными, понятными ценностями очень трудно.
Все мои друзья, которые до сих пор не заключили брак и не завели детей, в растерянности. Да и я тоже. Я одна. В августе мне исполнилось сорок, хотя сегодня я выгляжу моложе, чем пять лет назад.
Вроде бы пора решиться на второго ребенка. Друзья спрашивают: «Почему бы тебе не усыновить малыша?» Но мне-то хочется настоящих отношений, хочется замуж.
Я честно заявляю: мне не нравится спать одной. Я люблю готовить, драить квартиру, мне нравится заботиться о ком-то — это ведь самое простое и самое прекрасное, что есть на свете, разве нет? Извините, кажется, я становлюсь излишне эмоциональной, — на секунду соболя Givenchy орошает нескупая слеза.
— Вы часто плачете?
— Случается. Вот сегодня с утра рыдала. Такая уж я чувствительная.
Впрочем, Каролин быстро приходит в себя, очевидно вспоминая, что вместо одного восхищенного взгляда у нее есть любовь миллионов. Минувшей осенью она приняла участие в двух крупных рекламных кампаниях: Moschino с великим Стивеном Майзелом (вместе с ней на изумительном черно-белом снимке позируют Карен Элсон, Саския де Брау и Ракель Циммерман) и Max Mara c фотографом Марио Сорренти. Ее четырнадцатилетний обильно финансируемый роман с Estee Lauder, когда-то позволивший в одиночку воспитывать Дилан, по-прежнему приносит нескромный трудовой цент.
— У нас с командой Estee Lauder сложились совершенно родственные отношения — это такая редкость в мире, где всем правят безликие корпорации.
Накануне съемки для Tatler в Метрополитене отгремел Бал Института костюма, и сопровождал Каролин на этом празднике моды и тщеславия почетный председатель совета директоров Estee Lauder Леонард Лаудер.
— Для Леонарда это был первый бал. Так мило. Кажется, он говорил больше, чем все последние пятнадцать лет. То и дело спрашивал меня: а кто такая Тейлор Свифт? Кто такая Карли Клосс? Жизель? Ким Кардашьян? Впервые слышу... Ему было непонятно, чего мы ждем, почему вокруг так много народу.
На Каролин было винтажное платье Roberto Capucci, ее образ собрал тысячи восторженных комментариев из серии stunning и gorgeous, но вот что интересно: ни один из снимков не появился в ее Instagram. Лента @carolynmurphy вообще похожа на дневник активистки Гринписа: заливные луга, бескрайние океаны, лошади, собаки, покосившиеся избушки. А если изредка и проскальзывают собственные изображения, то без макияжа и желательно порастрепаннее, чтобы можно было cделать кокетливую подпись «bad hair day».
За этим «органическим» образом жизни следит преступно малое количество подписчиков — всего-то семьдесят тысяч, и в таком пренебрежении к главному маркетинговому инструменту современности угадывается тотальное нежелание превращать себя в бренд, торговать собой направо и налево.
– Да вы что? Я слово «хэштег» узнала в буквальном смысле вчера. Честно. Добрые люди говорят, что мне нужны фолловеры. Все с ума посходили от этих фолловеров. А мне они не нужны.
Я никогда не делаю селфи. На вечеринке ни за что не буду просить кого-то себя сфотографировать; если еду куда-то на каникулы, выложу фото попозже и никогда не подписываю, где я, иначе нарушатся границы личного пространства. Но вот рассказать о моем увлечении интерьером, едой или спортом – почему бы и нет?..
Знаете, кто первым превратил себя в бренд? – продолжает Каролин, заметно оживляясь. – Американская супермодель Кэти Айреленд. Она тринадцать раз была на обложке Sports Illustrated. И вот однажды сделала для Kmart – держитесь! – носки, потом выпустила какие-то беговые дорожки.
Мы с подругами-моделями тогда, в девяностые, ужасались: «Позор. Кому это надо?» Мы были не про деньги, а про искусство.
Потом появились Хайди Клум со своими фитнес-комплексами и духами, Жизель с солнцезащитными кремами... За последние десять лет все превратилось в огромную индустрию.
Признаюсь, у меня был миллион шансов ступить на эту несомненно денежную тропинку: как только я «сделала» обложку Sports Illustrated, мне предложили запустить линию купальников. По мне, так это глупо. Я довольна своим контрактом с Estée Lauder, тем, что у меня остается достаточно времени для дочери. Ну не чувствую я этой жажды «больше и больше» – ведь самопродвижение отнимает столько энергии. Я бы лучше стала художником и скульптором.
Впрочем, недавно Мерфи все же согласилась стать креативным директором Shinola – заслуженного американского бренда, выпускающего велосипеды, часы и потертые мячи для регби. Но скорее потому, что это марка из обанкротившегося Детройта, которому нужна поддержка.
К тому же вся ее концепция выстроена вокруг защиты окружающей среды и – странным образом – вокруг борьбы против излишнего потребления. А еще в совете директоров – Эшли Олсен, и вообще Shinola – это cool.
Ровно десять лет назад на вопрос, какой она видит себя в семьдесят, Мерфи ответила:
– Я живу в шалаше в лесу. У меня волосы до задницы. Я стучу на допотопной печатной машинке, Брендон (Брендон Бойд, солист американской группы Incubus, тогдашний бойфренд Каролин. – Прим. «Татлера») рядом. У дома запаркован катамаран, и вообще я целый день гуляю по округе голышом.
– Какими выглядят семьдесят сегодняшними глазами одинокой топ-модели?
– Да, пожалуй, все то же самое, разве что Брендон больше не мой бойфренд и шалаш в лесу я бы сделала чуть поэлегантнее.
Я задыхаюсь в неволе, а в воображаемой картинке столько свободы. Нет, вы только представьте – превратить меня в блондинку! Я брюнетка. И когда-нибудь непременно ею буду.
Оцените статью
1 2 3 4 5Избранное