За что мы любим Челентано

Самая притягательная итальянская икона — не мадонна с младенцем, а брутальный клубок противоречий по имени Адриано Челентано.

Кого одинаково страстно любят Сильвио Берлускони, Майк Пэттон и мороженщицы нашего детства? Кто этот сверхчеловек? Разумеется, это может быть только он — сбежавший из клетки орангутанг итальянской эстрады, племянник часовщика с улицы Глюка, великое имя нарицательное — Челентано.

Я, например, в детстве так и думал, что «челентано» по-иностранному означает что-то типа «неопрятный пацан бандитского вида в кепке, расстегнутой рубахе и с окурком в зубах»; «Смотри, челентано пошел», — возмущались дворовые бабки на лавке у подъезда.

Герой девичьих дневников и бардовской песни, Челентано уже несколько поколений не вылезает из российского бессознательного: «Каждый вечер Челентано / дольче-дольче, пьяно-пьяно, / ты со мной / каждый вечер ты со мной, / Челентано, собеседник хриплый мой. / ...Бона сера, друг мой странный, / Челентано».

Есть, конечно, персонажи и постраннее, чем этот апулийский крестьянин-выскочка, и тем не менее каэспэшник прав: образ Челентано настолько откровенно соткан из противоречий, что одно их перечисление превращается в большой навязчивый оксюморон. Одновременно Высоцкий и Кобзон итальянской песни, хронический единоженец, расхристанный скабрезник, рьяный католик...

Стоит повнимательнее приглядеться к этому имени нарицательному — и все бесконечные «супротив», «вопреки» и «наоборот» начинают весело выпрыгивать из многоярусной биографии Челентано, как солнечные блики из утреннего миланского переулка.

ИМИДЖ, ИЛИ ОБЕЗЬЯНА В СТОЛИЦЕ МИРОВОЙ МОДЫ

Конечно, самой хлесткой челентановской пощечиной общественному вкусу всегда был его внешний вид. Поначалу юный рокер пытался стилизоваться под чернокожих джазменов 40–50-х, благо южноитальянское крестьянское происхождение снабдило певца перманентным загаром на всю жизнь. Подражая Кэбу Кэллоуэю, Адриано наряжался в броские костюмы, богартовские шляпы и комические штиблеты с нашлепками на носке.

Но чем старше и знаменитее становился артист, тем последовательнее и радикальнее неглижировал он своим имиджем. Так родился фирменный охламонский look Челентано, полный мачистского отвращения к моде: расстегнутые до пупа разноцветные рубашки, пиджаки, провалявшиеся в гардеробе с первого пришествия, золотые часы, шлепанцы, жидкая растительность на макушке и лошадиная улыбка.

Тот факт, что Челентано родился и всю жизнь живет в столице мировой моды городе Милане, еще больше укрепляет его в презрении к принятым в приличном обществе гардеробным нормативам. Естественно, антифэшн-образ Челентано буйно расцвел в его кинокарьере — мало кто в истории мирового целлулоида афишировал свои заразительные несовершенства с таким эксгибиционистским сладострастием, как Челентано.

КИНО, ИЛИ БАЛ АННИБАЛЕ

Именно в своем неизменном прикиде, увенчанный ермолкой и с гитарой наперевес, Челентано однажды появился на съемочной площадке у будущего маэстро джалло-хоррора Лючио Фульчи — и был немедленно утвержден на роль. И если 1960-е подарили певцу максимум пару запоминающихся ролей (в «Странном типе» Фульчи и «Серафино» Пьетро Джерми), то в 70-е – начале 80-х от экранных двойников Челентано европейские, а заодно и советские экраны трещали по швам, не переставая.

В бесконечных оголтелых комедиях за авторством Кастеллано–Пипполо, Паскуале Фесте Кампаниле и Серджо Корбуччи певец до одурения варьировал раз и навсегда найденный образ сексуально озабоченного имбецила в большом городе, паразитируя то на американских прототипах («Блеф», «Синг-Синг», «Знаки Зодиака»), то на национальной киноклассике (трэш-фантазия на темы Марко Феррери «Бинго-Бонго», в которой Челентано наконец-то сыграл настоящую обезьяну).

При этом певец умудрился засветиться в «Сладкой жизни» Феллини, сыграть в самых бессмысленных фильмах Фульчи и Ардженто и составить фантастический дуэт с Софией Лорен в одной из самых едких сатир итальянского кино 70-х — брутальном социальном гротеске Альберто Латтуады «Белое, красное и...» (другое название — «Грех»).

Опережая фон Триера на двадцать лет, Челентано сыграл обаятельного тунеядца Аннибале Пецци — вечного пациента клиники, организующего коммунистическую стачку в одном отдельно взятом стационаре. Одной этой ролью певцу удалось проговорить массу нюансов политической жизни Италии и своей поразительной биографии — и, в частности, спародировать назло завистникам свои нешуточные способности менеджера.

МУЗЫКА, ИЛИ РОК И ЕГО БРАТЬЯ

Июнь 1985-го. Адриано с единомышленниками репетирует мюзикл «Джоан Луи». Певец намеревался сделать собственного «Иисуса Христа – суперзвезду». Но съемки оказались интереснее результата

Звезда Челентано появилась на горизонте в тот драматичный момент, когда американская послевоенная поп-культурная экспансия рок-н-ролльной коррозией въелась в ржавеющую итальянскую эстраду. Собственно, первая группа 20-летнего Челентано так и называлась — Rock Boys, и Адриано стал, безусловно, первым настоящим латинским рок-старом — прототипом всех Дзуккеро и Джованотти последующих десятилетий. Незабвенные «24 тысячи поцелуев» стали хрестоматийным хитом раннего Челентано; чего греха таить, этот адриатический коктейль весенней половой агрессии и рокабильной аритмии до сих пор прельщает ироничных собирателей поп-китча вроде Майка Пэттона.

Лонгплеи Челентано 60 –70-х — вообще бездонный кладезь борзого евротрэша. Чего стоит хотя бы фантасмагорическая кавер-версия бондовской Thunderball, переименованная Челентано в Il Mio Amico James Bond и до смешного предвосхитившая опусы Сергея Минаева по мотивам Дитера Болена. Таких пикантно звучащих двуязычных экспериментов (см. I Want You Angel и т. д.) у Челентано, признаться, полным-полно.

Апофеозом бесстрашного сражения певца с англоязычным поп-наследием своей молодости стал двойник середины 80-х I Miei Americani, где Челентано уморительно перевирал шедевры Ли Хейзелвуда, Пола Анки и почему-то записанных им в американцы The Beatles. Для старшего поколения итальянской публики Челентано в каком-то смысле так и остался Джеком Восьмеркиным-американцем, и именно на этот счет они списывают неизбывную иронию и почти зонговую отстраненность в насмешливой хрипотце певца, которая так раздражает его ненавистников и которую самозабвенно обожествляют фанаты.

В любом случае со временем Челентано выветрил из себя рок-боя, а к середине восьмидесятых вообще забросил музыку — чтобы триумфально вернуться в новом обличье в конце 90-х. Камбэк Челентано, успешно длящийся до сих пор, напоминает финальные сцены «Крестного отца», в которых дон Корлеоне превращается в простого итальянского дедушку, возделывающего свой сад.

Нынче вряд ли кого-то угораздит сравнить Челентано с насвистывающим веселые мелодии прохвостом; теперь Адриано — серьезный музыкант, умудренный удачно прожитой жизнью. Первой ласточкой возвращения классика стала геронтофилическая софт-джаз-сюита Mina Celentano (1998), где мэтр на пару с другой легендой итальянской эстрады — Миной Мадзини — изобразили Агутина и Варум на дискотеке в богадельне.

В полный же рост зрелый Челентано показал себя в эпической трилогии Io Non So Parlar d’Amore (1999) — Per Sempre (2002) — C’è Sempre un Motivo (2004), написанной для него поэтом Моголом и композитором Джанни Беллой — итальянскими Резником и Добрыниным.

БИЗНЕС, ИЛИ КЛАН СОПРАНО ЧЕЛЕНТАНО

Челентано до сих пор чрезвычайно гордится тем, что умудрился опередить синатровскую «Крысиную стаю», уорхоловскую «Фабрику» и битловский Apple и первым основал для собственных нужд комфортное творческо-человеческое комьюнити, получившее название «Клан Челентано».

«Клан Ч.» — мультитрест: лейбл, паблишинговая компания, PR-служба и закрытый клуб, управляемые членами семьи; самое успешное из всех частных итальянских шоу-биз-предприятий и самое итальянское из всех успешных. К тому же самое долгоиграющее и до сих пор процветающее после сорока пяти лет в бизнесе — в то время как все стаи, фабрики и прочие гнилые яблоки давно уже ушли в историю вместе со своими основателями.

Учитывая миллионные тиражи практически всех пластинок Челентано, уровень ведения дел и хватка «Клана» не может не вызывать восхищения. Впрочем, удивляться тут нечему — последние двадцать лет всем хозяйством заправляет жена Челентано Клаудия Мори.

ЖЕНА, ИЛИ УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОГО — БЛЕФ?

Челентано и Мори женаты уже 50 лет. Встретившись на съемках «Странного типа», в котором Адриано сыграл одновременно себя-звезду и прощелыгу-самозванца, выдающего себя за Челентано, они поженились быстро и навсегда.

Челентано снимал Клаудию в своих фильмах, подарил ей троих детей, посадил во главе «Клана» и однажды посвятил ей песню «Это больше не повторится» — безвкусную, но искреннюю балладу о собственных супружеских изменах. Впрочем, Клаудия наверняка догадывается, что более полувека назад ей посчастливилось оказаться рядом с уникальным явлением, которое в отличие от супружеских измен уж точно вряд ли когда-нибудь повторится. Это явление — Адриано Челентано, самый яркий певец, киноактер, бизнесмен, поп-икона и фэшн-ненавистник, которого только знала Италия.

История любви Адриано Челентано