«50% – что следствие ведут идиоты, 50% – что следствие ведут участники преступления»

Прошла неделя с момента убийства в центре Москвы Бориса Немцова. Журналист Сергей Пархоменко прокомментировал ситуацию на радио «Эхо Москвы».

– Конечно, всякое следствие вправе – давайте скажем это вполне откровенно – всякое следствие вправе публично врать и путать публику. Ничего в этом совершенно предосудительного нет, и иногда это важная часть следственного процесса. Поэтому прислушиваться к тому, что говорят представители следствия сегодня – что у них там «утекает», или что они заявляют намеренно – совершенно бессмысленно, мы как-то никогда не поймем, что здесь правда, что здесь неправда. Ну, точнее, поймем, но поймем потом, задним числом мы будем знать, где врали, где не врали, про все эти камеры, которые то ли включены, то ли отключены, то ли повернуты, то ли вывернуты, то ли туда, то ли сюда, то ли на этой стенке, то ли на той…

Все это на самом деле, можно к этому даже особенно и не прислушиваться, потому что следствие нам с вами ничем не обязано, оно может публично вести себя так, как считает нужным для большего успеха своей работы.

Но есть один критерий, на который мы вправе обращать внимание и на который мы даже обязаны обращать внимание. Есть один объективный фактор, с помощью которого можно измерить эффективность следствия, надежность следствия, профессионализм следствия. Это очень простой фактор – это время.

Вот, смотрите, прошла неделя. Через 2 часа с минутами будет ровно неделя с тех пор, как застрелили Бориса Немцова. Вы знаете, где его застрелили, вы знаете, почему это место совершенно особенное, символическое, такое исключительное со всех точек зрения.

Прошла неделя. Что мы знаем по истечении недели? Мы знаем только то, что первоначально заявленные версии относительно того, как технически произошло это убийство, оказались несостоятельными. Та видеозапись, которая, в общем, является на сегодня наиболее полной и наиболее содержательной, вот эта вот странная видеозапись, которая появилась вечером следующего после убийства дня – видимо, никто особенно не знал и никто не ожидал, что на крыше по ту сторону реки стоит вот эта самая камера телеканала ТВЦ, совершенно не для этого предназначенная, предназначенная для создания красивой движущейся заставки.

Я думаю, что про нее все забыли. Забыли и те, кто готовил это преступление, и те, кто, может быть, хотел бы скрыть это преступление, и те, кто хотел бы расследовать это преступление, тоже не они обратились к этой видеозаписи.

Потому что, если бы они вспомнили о ней первыми – хрен бы она появилась бы в эфире просто так и стала бы публичной. Они бы, конечно, ее бы забрали и никому бы не показывали. Но, видите, вот уже вечером – я вот последил по интернету – насколько я понимаю, около 9-ти часов вечера на следующий день в субботу появилась эта видеозапись вкупе с другими видеообрывками, которые у нас есть – вот, например, с записью со знаменитого видеорегистратора – там очень много чего можно нафантазировать на эту тему, и многие как-то с удовольствием обильно фантазируют по этому поводу.

Но, в общем, понятно, что это выглядело не так, как казалось с первых слов, когда все выглядело очень просто: как-то человек с девушкой шел по мосту, мимо них проехала машина, из машины выскочил человек, выстрелил, вскочил обратно в эту машину и уехал – все. Так это было изначально. Сегодня мы ясно понимаем, что это, по меньшей мере, не так.

Машин было несколько, людей было много, какие-то ездили там эти бордюрочистилки, останавливались, с их водителями происходили разные разговоры. Девушка, которая сопровождала Немцова, металась между Немцовым и разными другими собеседниками и разными другими машинами. Они приезжали, уезжали, останавливались, ехали дальше. Люди какие-то подходили, наклонялись, что-то там с Немцовым проделывали, как-то его переворачивали, оттаскивали, что-то… ну, в общем, много было всякого. Точка. Это все, что мы знаем.

Между тем прошла неделя.

А теперь давайте посмотрим, как это бывает. 15 апреля 13-го года в городе Бостоне при огромном стечении народа в гигантской толпе, в гигантской мешанине из людей произошел теракт на Бостонском марафоне. Днем, в середине дня. Ночью этого дня, в ночь на 16 апреля, произошел первый обыск на одной из арендованных квартир под Бостоном, откуда было изъято много всяких улик, которые свидетельствовали о том, что именно там были изготовлены эти бомбы, и уже было известно, из чего они были изготовлены, как они изготовлены, и, по всей видимости, кем они изготовлены. 18 апреля были опубликованы фотографии авторов теракта, вот этих самых братьев Царнаевых, Джохара и Тамерлана, с утра 18-го числа.

Я напомню, что взрыв произошел 15-го. Значит, через 2 с половиной дня было известно, кто это сделал. 18 апреля вечером эти люди были обнаружены на бензоколонке в пригороде Бостона Уотертауне, произошла перестрелка, один из них был убит, за вторым начали гоняться. 19 апреля вечером была организована огромная, так называемая, безлюдная зона, в которой прекратилось движение автомобилей, люди не выходили из домов на улицу, и последний из уцелевших братьев Царнаевых был обнаружен, локализован в этой перевернутой лодке, если помните, и благополучно арестован. Значит, прошло с 15 по 19 апреля 3 с половиной дня.

Давайте дальше – Charlie Hebdo. Вот 7 января два каких-то человека напали на редакцию, на тот момент, в общем, довольно такого, периферийного малопопулярного, малотиражного, явно пережившего свои лучшие дни уже, журнала. Никто специально за ним не следил, никто специально его не охранял, никому, в общем, специально он не был нужен с точки зрения безопасности и с точки зрения каких-то полицейских расследований до того момента, как этот теракт произошел. Он произошел около полудня 7 января. Вечером 7 января были установлены личности нападавших, было известно, что это братья Куаши. Вечером того же дня – измерялось в часах это все.

В ночь на 8 января, то есть, ну, меньше, чем через 24 часа, часов примерно через 18 после теракта в городе Реймсе была проведена спецоперация, в результате которой были найдены люди, близкие к этим братьям Куаши, в том числе их родственники, были взяты образцы ДНК, отпечатки пальцев и всякое такое прочее. Утром 9 января их блокировали в типографии в 50-ти километрах от Парижа, и в 5 часов вечера 9 января – то есть, соответственно, все началось в полдень 7-го, да, значит, полдень 7-го, полдень 8-го – это один день, полдень 9-го – это два дня, и еще 5 часов. Через двое суток и 5 часов все было кончено: типография была взята штурмом, террористы были убиты.

Вот так работают спецслужбы, над которыми здесь в России в официозной государственной прессе принято смеяться. Помните, что было по поводу всех этих французских спецподразделений? Как все ржали по поводу того, что они там скользили на мокрой траве, гурьбой вламывались в двери магазина, как-то там смешно крались из-за угла, еще что-то, еще что-то – но только 2 с половиной дня. Два дня и 5 часов в одном случае, а в другом случае 3 с половиной дня. И все...

Значит, давайте что-нибудь одно выберем: или у нас имеются грандиозные спецслужбы – а так, знаете, не бывает, чтобы, скажем, в ГРУ сидели бы какие-нибудь потрясающие роскошные профессионалы, а в Федеральной службе охраны одни недотыкомки. Или наоборот как-то: в полиции бы сидели олигофрены, а в Федеральной службе охраны сидели бы гении. Этого не может быть: или есть спецслужбы, или нет спецслужб. Или они работают, или не работают. Или есть школа, или нет школы.

Так вот, значит, или у нас есть школа спецслужб, если у нас есть мощные знающие хитрые профессиональные и так далее спецслужбы, но тогда нам придется сказать, что они в деле, что они просто являются участниками этого убийства. Потому что иначе невозможно будет объяснить, почему к исходу недели их успехи равны нулю. Неизвестны исполнители, неизвестны те, кто это планировал, неизвестны те, кто это заказывал, неизвестна техника, неизвестна собственно методология этого преступления, неизвестен его, так сказать, смысл, и подтекст, и контекст – ничего не известно.

Причем, вот здесь я не могу сказать, что: да они все давно знают, просто нам не сказали. Да нет, к исходу недели эти люди должны были бы уже сидеть. Они уже два раза должны были сидеть, если бы это было в темпе бостонского теракта, и три раза должны были уже сидеть, если бы это было в темпе парижского теракта с Charlie Hebdo, где ужасно нелепые и смешные спецназовцы спотыкаются на мокром газоне. Прошло уже три таких отрезка времени. Три! Это уже не вопрос, что они все знают, но нам не сказали. Да все должно было быть кончено уже за неделю.

Так вот: или они совсем – совсем-совсем – не волокут, что называется, совсем не могут справиться со своей работой… Значит, ну, давайте все-таки еще раз отдадим себе отчет – ну, это произошло как-то в самом центре охраняемой зоны страны, вот ничего более охраняемого в России нет, чем Кремль. Правда же? С камерами, без камер, с патрульными машинами, с топтунами на каждом углу – послушайте, в некотором роде это не наше дело, что вы там ремонтировали.

Значит, через 2 с половиной дня вы должны предъявить все, если вы вообще хоть чего-нибудь стоите. Так это бывает в странах, где работают профессионалы. В странах, где работают безграмотные бездельники, это бывает вот так, как сейчас: через неделю – ничего. Вообще, совсем ничего.

Или, ребята, вы сами это устроили и морочите нам голову. Одно из двух: вы или совсем не умеете, или по уши увязли в этом дерьме. Никакого третьего варианта здесь нет. И я думаю, что это нужно понимать. Я думаю, что это совершенно очевидная, ясная ситуация, потому что у нас перед глазами нормальные примеры того, как развивается следствие тогда, когда задача этого следствия – найти тех, кто виновен, и узнать, что произошло. Ну, и третья, естественная, выходящая из этого задача – предотвратить повторение этого в дальнейшем. Тогда это или два с половиной дня, или три с половиной дня...

При этом совершенно очевидно же, правда, что первые несколько дней – они, собственно, самые важные? Что если упускаются эти дни, то дальше понятно, что половины этих людей уже нет, половины этих улик уже нет, оружия этого уже нет, автомобилей этих уже нет, уже непонятно даже, что и искать спустя эти несколько дней.

Из этого мы можем сделать вывод, что вероятность примерно 50%. Вот, 50% - что следствие ведут идиоты, 50% - что следствие ведут участники преступления. Вот и все. Никакой третьей версии нет.