Сергей Михалок: «Если вступил в контакт с властью, как ни крутись, все закончится половым актом»

Злые мы стали. Хмурые. Пассажира любого транспортного средства можно смело задерживать по подозрению в недобрых намерениях. С такими ожесточенными рожами хорошо ездить не на работу в какую-нибудь безобидную контору, а ходить в штыковую атаку. Намедни мастер починил забарахливший телевизор, и мне снова пришлось его смотреть… Душевное равновесие, обретенное было после двухнедельного прослушивания легкомысленного FM-эфира, рухнуло напрочь.

Пытаясь выудить из своего “ящика” вечерние новости спорта, я непременно нарываюсь на какого-нибудь молодца с выправкой вечного комсомольского активиста. Он радостно улыбается и, проследив за моей рукой, нашаривающей пульт, все же успевает укоризненно заметить: “Зря, товарищ! Ведь в самом деле замечательно живем!”.

Он не врет — герои практически всех информационных сюжетов похожи на персонажей фильма “Кубанские казаки”. Кажется, дай им в руки заливистые гармошки и звонкие бубны, они тут же непременно ринутся в пляс — так хорошо им от неустанной отеческой заботы и регулярного просмотра победных матчей с участием хоккеистов самого разного возраста и квалификации.

И от этого несоответствия телевизионной картинки и жизни за окном своей квартиры у меня маленько едет крыша…

Странно живем. Непонятно и загадочно для остальных… Потому и не кажется мне удивительным тот факт, что наше интервью с лидером группы “Ляпис Трубецкой” Сергеем Михалком мы начинаем не с принятой во всем мире модели. А сразу с ответа на вопрос, который мне и задавать-то не потребовалось…

— Ничего не хочу. Ни доказывать, ни рассказывать, ни убеждать кого-то в чем-то. Потерял я связь с общественностью. На белорусское телевидение не хожу. Неинтересно. Не вижу оппонентов для серьезных разговоров.

Раньше я думал, что все эти интервью кому-то нужны. Хотя бы потому, что я пытался в них поднять людям настроение. А это на … никому не надо. Всех интересуют мутанты. То есть артист непременно обязан быть похож на слесаря третьего разряда из Шабанов. И рожа у него должна быть подходящей, и мысли — примерно такие же. А другого не надо.

— Пару лет назад один человек, достаточно хорошо с тобой знакомый, сказал мне, что “Михалок спекся, ходит по кругу, не придумывая ничего нового и действительно стоящего”. Как ты относишься к высказываниям подобного рода?

— Если касаться чисто бытовых моментов, то сейчас у меня позитивный момент жизни. Созидательный — я его еще так называю. А бывает еще и разрушительный. Они друг друга меняют, длительность разной бывает — три месяца, полгода…

Так вот когда я пьянствую и путешествую по городу, то, разумеется, никак не могу пройти мимо очереди в пивной ларек. И если там какое-нибудь … вдруг начнет высказывать какие-то идеи по поводу того, кто я и что из себя представляю, на самом деле, то долго наш спор не продлится.

Я вырос на улице и знаю, что там аргумент один — кулак. Пока морду не отрихтуешь, человек не успокоится.

Если же мы говорим о культурологической полемике, то мнение художественного руководителя какого-нибудь эстрадного коллектива, который существует три месяца и даже один раз ездил на фестиваль под номером 4 в город Могилев, мне тоже неинтересно.

Я понимаю юношеский нигилизм, и когда сам был начинающим музыкантом, то все, что связывалось со словом «успех», вызывало агрессию. Сейчас история повторяется — многие испытывают к нам ненависть, связанную с завистью.

Критика должна иметь под собой какую-то мотивацию. Я сам дружу с такими словами, как доказательства и логика, хотя, по идее, нахожусь в таком бизнесе, где основные дивиденды появляются внезапно и многие вещи объяснению не поддаются.

В 1996 году мы стали героями для обитателей Беларуси — студентов, преподавателей, бандитов, ментов и т.д. Нас боготворили, в жопу целовали, в каждом ресторане был накрыт стол, мы практически перестали платить за бухло. “Ляписа Трубецкого” тогда слушали в каждой проезжающей машине.

А после этого настал период — совершенно неожиданно для меня, — когда нас начали реально топтать. Типа, умеют они играть или нет, и зачем мы сделали из клоунов героев. Травля была такая, что просто … . После этого я уже готов ко всему.

— Участникам проекта “Ляпис Трубецкой” можно критиковать творчество Сергея Михалка?

— У нас все люди творческие, уважаемые, я прислушиваюсь к тому, что они говорят, но, в принципе, я достаточно жесткий руководитель. В свое время в коллективе была очень большая текучка кадров и уходили люди, которые считались просто незыблемыми. Это случалось в тот момент, когда мы доходили до стадии саморазрушения и приходилось совершать какие-то серьезные перестановки для того, чтобы коллектив выжил.

— Признайся, что тем не менее каждый раз волнуешься, когда выносишь очередной предмет своего труда на обсуждение даже в самом узком кругу?

— Нет, конечно, и уже давно. У меня за спиной где-то около 200 произведений. И просто глупо переживать из-за каждого из них. Сейчас я уже вышел на такой уровень, что могу писать в любой обстановке. Я не знаю, что такое ждать вдохновения и ловить Пегаса бессонными ночами.

Я — рабочий класс. Сажусь и делаю. Ремесленник? Да, но хороший. К моему удивлению, самые лучшие песни приходят сами по себе, вне какой-то логики. Хорошее ли у меня настроение, плохое ли… Кому-то нужны одиночество, тишина, комфорт. А мне по … .

Надо было написать цикл лирических песен для сериала “Мужчины не плачут”. Жанр этот достаточно интимный, требующий какого-то внутреннего сосредоточения, но я никакой атмосферы для себя не создавал. Само все придумалось.

Для меня далеко понятие гениальности, но близко слово талант. Плюс работоспособность. Я человек очень работоспособный. Когда у меня созидательный период, могу перевернуть горы. Наверное, потому иногда нужно иметь возможность хоть немного саморазрушиться… Есть высоты, на которые не хочется взбираться и тащить за собой слишком большую ответственность.

— Это что значит?

— Есть артисты, которые хотят поехать на «Евровидение». Занять должности в каких-нибудь советах культуры. Ходить с умным видом и папками под мышкой, сурово сводить брови и давать пространные интервью в выпусках новостей.

Сейчас многие увлекаются подобной игрой. Формирующемуся бомонду это тоже жуть как интересно. И они сами стараются: показывают по телевизору свои свадьбы, вечеринки и дружно рассказывают, на какой именно дискотеке они познакомились со своей будущей женой.

А мне такая движуха до фонаря. Я живу в съемной квартире и никого в свою личную жизнь не пускаю. Все знают, что у меня четыре кошки и жена-красавица. И все.

Я не собираюсь таскать домой корреспондентов, водить их по комнатам и рассказывать, что у нас и как устроено. Потому что все эти рисовки перед камерой — не что иное, как глупость и желание самоутвердиться хотя бы в собственных глазах.

Безусловно, меня сто раз куда-то приглашали. Типа: “Давайте соберемся всем миром, тем более вы знаете, как это нужно делать. Насчет «Евровидения» подумаем…” У нас с Колмыковым на эту тему вообще принципиальные споры. Я говорю, что не хрен туда вообще соваться, во все это говнище. Мне неинтересны эти закулисные игрища, потому что к искусству они не имеют ни малейшего отношения.

Могу назвать несколько человек, которые мне всегда были симпатичны. Это Владимир Мулявин и Саша Тиханович с Ядвигой Поплавской. Они в шоу-бизнесе тоже рабочий класс, прошедший все ступеньки популярности.

А все эти “Фабрики звезд” и артисты с фамилиями, славу которых завоевали их родители, мне смешны. Все равно рано или поздно эти искусственные цветы где-то споткнутся, и я не уверен, что они смогут встать без помощи своих кукловодов.

Еще Серегу люблю и Лявона Вольского. И, естественно, все проекты “Детей Солнца”.

— И все-таки попсы маловато в списке…

— Я телевизор редко включаю. Посмотрел как-то “Перекрестки Европы”, и все стало ясно.

Мне обидно, что я сейчас не молодой. Говорят, что, мол, ты выглядишь, как Шевчук, когда с высоты своих лет над этим смеешься. Да я ни с кем не борюсь и никого ничему не учу.

Я — клоун. Я иронизирую и иногда перехожу на сарказм. Это мое право — относиться к происходящему вокруг с легкой иронией. У всех есть глаза и уши, и я думаю, что вменяемые люди смеются вместе со мной.

— А возраст свой не чувствуешь? Все-таки всю жизнь коверным тоже, наверное, не очень…

— Знаешь, задумываться надо тем, кто постоянно мечется, ищет себя. А я нашел. У меня есть проект “Саша и Сирожа”, и с ним я сейчас переживаю весну. И чувствую себя на 20 лет.

Мы опять изобрели новый жанр. Возрождаем телепанк — вещь, которой никогда не было в Советском Союзе. Существовали только наметки — передачи “Веселые ребята”, “Монтаж”, отдельные персонажи типа Лейкина.

А мы с Хацоном (Алексеем Хацкевичем. — Прим. ред.) сделали такой проект, от которого сами тащимся. О каких годах ты спрашиваешь? Я одеваю нос, нижнее белье… Кстати, мы с Хацоном недавно выпустили альбом с нашими песнями. “Скоты” называется.

— Как?

— “Скоты”. Любой психиатр может его прослушать и поставить соответствующий диагноз.

— Чем же энергетика Киева отличается от минской? У нас “Сашу и Сирожу” запрещают, а там встречают на ура.

— По роду своих занятий мне приходится знакомиться с большим количеством людей, в том числе и облеченных высокими должностями. И вот когда мы выпиваем, то все они, снимая галстуки, хлопают тебя по плечу, берут автограф для дочки и рассказывают матерные анекдоты. К сожалению, выходя на следующий день на работу, украинские чиновники сохраняют этого задора больше, чем наши.

Белорусы почему-то быстро надевают маску ехидства и глупости. У нас очень принято ругать одного персонажа. Наверное, в этом есть свои резоны. Но что мешает людям, приходя в свой кабинет, сделать там собственный мирок? Надо держать равнение? Не понимаю…

Вот от этого и идет человеческая зажатость. Менты хамят, официанты — неприветливые, и вся эта общая угрюмость постепенно завоевывает город.

Я считаю, что “Саша и Сирожа” — реально смешная передача. А здесь она никому не нужна. Ее убирают из эфира всех телеканалов. Что, веселиться теперь нельзя?

— Мне кажется, причины запрещения программы лежат в другой плоскости. Извини за прямоту, но менталитет и дикция ваших персонажей упорно рождают только одну ассоциацию. И, похоже, не только у обычных телезрителей…

— Неправда, мы социальной сатирой не занимаемся. И вообще, мы всех любим. Хотя, не скрою, лестно, когда в нас признают ярых политических сатириков, но на самом деле мы не ставим перед собой таких возвышенных задач. Нас волнуют вопросы социума, бытовые проблемы — хамство, гопники, колдыри.

— Когда в Украине происходили приснопамятные события, тебя это волновало?

— Конечно. И понятно, что мне ближе была позиция Ющенко. Тем более что практически все мои украинские друзья из этой тусовки.

Тем не менее выступать в поддержку нынешнего президента Украины мы не стали, так же, впрочем, как и призывать голосовать за Януковича. Хотя нас звали обе стороны.

— Почему?

— Хочется, как говорится, отвечать за свой базар. Я всегда говорил о своих симпатиях к антиглобалистам, мне близки различные европейские анархические группировки. Другое дело — не нравятся их чересчур агрессивные методы.

Но сегодня есть вещи, которые должны заботить людей, проживающих в Европе, куда больше, чем то, кто сидит у власти. Вопросы экологии, каких-то мировых распределений средств. И поэтому то, что происходит в Украине и в Беларуси — всего лишь кусочек конструктора Lego.

Мне кажется, многие в мире заинтересованы в том, что сегодня происходит в Беларуси. Все кричат: “Да он же один!”. Да какое один? В жизни бы он не смог придумать такую схему. Это на самом деле кому-то нужно. Либо россиянам, либо китайцам...

А еще все удивляются, что я здесь живу и ни с кем не вступаю в отношения. Но с какой бы властью ты ни вступил в контакт, в принципе, как ни крутись, все закончится половым актом. И любой вменяемый человек легко догадается, кто в этих обстоятельствах окажется сверху.

Кому-то, возможно, это будет даже и приятно, но мне что-то не хочется. Я не по этим делам.

— Ну а если на этом месте будет не администрация, а оппозиция?

— Не вижу никакой принципиальной разницы.

— Но все же, выбирая из двух зол, ты предпочел украинских чиновников белорусским.

— По мне, все кабинетные деятели, независимо от их национальной принадлежности, достаточно лицемерны. Хотя в Украине почему-то все другие. Тамошние бандиты улыбчивы, анекдот расскажут, речь у них приятно стелющаяся, с подколочками. А их белорусские коллеги по ремеслу почему-то очень серьезные. То же самое — таможенники: удачная шутка делает твой путь в Украину в два раза быстрее.

Или вот пример. Недавно вернулся из Закарпатья, где отдыхал на турбазе, принадлежащей ярому стороннику Януковича. А мои друзья, к которым приехал, финансировали предвыборный штаб Ющенко. Все закончилось тем, что мы сидели одной компанией и шутили по поводу недавних событий. Как-то все у них там мирно получается.

Я не верю, что в Минске люди смогли бы столько времени простоять на площади без того, чтобы не набить друг другу морду. Чуваки бы маялись-маялись, а потом бы стали выяснять, кто из какого района. “А, так ты не из Шабанов, а из Зеленого Луга? Ну тогда получай”. И понеслась…

И вообще, очень сомнительно, чтобы в Минске на Октябрьской площади собралось бы такое здоровенное кодло, как на Майдане. Белорусы дружно ударились в семью и огород.

Но мы с тобой рисуем совсем уж грустную картинку. Я сам бывал в минских клубах и видел, как там чувихи танцевали на столах. Другое дело, что у нас привыкли веселиться за закрытыми дверями. А когда выходят на всеобщее обозрение, то становятся похожими друг на друга, как гривенники.

Невыгодно иметь свое мнение. Белые вороны слишком уж заметны в толпе и вызывают много вопросов одним фактом своего существования. У каждого теперь есть свой мирок. И у меня тоже.

— А из чего ты черпаешь вдохновение, откуда подзаряжаешься, если у нас все так хреново?

— Все мои друзья — очень интересные люди. И от общения с ними я получаю максимум удовольствия. Периодических изданий я читаю немного — пару музыкальных, пару светских журналов.

Все свои сведения о современной политической жизни черпаю из общения с произведениями писателей-киберпанков — Уильяма Гибсона, Брюса Стерлинга. Они обладают ярко выраженным профессорским образованием, отлично знают Интернет и пишут фантастику на два-три года вперед. Это даже не фантастика получается, а реальное предсказание, основанное на очень точном анализе всех мировых тенденций.

Естественно, постоянно перечитываю классику — Чехова, Гашека, Платонова. Ну и модных писателей, которые попадаются под руку.

— Себя после прочтения трудов лучших детей человечества хочется каким-то образом изменить? Ну хотя бы самым банальным — животик там, скажем, убрать, бицепс литой пробить…

— Мне 33 года, примерно 10 из которых я посвятил безобразному образу жизни, то есть пьянству и курению. А сейчас снова занимаюсь спортом и в любой момент совершенно спокойно, без рывков, могу подтянуться десять раз. Вешу 84 килограмма — считаю, это нормально. А летом вообще красавец буду.

***

Ах, лето… Почему-то кажется, что именно это будет лучше других. Не позднее, не холодное и не мокрое. Хотя, конечно, на самом деле все будет как всегда.

Глобалисты продолжат свое внедрение в мировое пространство, советская Белоруссия в очередной раз активизирует строительство светлого послезавтра, а незатейливые скотские песенки будут звучать из проезжающих по Минску автомобилей.

Оппозиция, разрабатывая планы «васильковой революции», которая при любых обстоятельствах должна состояться в теплое время года (минчане на дух не выносят мрачных катаклизмов погоды типа мороза или продолжительных дождей), непременно будет иметь лидера “Ляписов” в виду. Очень уж ей заманчиво будет увидеть Михалка с гитарой наперевес во главе колонны недовольных жизнью трудящихся какого-нибудь квадроподшипникового завода.

“А я всего один из вас, меня зовут, меня зовут рабочий класс!”. Конечно, мы ни хрена не выиграем, обидно проиграв на последней минуте, лишь потому, что белорусам всегда не везло на предводителей, в какую сторону они бы их ни вели. Но ведь какое же можно будет сделать из всего этого веселье!..

Я хочу сказать Сереге, что ни один настоящий клоун не сможет отказаться от соблазна поучаствовать в подобной репризе международного масштаба, но мой герой уже топчется на месте, словно боевой конь. У Михалка созидательный период и его надо отпускать. Кто знает, возможно, в этой голове уже сейчас рождается удивительная песня, которая сделает этот мир добрее.

Статья опубликована в еженедельнике «Салдарнасць» от 18.03.2005 г.