«У нас на допинге попадаются даже 14-летние»

Александр Ванхадло рассказал, будут ли лишать свободы за подсыпание стероидов и случается ли, что спортсмены принимают наркотики.

После лондонской Олимпиады в допинг-скандалах запачкался целый взвод топовых белорусских спортсменов. Хотя когда-то каждый из них считался звездой нашего спорта и попадал в почетную десятку атлетов года.

Тем временем Национальное антидопинговое агентство стало важной структурой в системе Минспорта.

Правда, размещается НАДА в мрачном здании хрущевских времен, где персонал занимает всего несколько кабинетов. Здание допинг-комиссары делят со студенческим общежитием и Университетом физкультуры и спорта.

Наша антидопинговая лаборатория, которая проверяет пробы, взятые допинг-комиссарами НАДА, намеревается получить международную аккредитацию.

– На сегодня только 32 лаборатории имеют аккредитацию Мирового антидопингового агентства (WADA). Сейчас ждем разрешения войти в передаккредитационную стадию, которая длится два года. За это время WADA проверяет квалификацию сотрудников, смотрит оборудование, – объясняет нюансы Александр Ванхадло, директор НАДА. – Когда белорусская лаборатория получит аккредитацию, итоги анализов любых спортсменов, сделанные тут, будут иметь юридическую силу во всем мире.

– То есть проверить допинг-пробу в Дарьи Домрачевой наша лаборатория пока не может?

– Пробы могут взять наши допинг-офицеры. И у Домрачевой, и у Армстронга, и у других. Потом такая проба отправляется в аккредитованную лабораторию. Обычно в Москву, иногда в Кельн. Важно понимать, что антидопинговые агентства и лаборатории работают независимо, чтобы не было давления.

– Сколько допинг-проб способна проверить белорусская лаборатория?

– С 1 января этого года до 20 марта было взято 646 проб. Из них 483 – у спортсменов в возрасте до 23 лет. Планируется, что за год возьмем 2200 проб. А для аккредитации лаборатории должно быть не меньше 3000. Пока это осуществить непросто. В НАДА работает всего пять допинг-офицеров.

– А сколько спортсменов поймали на запрещенных веществах?

– 11 нарушений. Восемь человек дисквалифицированы. Трое спортсменов вне периода соревнований принимали наркотические средства. Четыре случая нарушений сейчас в процессе следствия.

– Часто ли спортсмены прячутся, убегают от допинг-офицеров?

– В этом году были два таких случая. В прошлом – шесть. Но хочу сразу пояснить, что это бессмысленное занятие. Потому что уклонение от допинг-пробы, если факт подтвердить наша дисциплинарная комиссия, это автоматические два года дисквалификации.

– Почти всех белорусских звезд из метательных дисциплин – Ятченко, Остапчук, Тихона, Девятовского, Михневича – обвиняют в приеме запрещенных веществ. Пробы проверили через годы, когда наука пошла вперед, и нашли остатки стероидов. Помню, как звонил в WADA и имел разговор с высоким чиновником, который размыто сказал: “Ваши спортсмены сильные, поэтому мы их проверяем”. В чем дело? Может, все принимают допинг, а проверяют только наших?

– Мы присылали запрос и просили пояснить, почему допинг-пробы брали именно у наших спортсменов. Дважды мы не получили никакого ответа. Но согласно со стандартами есть важные критерии оснований для тестирования проб. Это подозрения в приеме допинга и информация от третьих лиц. И что касается наших спортсменов, я считаю, IAAF (Международная ассоциация легкоатлетических федераций) имеет какую-то информацию. Мне задают много вопросов: может быть, это месть за тот суд, в котором победили Тихон и Девятовский?

Но я не думаю, что международные организации занимаются мстительностью. Думаю, если бы у них была информация о спортсменах из других стран, и тех бы проверяли. Но еще раз подчеркну: мы не имеем информации, кого они проверяли еще. Может быть, спортсменов из 100 стран, и наши попали. А, может быть, только наших. Эта информация закрытая.

– По ситуации с Надеждой Остапчук, у которой забрали олимпийское золото Лондона, нет информации в течение семи месяцев. Почему решение насчет дисквалификации принимается так долго? Регулярно связываемся с IAAF, там молчат. Наша легкоатлетическая федерация делает то же самое.

– Следствие до сих пор продолжается, до сих пор они задают вопросы и тренерам, и в Федерацию, и нам. Тут случай неординарный. Они имеют право проводить следствие столько, сколько им нужно. И пока не принято решение, никакая информация, согласно правилам, не должна распространяться.

– К каким видам спорта наш допинг-офицеры проявляют наибольший интерес?

– С 2010-го года нарушения выявлены в 23-х видах. Были уклонения, например, в вольной борьбе, конькобежном спорте. Конечно, больше нарушений фиксируется в легкой и тяжелой атлетиках. Но это не факт, что допинг употребляется только там и только там все проблемы.

– Последний громкий скандал вспыхнул с хоккеистом Михалевым. Его, как сообщалось, проверили во время олимпийской квалификации в Военсе. Выясняет ли НАДА “чистоту” хоккеистов и футболистов?

– Проверяем очень часто национальную команду и другие хоккейные сборные. Обычно это происходит перед выездом на чемпионаты. Но хоккейные клубы мы не проверяем, тут есть технические проблемы, связанные с бюджетом, экономией. Что касается футбола, к большому сожалению, пока мы им не занимаемся. Тут две причины. Во-первых, ФИФА долгое время на мировом уровне выступала против допинг-контроля – и мы не бежали впереди паровоза. Также вы представляете количество федераций олимпийских и неолимпийских. Штат наш небольшой, мы просто физически не можем сегодня заняться еще и футболом.

– Высказывается мнение, что определенный провал белорусского спорта связан с тем, что направления спортивной медицины, фармакологического обеспечения отстают от иностранных. Допинговые скандалы тоже показывают, что, может быть, не до конца наши спортсмены образованы и подкованы.

– Думаю, что да, мы отстаем, это бессмысленно отрицать. Я хочу сказать вот что. Когда у спортсмена что-то отбирают, ему должны что-то дать взамен. В былые времена во всех странах допинг принимали многие. И когда некоторые вещества стали запрещать, усилили контроль, то многие страны дали взамен допинга очень серьезную современную легальную фармакологию.

Когда мы сегодня говорим: “Ты перестань принимать анаболический стероид – мы тебе дадим взамен настойку боярышника”, то, разумеется, так мы спортсмена не убедим. На сегодня есть сложности в приобретения суперсовременной фармакологии. Это связано с лицензиями, регистрацией и так далее. А наши фармакологические наработки в стране недостаточно высокого уровню для того, чтобы спортсмен почувствовал, что содержание допинго ему дают нечто разрешенное и эффективное.

– Какова ваша позиция насчет наказания за оборот стероидов, приобретение, приятие, подсыпание? Александра Герасименя рассказывала как-то о начале 2000-х, когда ей подсыпали крупную дозу стероида в еду, и после этого она потеряла вес на 10 кг, год лечилась. И еще и влепили дисквалификацию.

– Тут позиция у меня очень точная. Мы выступаем за то, чтобы была введена уголовная ответственность за склонение, принуждение, назначение запрещенных веществ несовершеннолетним спортсменам. То есть уголовную ответственность мы планируем ввести касательно персонала спортсмена. Случается, что 15-летний ребенок (а у нас попадаются и 14-летние) принимал стероид из-за тренера или врача. Применительно к самим спортсменам мы не планируем вводить уголовную ответственность.

Бывает случайное применение, несанкционированное. Тут нельзя всех подряд садить в тюрьму. Что касается оборота, планируется, что за это будет введена уголовная ответственность. Если не убрать торговлю, то очень тяжело остановить проблему. Также, к сожалению, во всем мире и у нас есть случаи, когда, подсыпая запрещенные вещества, убирают конкурентов. За исключением истории с Остапчук, других случаев в Беларуси в течение последних лет не было. Была только попытка (не буду называть вид спорта), но подсыпания не случилось.