«Чижу во встрече я отказал»

Человек, удивлявший общественность в 2012 году самыми нетипичными взглядами, рассказал «Салідарнасці», как чиновники пугают детей, почему у него не сложились отношения с Павлом Латушко и за что он не любит оппозицию.

Встречу председатель «Белорусского добровольного общества охраны памятников истории и культуры» назначил в пабе «Гамбринус». Официантка обратилась к нему по-белорусски. Общественный активист здесь завсегдатай.

– Встречаемся здесь со знакомыми из Генпрокуратуры. Там есть отдел, с которым я сотрудничаю. Которому жалобы пишу и который меня консультирует. У нас нормальные рабочие отношения.

Мы еще в 2010 году очистили свои ряды от охвостья оппозиции и работаем сейчас с людьми, которые реально могут решать проблемы. То есть только с государственными органами.

– Почему?

– А что с этими баклажанами-оппозиционерами работать – они только горланят, делом не занимаются. В нашей отрасли только с опорой на государство что-то можно сделать. А они что – только пошумят для собственного пиара, и все.

Вообще мне как глубоко не симпатичны наши чиновники, так и глубоко не симпатична наша оппозиция.

– Почти 17 лет вы отработали в Белорусском государственном музее народной архитектуры и быта («Строчицы»). Что за это время сделали?

– Собрал и передал в музей около 3000 экспонатов, сделал несколько экспозиций.

Приходилось курировать и реставрационные, строительные объекты. Получил огромный бюрократический опыт, который сейчас использую.

– Что это была за история, когда на вас жаловались и писали анонимки?

– 2005 год, последний год работы старого директора и чудесного человека Георгия Андреевича Ткацевича. При нем я начинал, дорос до заместителя директора по науке, он меня готовил на должность руководителя.

Но много кому из сотрудников моя кандидатура была нежелательна, у меня требования достаточно жесткие. Это вызвало шквал анонимок. Я, кстати, благодарен им за это. После этих посланий уверовал, что являюсь уникальной личностью.

В одной из анонимок писалось, что я каждый день лежу пьяным под столом, одновременно владею подпольной туристической фирмой и получаю около 30 млн рублей в месяц с незаконных работ на музейной пилораме.

Я подумал: уникальный человек! Будучи ежедневно в дымину пьяным, могу управлять подпольной фирмой и еще крутить дела на пилораме!

Анонимки содействовали тому, что директором я не стал.

– По этим же причинам ушли из музея?

– Нет, не сложились отношения с новым руководством. Никакой политики там не было. Мои политические взгляды были всем известны.

При этом на меня с 2004 года повесили идеологию. Я и другие смеялись: нашли на кого вешать. Но, с другой стороны, кому это было поручить: работавшему у нас майору МВД в отставке?

– И как вы проводили государственную идеологию?

– Нормально. Не провел ни одного дня информирования. Этой бодягой я не занимался. Что я буду людям лапшу на уши вешать?

– Ваше мнение зачастую идет вразрез с общественным. Последний случай, когда вы были не согласны с позицией большинства?

– Почему-то все были влюблены в бывшего министра культуры Латушко. Но я вижу, что ничего кроме негатива он на этой должности не сделал.

– Андрей Курейчик назвал его лучшим министром культуры последних десятилетий.

– Скажем так: определенные люди были приближены при Латушко к распределению бюджетных средств. Читал выступления Курейчика, но не увидел, что же конкретно хорошего произошло при этом министре.

Я же могу сказать, что при Латушко развалилось в кадровом плане музейное дело, развалилась сфера управления в Минкульте – уволились все квалифицированные менеджеры, пришли люди, которые не могут решать вопросы.

При Латушко разбалансировалась система охраны историко-культурного наследия – на уровне исполнения элементарных процедур. Я не вижу ни одного позитивного шага.

Вспоминают об основании музея Быкова в Ждановичах. Но мы с дочерью Алеся Адамовича Натальей в этом году пробили решение на уровне Могилевского облисполкома и Бобруйского горисполкома об основании музея Адамовича в поселке Глуша, где жил писатель. Но не кричим об этом на весь белый свет, а потихоньку делаем дело.

– У вас же была личная встреча с Латушко, не произвел он на вас впечатление?

– У нас была не одна личная встреча. Но уже через несколько месяцев после его назначения в начале 2010 года, когда мне позвонил журналист TUT.BY Константин Лашкевич, я сказал: Латушко только говорит, результатов его разговоров не видно.

Это вызвало всенародный гнев против меня. В комментариях на этом портале писали: посмотрите на фото Латушко и Астаповича. Латушко – интеллигент, а Астапович по теории Ломброзо – убийца(смеется – Р.Г.).

Я считаю, что вся работа Латушко была направлена на пиар. Вообще думаю, что он наиболее удачный кадровый проект администрации президента.

К сожалению, наш народ не умеет анализировать. Такое впечатление, что люди дальше заголовков ничего не читают.

– Если уж заговорили о том, что пишут на форумах, то недавно благодаря своей трасянке звездой интернета стал директор отеля «Минск»…

– Все стебались, а чего стебаться: Николай Журавский – отличный менеджер. Да, говорит на трасянке, ну и что?

Латушко говорил на чистом белорусском языке, но был нулевым менеджером. А на реконструкцию отеля «Минск» не пошло ни одного бюджетного рубля, только кредиты. За шесть лет они были выплачены, и гостиница пошла в плюс.

Так получилось, что трасянка – народная речь. Над нею не нужно стебаться. Это наоборот отбивает у людей желание говорить по-белорусски.

Это снобизм. В этом в принципе и секрет, почему наша оппозиция нулевая. Они отмежевались, живут в своем тесном мирке, не зная, про что думает народ, про что он говорит, какие у него желания. Некоторые до этого времени кричат, что Санников выиграл президентские выборы. Люди оторваны от реальности.

– Есть ли хоть кто-то среди оппозиционеров, к кому вы благосклонны?

– Мне глубоко симпатичен Зенон Пазьняк, хотя и осознаю все его политические упущения. Во-первых, он часто говорит очень правильные и нужные вещи. Во-вторых, я его очень люблю как сильного ученого.

Мне достаточно симпатичен Александр Милинкевич. Из современной политичекой оппозиции он, наверное, единственный, кто живет в мире реальности.

– Вернемся к Латушко. Почему, на ваш взгляд, он оставил пост?

– Еще с начала 2011 года он постоянно писал заявления о переводе на дипломатическую службу. Не надо здесь искать заговор в администрации президента. Сидеть в Париже на посольском окладе и не иметь никакой ответственности – значительно лучше, чем сидеть на министерском окладе внутри Беларуси и обладать огромной ответственностью.

– Вы постоянно жалуетесь на чиновников. А встречали ли вы среди них профессионалов?

– Могу назвать Владимира Павловича Гридюшко. Сейчас он директор Оперного театра, а до конца 2009 года работал заместителем министра культуры. При всех наших конфликтных ситуациях уважал его и считаю, что он хороший управленец.

Понимаю, что он никогда бы не оставил должность директора Оперного театра, но на посту министра культуры это была бы наиболее адекватная персона.

– Антон Владимирович, сталкивались ли вы с угрозами из-за своей деятельности по защите историко-культурного наследия?

– Не хочу делать из себя героя, ничего такого не было. Хотя случались конфликтные ситуации с «Трайплом» и его владельцем Юрием Чижом.

Несколько месяцев назад мне в субботу позвонил помощник Чижа и сказал: через час вас ждет Юрий Александрович. Во встрече им я отказал. Ответил, что дела так не делаются.

Я не школьник. Если он хочет встретиться – нужно заранее договариваться. Он – бизнесмен, я – руководитель национального общественного объединения. Встречаемся на паритетных началах, под протокол, заранее все согласовываем. После этого никаких звонков мне больше не поступало.

– Из-за чего конфликтовали с Чижом?

– Просочилась информация, что Чиж собирается выкупить первый минский хлебозавод на Раковской и построить на его месте 13-этажный отель. Я в администрацию президента написал письмо, что выгоду от этого получит только Чиж. А государство потеряет: прежде всего, в своем имидже – получит очередной неадекват в историческом центре Минска с нарушением законодательства.

После этого Чиж отказался от своих намерений. Площадка выставлена на аукцион с жесткими условиями по сохранению застройки.

Нам не все удается остановить, но мы все же исполняем основную функцию – по информированию государственных органов. Не на уровне истерики, а на уровне правовых документов. И временами это срабатывает.

– Вы писали, что ходить с плакатами «защитим наше наследие» – значит, ничего не делать.

– Засветились в СМИ, а дальше что? А дальше они забывают о деле.

– Так что делать?

– Заниматься юридической работой. Во-первых, памятники нужно документировать. Необходима элементарная фотофиксация, габаритные обмеры.

Во-вторых, нужно присылать в Минкульт предложения о присвоении статуса историко-культурной ценности объектам, которые не под охраной государства.

В-третьих, фиксировать нарушения, вести переписку.

– Самый большой беспредел, с которым вы столкнулись в 2012 году?

– За 2012-й беспредельных ситуаций, можно сказать, не было. В 2011 году был правовой беспредел с разрушением первой минской электростанции. Несколько месяцев ОБЭП Партизанского РУВД вел серьезную проверку. В материалах проверки расставлены все правовые акценты. В частности указано, что Министерство культуры своим согласием на разрушение превысило свои полномочия. Даже зафиксировали, что два корпуса станции уничтожили по личному распоряжению главы Минска Ладутько.

К сожалению, уголовное дело не возбудили. Я могу сказать почему: одним из его фигурантов стал бы Ладутько.

– В истории с «Бульбашъ-холлом» от вас наоборот не дождались негодования.

– Само здание «Бульбашъ-холла» возводится в зоне регулируемой застройки. То есть по закону строить его можно. Как я могу возмущаться в этой ситуации? Это уже будут эмоции.

Да, поднималась моральная проблема, но у меня нет ни времени, ни сил, ни желания, разбираться в этих делах. Наше общество больно, не моя задача его воспитывать. Моя задача – давать правовые оценки происходящему в сфере охраны историко-культурного наследия.

– Немного о личном. Где живете, чем зарабатываете на жизнь?

– Зарабатываю договорными работами. Я неплохой историк, пишу, в частности, исторические справки. Живу в Минске. Семья – жена и двое взрослых детей, все говорят по-белорусски.

– Вам чиновники прозвища еще не дали?

– Не дали. Но одна высокопоставленная особа из горисполкома говорила мне: Антон Владимирович, вами наши чиновники уже детей пугают.