Комментарии
Светлана Калинкина, «Народная воля»

«Те, кто осуждает Санникова, пусть отнесут цветы на могилу батьки Миная»

Просто удивительно, как много людей с энтузиазмом восприняли новость о том, что Санников остается в Лондоне. Его противники счастливы в своем злорадстве. Его сторонники пишут в комментариях, про радость понимать, что Андрей наконец-то в безопасности.

Но радоваться нечему, это плохая новость. Новость-иллюстрация, насколько все же не случайно, что Лукашенко задержался у власти так надолго.

Когда Санников сидел, и было понятно, что там, в тюрьме, происходит что-то страшное, возникла идея, чтобы моральные авторитеты Беларуси, люди которые вне политики и вне борьбы, обратились с открытым письмом-требованием освободить политзаключенных. Люди, которых Лукашенко не мог проигнорировать. Люди, имена которых в учебниках и энциклопедиях. Люди, которым эта власть ничего не дала, но и забрать ничего не может.

Только из идеи ничего не вышло. Эти люди сказали «нет». Решили не опускаться до писем президенту. Заняли красивую и величественную позицию: «У этой власти я ничего не просил и просить не буду».

«Но надо же что-то делать, надо спасать людей, над которыми издеваются, мучают, карают ни за что!»

«Я не подпишу. Это для меня принципиально -- не подписывать никаких писем, адресованных Лукашенко. Для меня он не президент. Для меня он никто».

Так они и остались на своих постаментах, не поступившись принципами и оправдывая себя тем, что все равно всякие обращения бессмысленны.

А заключенные остались в тюрьмах.

Те, кто взрывал Интернет лозунгами «Санников -- наш президент»; те, кто жал ему руку на предвыборных пикетах, и уверял «Буду голосовать только за вас», не ломились на процесс, не пришли к зданию суда. Тоже -- потому что бессмысленно.

Офицеры собирались на свою сходку. В том числе те, кто на выборах входил в команду Санникова. Меня приглашали прийти и послушать, что думает настоящее офицерство о происходящем в стране. А тогда, как раз, еще сидели в СИЗО и Наташа Радина, и Ира Халип, и Настя Полаженко. И я ответила, что надоело мне слушать геройские мысли, но если они оденут свои мундиры и со всеми своими медалями и регалиями пойдут к Зайцеву требовать освобождения хотя бы женщин, то в их мероприятии будет хоть какой-то практический смысл.

Не пошли. Опять же - бессмысленно...

Как потом смотрели в глаза Саникову люди, которые отказались отступить от своих принципов и просто поставить подпись в поддержку обращения на имя Лукашенко с требованием о его освобождении?

Как себя чувствуют те, кто даже не оторвался от своего компютера, чтобы доказать, что «Санников -- наш президент»?

С каким чувством герои-офицеры осыпали комплиментами вышедшую на свободу Ирину Халип, потому что она на самом деле и умная, и красивая, и сильная?

Наверное, сами себе они не противны. Потому что от них все равно ничего не зависело.

Можно, оказывается, найти высокий смысл даже в трусости и бездействии! Можно!

И сегодня многим радостно от новости, что Санников остается в Лондоне. Одним -- потому что, наконец, есть возможность договориться со своей совестью: ему ведь уже ничего не угрожает. Другим -- потому что эмиграция это, конечно, не проявление геройства.

У нас вообще странные представления и о героях, и о принципах, от которых нельзя отступать. В Витебске до сих пор служат культу батьки Миная, партизанского командира, у которого немцы взяли в заложники семью, заявив: «Сдастся в плен -- отпустим, нет – уничтожим». Герой не дроргнул, не сдался. Потому что это было бессмысленно и, скорее всего, каратели все равно уничтожили бы всех. Семью сожгли. За такую силу характера Минаю Филипповичу Шмыреву потом было все -- почести, слава, книги, фильмы... И сегодня у его памятника -- пионеры, венки, букеты, делегации... Только как он потом жил? Понимая, что шанс на спасение семьи у него был. И как он не сошел с ума, зная, что этот маленький шанс на спасение детей ценой собственной жизни он не использовал?

Страшный пример, жуткая параллель. Но, по сути, у Санникова тот же выбор. Его освободили, теоретически он может продолжать борьбу. Но под угрозой тюремного срока остается жена. Приговор Ирине был вынесен с отсрочкой на два года. То есть летом 2013-го должен собраться суд и принять решение, встала ли она на путь исправления. Если нет -- на два года в колонию.

Как жить, понимая, что ты -- герой, и поэтому жена твоя в тюрьме. Если бы сам -- ладно, если рискуешь только собой -- понятно. Но как поступить тут?

Не будем себя обманывать: эмиграция -- это исполнение воли Лукашенко. Он всеми силами выдавливает оппонентов из страны. Козулину, Мариничу, Чигирю предлагали освобождение в обмен на эмиграцию. Лукашенко открыто обещал представить всем личный самолет -- только чтобы уехали из Беларуси. И, конечно, в том, чтобы уехать и бороться из-за границы, особого мужества нет. Но принять решение об отъезде, выполнить главное желание человека, которого ты ненавидишь всеми фибрами души, во имя того, чтобы попытаться спасти от тюрьмы жену -- это поступок.

Возможно, бессмысленный. Возможно, Лукашенко так и не выполнит свое обещание помиловать и отпустить Иру. Возможно, еще будут новые сюжеты в этой программе изощренной мести и унижения. Но Санников поставил на кон все -- и репутацию, и карьеру, и статус -- используя даже такой ненадежный шанс.

Те, кто его осуждает и злорадствует, пусть отнесут цветы на могилу батьки Миная.

Но те, кто искренне рад его отъезду, тоже должны понимать, что топят в своем сиропе трагедию. Мы отдали Санникова, Статкевича, Дашкевича на растерзание, а сейчас просто набюдали за тем, как это все происходит. Мы допустили.

Когда избитого Владимира Некляева выволокли на одеялах из больницы в СИЗО КГБ, профессор Геннадий Муравьев отправил «доктору», который это стерпел и оправдал, телеграмму с одним словом – «Негодяй!». Какой в этом был смысл? Формально -- никакого. Негодяи не стреляются и не вешаются от раскаяния. У них вообще атрофированы те части мозга или сердца, которые отзываются на слово «позор». Наоборот, они делают каждую свою подлость ступенькой для нового жизненного старта.

Но смысл в телеграмме был. Для самого Геннадия Муравьева был.

Только вот сколько тех, кто может сказать, что для освобождения политзаключенных сделал хоть что-то? Мало. Позорно мало, если мы в большинстве своем считаем себя порядочными людьми.

А Санников уже пережил ситуацию, когда сам в тюрьме, жена -- в тюрьме, а за маленьким Даником охотятся социальные службы, чтобы отдать в приют. Мы, конечно, возмущались. Дома, в курилках, в разговорах. Но ничего не делали -- ни-че-го! А, значит, Санников просто обязан был уезжать из Беларуси, просто обязан спасать жену и сына. Потому что мы их не защитим.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)