Голубиная песня Дмитрия Холодинского

В загсе города Молодечно ящик с голубями стоит в маленькой комнатке, с двери которой новобрачных пугает плакат об угрозе СПИДа. В комнате тихо. Пара бакинских бойных голубей с хохолками на изящных головках притаилась в картонной коробке из-под печенья. Они хрупкие, пугливые, белые, как невеста, в руках которой птица вдруг успокаивается и ненадолго затихает. Невеста разжимает руки, и голубь, аплодируя крыльями чужому счастью, уходит в серое осеннее небо. Фотограф спешит запечатлеть торжественный момент, но птичка уже улетела.

Говорят, выпустить голубя — это на счастье. В Москве даже мода такая появилась — прийти на птичий рынок, купить там голубя и тут же выпустить его на волю. Впрочем, воля здесь — понятие относительное. Полетав и покувыркавшись, птаха все равно вернется в родную голубятню. Зато покупатель идет домой с полной уверенностью, что теперь-то счастье точно у него в кармане.

У молодечненца Дмитрия Холодинского идея выпускать голубей на свадьбе появилась, когда сосед попросил пару птиц на бракосочетание сестры. Через некоторое время с такой же просьбой к нему обратились другие молодожены, а потом позвонила заведующая загсом. Так появилась новая традиция. По мнению Холодинского, голубь — птица особенная и на свадьбе уместна, как никакая другая. Они годами живут парами, ухаживают друг за другом, вместе строят гнездо и птенцов выводят только по любви.

— Голубиная верность ничуть не уступает пресловутой лебединой, — говорит заместитель председателя Республиканского общества певчих декоративных птиц и голубей Дмитрий Холодинский. — Влюбится голубиная пара, и разлучить их уже невозможно. Очень семейная птица.

Счастье за 80 копеек...

А начиналось все так. Сэкономив 80 копеек на булочках и компоте, Холодинский с другом впервые отправились на птичий рынок, который в начале 60-х располагался возле кинотеатра “Беларусь”. Дорога от Комсомольского озера до Юбилейной площади для восьмилетних пацанов — целое приключение. До рынка добрались поздно, когда продавцы уже сворачивались. Старый татарин убирал в плетеную корзину голубя породы китайская чайка. Продавец хотел за голубя рубль, но, присмотревшись к мальчишкам, согласился расстаться с ним за восемьдесят копеек. А тут беда — гривенник предательски закатился за подкладку кармана. Но татарин оказался человеком нежадным и отдал птицу за семьдесят копеек.

Потом мальчишки отошли в сторону и долго копались в дырявом кармане. На выуженный оттуда гривенник купили у местных пьянчуг белого как снег голубя, который оказался весьма полезной в хозяйстве птицей. Сразу улетев, через пару часов вернулся к отчаявшимся мальчишкам с чужой голубкой. Потом — с еще одной… и еще… А когда Дмитрий наконец решил его продать, голубь раз десять сбегал от новых хозяев к своему старому гарему.

Мать использовала голубей, как механизм воспитания сына. В ответ на принесенную из школы двойку могла открыть дверцу клетки, и птицы улетали. А вместе с ними и сбережения, поскольку все деньги, выдаваемые на школьные завтраки, уходили у Холодинского на птиц, клетки и корм.

После войны голубеводство было самым популярным хобби. Таким, как, к примеру, каратэ в начале 90-х, когда в спортзалы не ходили разве что инвалиды-спинальники. Семья Холодинского жила на Водопроводном переулке в районе Сторожевского рынка, где по выходным можно было купить любую живность: от курицы до коровы. На улице в сто дворов как минимум в сорока имелись голубятни. Стал сокращаться частный сектор — уменьшилось количество голубеводов. Сейчас у молодежи совсем другие интересы. Да и затратное это удовольствие: для того чтобы голуби выглядели гладкими да холеными, нужно ежедневно чистить голубятню и кормить птиц полноценными недешевыми кормами. В день голубь съедает 40 граммов зерна. Вроде бы немного, но если учесть, что у Холодинского их около 200, то цифра получается внушительная.

Дмитрий утверждает, что всех своих голубей он знает “в лицо”. Но это еще не все. В общей сложности у него сегодня квартирует около 50 видов птиц. Большинство из них — дикие. За степным жаворонком джурбаем Холодинский четыре раза ездил в Ростов. Очень переживает, что в Беларуси сегодня почти не осталось любителей диких птиц. В свое время их “выжила” мода на канареек. “Кенарь как “взял” еще птенцом пять колен, так и будет их трубить с утра до вечера, — поясняет Дмитрий. — Надоест до смерти. А дикая птица поет всю свою жизнь разнообразно, изобретательно и не повторяясь”.

Первый белорусский

Но главная любовь Дмитрия Холодинского — это все-таки голуби. Впервые белорусские любители-голубеводы продемонстрировали свои достижения в 1981 году на Международной выставке, которая проходила в Москве. Согласно правилам от республики можно было выставить не более тридцати птиц. Наши любители получили за них 5 малых золотых, 12 больших серебряных и 7 малых серебряных и бронзовых медалей. Это был триумф. “Но наибольший успех был у голубей, представленных Дмитрием Холодинским, — писала тогда газета “Вечерний Минск”. — Его турманы, желтогрудые, статные, буйноцветнохвостые поразили не только зрителей, но и жюри своим изяществом, стройностью, красотой оперения”.

Лиха беда начало — на проходившей в 1990 году выставке голубей, собравшей голубеводов всего постсоветского пространства, белорусская команда заняла второе общекомандное место. Наши уступили только москвичам, у которых голуби пользуются особой популярностью: их держали Леонид Брежнев, Юрий Щербицкий, Сергей Образцов, Юрий Чурбанов, Людмила Зыкина.

По-своему обрадовались наши птицеводы счастью белорусской певицы Лики. Ее муж Николай Агурбаш — известный на всю Россию любитель голубей.

Беларусь была единственной изо всех бывших союзных республик, не имевшей своей породы голубей. Для подавляющего большинства граждан это — факт, не заслуживающий внимания. Для голубеводов получить отечественную породу птиц было делом чести. Первую и пока единственную белорусскую породу голубей — минского березового — вывел Дмитрий Холодинский. На это у него ушло 35 лет. В 1988 году на проходившей в Сочи международной выставке падкие на все новое иностранцы предлагали Дмитрию по сто пятьдесят — двести долларов за птицу. Но он голубей не продал, потому что как можно продать смысл всей своей жизни?

— Да и родословная у них, как у Бога, — пожимает плечами Холодинский.

…И ворон за 800 долларов

Сегодня гости Холодинского столбенеют сразу, у калитки. В зыбких серых сумерках по-осеннему скучного двора невыносимо ярким пятном переливается павлиний хвост. Пара птиц царственно бродит по большому загону, когтистыми лапами по-куриному разгребая песок.

В просторном вольере поблескивает антрацитовыми перьями огромный говорящий ворон Карл. Если Дмитрий на улице, домашние часто не могут разобрать, кто говорит — хозяин или птица. Теща Холодинского выросла на украинском хуторе и жизнь прожила в твердой уверенности, что каждый зверь во дворе должен быть для пользы: свинья — для мяса, собака — для охраны, кошка — от мышей. А держать во дворе большую прожорливую ворону — непозволительная роскошь и обыкновенная блажь. К домашним рассказам о разговорчивой птице пожилая женщина относилась с большим сомнением.

Однажды приехавшая погостить теща полола грядку в огороде. Карл голосом любимого зятя стал уговаривать ее пойти домой. Женщина послушалась, и тут мстительный ворон выдал ей вслед весь свой словарный запас. Бедная старушка взялась за сердце и осела на землю. С тех пор теща Карла зауважала и при случае подсовывает ему самые лакомые куски.

Как-то торговец с местного рынка предложил за Карлушу 800 долларов. Искушение большими деньгами семья поборола без особого труда.

Статья опубликована в еженедельнике «Салідарнасць» от 4.12.2003