Александр Рыбак: «Ингрид быстренько продала журналистам все наши совместные фотографии»

Популярный российский еженедельник «7 дней» побывал в норвежском доме победителя «Евровидения-2009». В интервью Александр Рыбак рассказал, что помнит о Беларуси, почему остался без диплома консерватории и как развивался его роман с девушкой, которой посвящена знаменитая Fairytale.

Когда Саше вручали хрустальный микрофон на за победу «Евровидении-2009», он не удержал тяжелый приз. Нижняя часть откололась, и теперь «трофей» может храниться только в лежачем положении. Рядом – уменьшенная копия приза, которая вручалась всем участникам финала этого конкурса, и награды, полученные Сашей за победы в национальных музыкальных конкурсах

Александр Рыбак оказался так далеко от родины благодаря папе-скрипачу. В 1990 году, в 36 лет, оставив дома жену Наталью с маленьким Сашей, отец неожиданно для себя решил не возвращаться с гастролей в родную Беларусь. С ним была только скрипка и чемодан с одеждой...

Поступок Игоря со стороны мог бы показаться странным. К тому времени Рыбак-старший, выпускник Минской консерватории, служил в знаменитом Минском камерном оркестре, который выступал и с Рихтером, и с Ростроповичем. У него была любимая семья, любимая работа, авторитет среди коллег, пара комнат в коммуналке. Как говорится, жил не хуже других.

Но в то время на родине дела шли плохо, еще недавно приличные государственные зарплаты съела инфляция. А только что упавший железный занавес открыл доселе невиданные возможности. Уже через 4 года после приезда Игорь и Наталья смогли купить трехэтажный дом в очень престижном районе — пригороде Осло Несоддене.

Заниматься музыкой Рыбак-младший начал еще в Минске, с двоюродными тетками, известными скрипачками. А когда Сашу привезли в Осло, он продолжил занятия уже с отцом.

«Сначала меня учили и на скрипке, и на фортепиано, — вспоминает Саша. — В семь лет я даже сыграл концерт, где в первом отделении играл на скрипке, а во втором — на рояле. Но, как оказалось, это было мое первое и последнее выступление как пианиста. Папа решил, что надо сконцентрироваться на чем-то одном, и выбрал скрипку».

Саша был способным учеником. Но, как любому ребенку, ему не хотелось часами пилить на инструменте, когда знакомые ребята играют на улице в футбол.

«Когда смычок случайно ломался, я ликовал, хотя виду не показывал. Ведь пока смычок ремонтировали, я получал три дня свободы! — улыбается Саша. — Родители, конечно, понимали, куда меня больше тянет, но всегда утверждали, что скоро я скажу им спасибо за свои «мучения». И теперь я действительно за все им говорю спасибо!»

Хотя певец быстро освоил язык и хорошо учился, в школе у него начались проблемы. «Я не был плохим парнем, не вел себя агрессивно, наоборот, пробовал быть норвежцем и общался со всеми с улыбкой — у меня всегда была самая большая улыбка в школе. Но в детстве надо мной издевались, потому что после уроков я бежал не играть с ребятами в футбол, а на урок скрипки.

Но обид я не терпел. Маленький, я был по-настоящему опасен, потому что всегда хотел победить в драке. Мне было не важно, сколько лет моему противнику, насколько он меня тяжелее. Я никогда не сдавался.

А лет в 12 успокоился. Точнее, нашел способ гасить конфликт, не ввязываясь в драку. Чтобы выплеснуть эмоции, но не бить человека, я бью… кулаком в стену. И гнев проходит.

Вообще я всю жизнь «гребу против течения», потому что в мои идеи никто, кроме родителей, не верил. Например, я всегда спорил с педагогами по скрипке. Они учили меня: «Нет, это нужно играть не так, Бетховена так не исполняют». А мне было наплевать, как принято, я хотел по-своему. Не из-за упрямства. Просто не понимал, зачем должен повторять пусть даже самую прекрасную версию, а не искать что-то свое.

Так что раздражал учителей я сильно, но они раздражали меня еще больше. При этом оценки у меня всегда были самые лучшие, и классические конкурсы я выигрывал.

А когда запел, меня тоже никто не поддержал. Я и сам не считаю себя певцом: я никогда не брал уроков вокала, да и вы сами слышите, что я не такой уж хороший певец. И свою песню «Fairytale» я написал, исходя из скромных возможностей своего голоса. Но для меня главное не идеальный голос, а возможность что-то сказать людям. Я рассказчик, который что-то рассказывает людям с помощью скрипки, голоса, фортепиано.

Но не все это понимали — мол, зачем студент-скрипач еще и поет?! Так смешивать жанры не принято».

Когда же Рыбак собрался участвовать в норвежском аналоге «Фабрики звезд», ему сразу сказали: «Играй классику, ты же в этом профи». А он заявил, что будет играть… джаз. Его отговаривали: «Не валяй дурака, проиграешь!» А он гнул свою линию и выиграл.

Потом Саша подал заявку на отборочный тур «Евровидения». И опять ему пришлось выслушивать бесконечные возражения: мол, этот конкурс чушь, на нем нечего делать студенту консерватории. Ругали его песню — уж если выступать, то с проверенным вариантом, то есть с джазом. А он сопротивлялся: плевать, не хочу джаз, буду петь свою «Сказку». Потом Саша долго отстаивал необходимость участия в его номере танцоров…

«Я спорю не потому, что мне нравится это делать. Просто интуитивно чувствую, где моя дорога. Было бы гораздо приятнее, если бы мои идеи люди поддерживали, но что делать, если их не принимают?

Я очень не люблю ругаться, хочу быть мягким человеком. Вы же видите, я все время улыбаюсь. Но свое мнение отстаиваю до конца.

Вот сейчас мне предложили сыграть главную роль в спектакле о самом известном норвежском скрипаче Уле Булле — в будущем году будут широко отмечать 200 лет со дня его рождения. У меня опять своя идея: вместо театральной постановки предлагаю сделать кинофильм...

Я часто иду против законов шоу-бизнеса. Потому что для меня деньги никогда не были самым главным в жизни. Даже когда они у меня появлялись, я глупо их тратил. На свой первый большой гонорар в 40 тысяч евро за победу в телешоу купил большой телевизор, который нет времени смотреть, и акции, которые сейчас сильно обесценились.

Вот на днях мои менеджеры, без моего ведома, отменили концерт в Швеции, потому что Германия за мое выступление заплатила больше. Я узнал об этом из газеты и был взбешен — как можно так обманывать публику?! Какие бы деньги ни предлагали, так поступать нельзя.

Первым делом я ударил по стене так, что задрожали двери. Потом связался с газетой и объяснил ситуацию. А затем, остыв, позвонил менеджерам и объяснил, что так делать нельзя.

Сейчас слишком много людей в этом мире думают только о бизнесе, о прибыли. И мне советуют быть порасчетливее. Но я не собираюсь жить только ради денег. Я верю в другое — в бескорыстную дружбу и в то, что музыка помогает людям жить».

Мало кто понял Сашу и когда на последнем курсе он из-за участия в «Евровидении» забросил занятия в консерватории. Музыкант в третьем поколении пока остался без диплома.

«Важно не повесить бумажку на стену, а чтобы мне не было стыдно на сцене, — считает Рыбак. — Сейчас у меня началась потрясающая гастрольная жизнь, и глупо отказываться от концертов, только чтобы закончить консерваторскую историю. А диплом обязательно получу — 11 августа в оперном театре отыграю дипломный концерт, а потом потихоньку сдам хвосты».

В ближайших планах Рыбака есть концерты и в родной Беларуси. После победы на «Евровидении» Рыбака сразу пригласили в Минск. Там он спел на белорусском «Купалинку», которую ему в детстве напевала мама. Многотысячный зал так аплодировал, что Саша чуть не расплакался…

«Я не был на родине с семи лет, даже не смог приехать на похороны дедушки. А вернувшись, много чего вспомнил: парк Горького, цирк, как папа катал меня на лодке. Особенно хорошо помню дачу в местечке Лешни — как пекли картошку, ели чебуреки и колдуны (драники с мясной начинкой). А на днях еду в Витебск выступать на «Славянском базаре», заодно и со своей бабушкой Марией повидаюсь, которая там живет.

И конечно, мне очень хочется выступить в России. Не только потому, что здесь я победил на «Евровидении», но и потому, что в Москве живет девушка, которая мне очень нравится…

Я никогда не пользовался успехом у девочек, да и сейчас не пользуюсь. Хотя эсэмэсок с признаниями в любви получил тысячи (за них меня недолюбливают норвежские ребята, мол, какой-то сопляк отбивает у нас девчонок). Я говорю не о любви фанаток, а о настоящих чувствах. Всегда были мальчики, которые пользовались гораздо большим успехом, чем я. Наверное, потому, что я был увлечен музыкой, не хотел модно одеваться и стричься, делать пирсинг или тату.

Я и сейчас очень просто одеваюсь. И девочки мне нравятся скромные и милые. Кстати, в Москве преобладает другой стиль — девушки очень сильно красятся, ярко и даже вызывающе одеваются. Причем чем красивее девочка, тем меньше она улыбается!

Так вот, Аня, которую я встретил в Москве, девочка милая и интеллигентная. Весь конкурс мне хотелось подольше с ней поговорить, но времени не было. И только когда я выиграл, у меня появилась возможность пообщаться с Аней без телекамер. Мы тогда ночью всей делегацией отмечали нашу победу, и я пригласил Анну к нам в номер. Я был так рад, что она пришла!

Ваши газеты сейчас пишут то об одной «Анне Рыбака», то о другой. Но среди этих девочек нет моей настоящей Ани. Я не могу афишировать ее фамилию, потому что наши отношения находятся в самом начале и с ее родителями я не знаком.

Так что пока мы общаемся с Аней только по телефону. Но я рад, что в моей жизни вновь появилась любовь. Ведь я очень тяжело пережил разрыв с Ингрид, моей первой любовью… Она была скрипачкой. Я ее безумно любил. А она меня бросила, нашла другого парня.

Когда узнал об этом, страшно переживал. В тот день я летел на гастроли в Китай, зашел в самолет, заперся в туалете и разрыдался. Выплакался, и вдруг мне полегчало. Я подумал, что вырвал Ингрид из своего сердца навсегда.

Но когда через несколько месяцев она рассталась с моим «соперником», я обрадовался: значит, не так уж она его и любила и ее можно вернуть. Но она вернулась не ко мне, а к новому ухажеру — у нее всегда новые мальчики...

Ингрид поздравила меня с победой на «Евровидении» эсэмэской, а сейчас предлагает сыграть дуэтом. Но мне не хочется делать пиар из личных отношений. Я и так не скрывал, что написал «Fairytale», вдохновленный чувством к ней. Но я же не рассказывал никаких подробностей. А она после моей победы на норвежском отборе быстренько продала журналистам все наши совместные фотографии…

Я бы хотел встречаться с Ингрид. Но не с нынешней, а с той, в которую влюбился пять лет назад. А раз такой Ингрид — главной девушки в моей жизни — больше нет, надо жить дальше! И, прежде всего, развивать свое творчество…»