Жители Пуховичей ждут справедливости, но понимают ее по-разному (фото)

«Дорогой Александр Григорьевич! Мы ждем справедливости, столько лжи во всем», — так заканчивают свое обращение к президенту жители деревни Пуховичи Житковичского района, которые требуют соблюдения закона и справедливого наказания в отношении обвиянемых в убийстве Николая Макаревича. Под обращением подписались 70 человек.

Интересно, что ранее массово тиражировалось другое обращение жителей Пуховичей (примерно120 подписей), которые просили «дорогого Александра Григорьевича» отпустить домой подозреваемых в убийстве, ведь они благое дело сделали — избавили деревню от террориста-зэка. Какие только ужасы ни расписывались в газетах, ни транслировались по ТВ про убитого — всех сельчан (а их около шестисот человек) держал в страхе, неугодных — душил, палил скот и хозпостройки!

Хоть «Белорусские новости» и не являются адресатом обращения, мы все же попытались разобраться, где правда.

Николай Макаревич терроризировал всю деревню?

О массовом терроре мы спросили самих жителей Пуховичей. Конечно, не только родственников убийц, которые в защиту своих детей, мужей, кумовьев, сватьев и братьев написали ранее петицию президенту.

«Этот убитый нам ничего плохого не сделал, он мне добрый был, и эти хлопцы, что убили его, тоже мне добрые были, мы нормально жили и с теми, и с теми», — говорит жительница Пуховичей Нина Давидович.

«Такой уж он был дядя, а мне ничего такого не сделал, раз поздно вечером пришел — дайте водки, дала и пошел», — рассказывает Раиса Макаревич.

Местные жительницы, которых мы нашли в здании почтового отделения и в магазине — общественно-информационных центрах деревни, — не припомнили фактов из жизни террориста-зека, которые нашли отражение в публикациях и телерепортажах с горячей точки Житковичского района.

«Я его особенно не видела, мне ничего плохого не сделал, так, неприятный, конечно, мужик был, и это понятно — судимый же», — считает женщина, которая не захотела называть себя.

«Мне он не угрожал, вреда никакого не нанес, — сказал Геннадий Шараевич. — Может, кому-то он и угрожал, так те рассчитались с ним».

Николай Макаревич. Фото из дембельского альбома 

В милиции Житковичей саркастически относятся к тому, что Макаревич держал в страхе 600 жителей деревни, и вспоминают, что после возвращения мужчины с очередной отсидки он был жестоко избит местными подростками — еле откачали. «И такой зек, потерявший все силы и здоровье на зоне, держал в страхе деревню? И никто на него не жаловался, не обращался в милицию — почему? Боялись его?» — удивляются в милиции.

«К тому все шло (к убийству — А. Г.), что если бы не эти, так другие, но кто-то бы сделал. Сколько он людей спалил! Два месяца корова моя стоит у чужих людей, он же мне сарай спалил, а сарай никак не могу построить — страховки не дают, все тянут», — возмущается пострадавшая от поджигателя — кстати, мать девушки, обвиняемой в соучастии в убийстве. Она подчеркивает: «Не считаю, что моя дочь виновна, я б сама это сделала! Он же сначала палил стога — то там, то там, а потом начал по сараям ходить, а мы ж боялись — у нас до сих пор вилы и топор стоят в коридоре. Всегда у нас вилки, топор — это почти в каждой хате стоят».

И она демонстрирует вилы, стоящие у двери. Только зачем они сейчас, интересно, когда со дня смерти «террориста» прошло два месяца?

Макаревич массово сжигал деревенские хозпостройки?

В прокуратуре Гомельской области удивляются 20 поджогам, которые фигурируют в газетных публикациях и все их приписывают руке Макаревича.

При проведении прокурорской проверки было выяснено, что за 15 последних лет в деревне произошло 9 пожаров, как минимум в четырех из них Макаревич не виноват — он в это время отбывал наказание в пенитенциарных учреждениях. Был он в колонии во время трех пожаров в 1998 году, находился под стражей и в 1994-м, когда полыхало «добро» жителей Пуховичей. Судом был признан виновным в совершении поджога в 2005 году (сжег он тогда три тюка соломы), получил наказание и отбыл его, освободившись условно-досрочно осенью 2008 года..

Сестра убитого, Нина Макаревич, молитвенно слаживает руки и клянется: «Не он это палил, не он! Это убийцы подготавливали так почву! Другие, не он, делали поджоги! Совсем другая сторона, много Колька знал про их дела — вот его и убрали за это. Я знаю всех убийц, всех этих бандитов пуховичских, знаю, за что убили моего брата — но как я это скажу? Ведь меня потом положат вместе с братом на кладбище!».

Мать убитого Николая Макаревича 

Ей вторит мать покойного: «Бандиты они, убийцы, изуродовали моего сыночка, все расскажу!». Но дочь ее останавливает: «Мама, не надо, я прошу вас!»

Обвиняемые в убийстве — ранее законопослушные граждане?

Как оказалось, в отношении одного из обвиняемых в 2008 году было возбуждено уголовное дело за нанесение тяжких телесных повреждений. Он подозревается в совершении ДТП в состоянии алкогольного опьянения.

13 января 2009 года дело было приостановлено за невозможностью проведения следственных действий, так как подозреваемый в это время находился под арестом по обвинению в убийстве. Находясь впоследствии под домашним арестом, трое обвиняемых нарушали режим — общались по телефону, что запрещено, один из них был на момент милицейской проверки пьян.

Не верится в слова, которые говорит в оправдание нарушителей режима теща одного из обвиняемых — в пьянстве находящихся под домашним арестом она обвиняет участкового: «Это он, участковый, специально старается, чтобы мой зять напился — подсылает к нему клиентов с водкой, говорил ему, мол, пей спокойно, тебе ничего не будет».

Обвиняемые в убийстве даже собирались в Минск ехать — их, по словам местных жителей, на ток-шоу телевидение пригласило, автобусы обещали прислать за ними, да что-то не вышло, видно.

24 февраля обвинение в соучастии в убийстве было предъявлено еще одному фигуранту — 21-летней местной жительнице, которая на данный момент отбывает наказание в виде ограничения свободы за нанесение тяжких телесных повреждений своему сожителю. Мать девушки утверждает, что Макаревич сжег их сарай и охотно демонстрирует обгоревшие блоки постройки журналистам.

«Моя дочь ничего не делала, она ж его не убивала, просто сидела в машине и звонила по телефону, спрашивала у участкового, выпустили из милиции Миеса или нет. В чем же она виновата?» — удивляется мать.

Говоря о личности убитого, она отмечает, что Николай «сидел много раз в тюрьме, то воровал, то кого-то бил — вообще, за всякую ерунду в тюрьме сидел, у него уже после тюрьмы не в порядке было с головой». «За что он только нас палил? Мы же раньше жили с ним по соседству, я ему ничего плохого не делала», — удивляется мать обвиняемой.

Интересный факт — эта женщина и Макаревич раньше были соседями. В 1990 году у нее бесследно пропал муж. В декабре 1990 года лежал в Житковичской больнице, но его выписали «с красной полосой» — за несоблюдение больничного режима. И после этого мужчину якобы никто не видел. Женщина о пропаже мужа в милицию не заявляла, потом объясняла, мол, мне он, пьяница, не нужен, чего в милицию заявлять?

Тревогу забили родственники пропавшего, его объявили в розыск, но не нашли. Через несколько лет мужчина был признан судом без вести пропавшим, а в 1998-м суд признал его умершим. Может, все же знает что-то об исчезновении своего мужа женщина. Может, о том, как и куда бесследно пропал человек, знал и покойный Макаревич? И спьяну болтал об этом?

Кстати, житковичская милиция недавно опять возбудила уголовное дело по факту пропажи мужчины в 1990 году — по этому делу появились новые сведения, которые требуют тщательной проверки.

На защиту обвиняемых встала вся деревня?

Ранее сообщалось, что все Пуховичи рады освобождению подозреваемых в убийстве.

Жители Пуховичей при общении с нами рассказали, что подписывались под обращением к президенту в защиту подозреваемых, в основном, их родственники: «Их самих трое — а сколько у них братьев, сватьев, кумовьев, родителей да других родственников? Многих же жителей те, которые собирали подписи, ввели в заблуждение — они даже не знали, за что подписывались. Но сообщить об этом милиции люди отказываются — потому что боятся мести этих обвиняемых».

«Я не подписывался ни за тех, ни за тех, я мирный, нейтральный человек. Дело в том, что те (родственники обвиняемых — А. Г.) хотят свою справедливость, а те — свою. Каждый хочет выгородить свою сторону. А в деревне стычек, ругательства нет, все идет нормально, даже в День трезвости пьяных не было, соблюдали закон», — подытоживает Геннадий Шараевич.

Кстати, нейтралитета придерживаются многие жители деревни, они говорят, что только суд может решить судьбу убийц.

«Кто в газеты понаписывал, по телевизору всякие гадости рассказывал про нашего Кольку? — вопрошает сестра убитого Нина. — Те, кто жизнь ему сломал с молодости, в тюрьму его упрятал. Вот ветеран с Пуховичей все выступал по телевизору — рассказывал, какой негодяй был наш Колька. А ведь Коля вместе с ним работал на ферме, только Коля — простым рабочим, а тот — начальником его. Может, и воровали-то вместе, а в тюрьму сел один Колька, потому что они все грамотные, у них дети в органах власти работают, а мы кто? Мы — маленький, низкий народ, я простая доярка. Они сломали его, всю жизнь искалечили этой тюрьмой. Он знал много, Колька, вот его и убрали, чтоб не болтал».

Сестра убитого Нина и его мать на пороге своего дома 

«Я только прошу Бога — по закону, по закону судить их. Зачем так сделали? Изуродовали его, сожгли, а сейчас дома сидят, водку пьют», — замечает Нина.

Местная власть бездействовала, не реагировала на жалобы жителей Пуховичей?

После трагедии в Пуховичах может сложиться негативное мнение о местной власти, которая якобы не реагировала на проделки бывшего зека. Но, как рассказали жители соседних с Пуховичами деревень — Ляховичей и Пластка, в Пуховичах не принято жаловаться властям, люди между собой сами решают свои проблемы.

«Деревня находится возле озера Червонного, и пуховичане всю жизнь тягают эту рыбу, кормятся с нее и живут с нее же, детей за ту рыбу и продажу ее повыучивали и в люди отправили, начальниками сейчас работают и в Гомеле, и в Минске. А конфликты возникают — кто у кого сети порезал, кто чьи сети снял. Но, как говорится, сор из избы они не выносят, все сами между собой разбираются. Может, что-то и незаконно делают, тем более — не пойдешь жаловаться, так как и на тебя потом пожалуются», — выразил мнение житель Ляховичей, который отказался назваться.

В милиции и сельсовете сообщили, что жалоб, обращений от жителей по поводу «террора» Макаревича не было. Даже когда сгорел сарай у жительницы Пуховичей, она отказалась писать заявление, лишь устно заявила, что подозревает в поджоге Макаревича. Дочь одного из якобы пострадавших от Макаревича, который якобы терроризировал пенсионера, работает в райисполкоме. Почему старик не пожаловался дочери? Неужели бы она, представитель власти, не смогла бы помочь своему отцу, терпящему страх от бывшего зека?

Почему Александр Лукашенко заступился за обвиняемых?

«Пожалуйста, завтра вы их отвезите в деревню, я вас прошу, пусть они живут в деревне, а вы ведите свое уголовное дело. Отвезите людей в деревню, и пусть эти старики (на самом деле обвиняемым 29, 35 и 37 лет. —А.Г.) работают там, находятся в своих семьях, а вы их приглашайте и допрашивайте, это для них будет лучше, чем сидеть в следственном изоляторе, — заявил Александр Лукашенко 6 февраля на совещании по усовершенствованию уголовного законодательства. — Я бы попросил, чтобы вы лояльно вели это уголовное дело и, Валентинович (председатель Верховного суда Валентин Сукало. — прим. А.Г.), очень вас прошу, отнеситесь как к своим родным людям. Ну негодяй, он людей терроризировал, целую деревню, если уж мужики на это пошли, наверное, они действительно возмущены были, и все ж простые люди на их стороне….. Нельзя их сажать! Что это — великий человек погиб? По тюрьмам скитался, пришел и еще терроризирует целую деревню».

О возможных причинах такого заступничества президента мы спросили у местных жителей. Одни из них выразили мнение, что, скорее всего, президент читал газеты, в которых описывались страшные зверства Макаревича. Другие жители уверены в правоте своей версии, что у убийц в Минске есть «крыша».

«Ведь много начальства, которое в Минске сидит — выходцы из Пуховичей, скорее всего, подсказал кто-то, замолвил, где надо, за убийц словечко там, в Минске, вот их и освободили», — говорят местные.

«Пусть сам Бог рассудит, кто прав, кто виноват — это самый главный закон. Убийцы гуляют по воле, так что можно делать самосуд! Закона нет», — вопрошают 70 подписантов обращения к президенту.

Бог, конечно, справедлив, и рассудит, кто прав, кто виноват. Но что скажет суд? Было ли жестокое преступление случайным или непреднамеренным — ведь убийцы следили за своей жертвой, разработали план, взяли целлофановую пленку с собой в машину, чтобы не запачкать багажник кровью, нанесли множество ударов, спрятали труп? При задержании твердили, что, мол, знать нечего не знаем, ведать не ведаем…

Санкции части 2 статьи 139 УК, по которой возбуждено уголовное дело, предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до двадцати пяти лет, или пожизненное заключение, или смертную казнь. Но президент говорил: «нельзя их сажать! Что это — великий человек погиб?»

Как поступит суд, учтет ли, что любой человек — великий?