«Далеко-далеко, где ни зла, ни беды…»

Немного повидал я на своем, не таком уж теперь коротком веку, мест, которые врезались бы в душу так сразу и навсегда. Одно из них – Голубые озера – затерянный и мистический уголок на севере Беларуси.

Лет семнадцать назад, когда друзья вели меня сюда в первый раз, я гоношился на весь лес, доказывая, что Черное море в Гурзуфе не сравнится ни с какими озерами, что отдыхать в Беларуси вообще негде и незачем… Но потихоньку смолк, пораженный величием этих мест.

Пораженный, видимо, уже навсегда, потому что вот уже который год стремлюсь хоть разок оказаться здесь. В любое время, в любую погоду. Бывало, на озерах мы проводили целый отпуск. А вот Голубые озера осенью – это вообще отдельная история.

Попасть на озера в это время года непросто

Здесь и летом-то после дождя сильно не разъездишься – грязь на дорогах такая, что не всякий внедорожник пройдет.

Вообще добраться сюда на автомобиле можно двумя путями. Один – от большой деревни Константиново, что на трассе Р45 Полоцк-Вильнюс через деревеньку Старую на мост через Страчу. До моста особых трудностей не будет – едешь по песочку, после дождя даже приятнее: не так пылит. А вот сам мост – уже проблема.

Лет семь назад я еще умудрялся протиснуться на другой берег по тем трем доскам, которые стремились гордо именоваться мостом. Теперь бы уже, пожалуй, не решился. Страча, конечно, речка не глубокая, но оказаться в ней вместе с машиной – удовольствие, согласитесь, ниже среднего.

Короче, все лесные дорожки со стороны Константиново так или иначе упираются в этот самый мост. Да и за ним не лучше – начинается долгий, километра полтора подъем, заканчивающийся уже почти около главного озера группы – Балдука.

И здесь, между двумя озерами – самим Балдуком справа и Окуньком слева, вас ждет хорошая жирная глина, для маскировки поросшая сверху травкой. Сесть здесь на брюхо – раз плюнуть.

Тогда выход один – бежать обратно в Константиново и уламывать местных трактористов отправиться в спасательную экспедицию. Посылать сигналы SOS с места бесполезно – никто не услышит.

Есть, правда, другая дорога, в объезд. Через Комарово, Ольшево и дальше на деревню Пешковцы. Правда, эту дорожку нужно знать, чтобы не пропустить нужный поворот. Иначе окажетесь в Лынтупах – небольшеньком поселочке на самой границе с Литвой.

В Лынтупах, правда, есть спиртзавод, но в данный момент он нас мало интересует. На этой дороге вас поджидают свои прелести. В Ольшево, как отмечено на карте, находится старая графская усадьба. Правда, на деле вы увидите лишь поросшие травой остатки фундамента, да часть графской конюшни.

Дальше опять мост через Страчу – никуда и здесь от этой речушки мы не денемся. Но тут мост хороший, без проблем выдерживает груженый лесовоз. Потом – известная многим стоянка и пешеходная экологическая тропа вокруг озер Глубля и Глубелька. Или Голубелька, как ее еще называют.

Это известный маршрут, и большинство, если речь заходит о Голубых озерах, имеют в виду именно эти два. Плюс озеро Мертвое, мимо которого вы тоже пройдете, гуляя по тропе.

Кстати, профессионалы знают, что именно Глубелька изображена на этикетке бутылки водки «Беларусь синеокая». Вот такая популяризация достопримечательностей в массах.

А вот дальше спокойная жизнь заканчивается

Потому что вы упретесь в предупреждающий плакат, гласящий, что впереди – приграничная территория, въезд на которую, как известно, только по пропускам.

Затем, если вы не встретили пограничников, не пропустили нужный поворот и не оказались на спиртзаводе, вас ждет еще один проблемный участок – кусок дороги в самих Пешковцах. Проехав по ней, у вас обязательно сложится впечатление, что рота солдат строила здесь надолбы для отражения танковой атаки. До конца не достроили, бросили. Но от этого не легче.

Если все же поедете тут – дам совет: не доезжая до деревни, берите правее и объезжайте ее по полю. Конечно, если накануне не было дождя. Там есть дорожка. Тоже не подарок, но, по крайней мере, не оторвете глушитель, а то и поддон.

Наконец форсируем ручей (лучше с разгона), и въезжаем на озера уже с противоположной от Константиново стороны. Первым вас встретит озеро Ямшарник. А затем уж мимо Ильгинии и Карасика – прямо на Балдук.

… А вот у меня сегодня – осенний день с мелким дождичком. Экстремальная езда по разбитому мосту и свидание с пограничниками в мои планы не входит. Поэтому я выбрал самый надежный способ попасть на озера в такую пору - оставил машину в Константиново – последнем местном оплоте цивилизации, который может похвастаться асфальтом, и пошел пешком. Сравнительно недалеко – всего семь километров.

А прогулка по осеннему лесу – вообще одно удовольствие. Если идти по краю дороги, под деревьями, то даже мелкий осенний дождик не капает за шиворот а, наоборот, придает путешествию особый колорит.

Скажу больше – чтобы понять и почувствовать озера, сюда надо ехать без машины. И идти по лесу с рюкзаком за плечами.

Помню, еще в начале девяностых мы с товарищем шли сюда недели на три. Снаряжения и провианта у нас оказалось пять рюкзаков на двоих. Четыре одели на себя – один спереди, другой сзади. А пятый несли на палке.

Лица у местных жителей, когда мы уходили из деревни в лес, выражали весьма широкий спектр чувств – от недоумения до явного сомнения в нашей адекватности. Мы тащили с собой даже резиновую лодку. Которая, кстати, нас подвела, и буквально на третий день стала безбожно травить воздух прямо из швов.

Поэтому рыбалка превращалась в довольно увлекательное приключение. В течение минут 30 лодка кое-как держалась на воде. Правда, понемногу проседала, переламываясь посредине носа и кормы, так, что борта поднимались вверх, а мы, соответственно, вместе с дном погружались в воду.

Уже через полчаса из-за бортов становилось уже практически ничего не видно. Вот тут-то и наступал самый ответственный момент – успеть догрести до берега, работая веслами, находящимися уже на уровне ушей, так, чтобы не уйти под воду окончательно, вместе с удочками и уловом.

… В тот раз мы даже не дошли эти несчастные семь километров до темноты – так и заночевали в лесу неподалеку от дороги. Лил сильный дождь, и когда уже в кромешной темноте решили развести костер, поняли, что сделать это вряд ли удастся – вода с любой поднятой с земли палки стекала еще минуты две. Так и просидели всю ночь под плащ-палаткой, заедая прихваченный с собой спирт «Royal» (был в те времена весьма популярен такой голландский «деликатес») замаринованными накануне, но так и не пожаренными шашлыками.

… Вспоминая, подхожу к деревушке Яцины, километрах в двух от Константиново. Деревушкой ее можно назвать с большой натяжкой – так, три дома среди леса. Странно, который раз тут хожу, а снова вышел не там, где хотел. Хорошо, что вообще не пролетел стороной.

Местный лесничий, Сан Саныч, который теперь уже на пенсии, когда-то говорил мне, что Яцины «крутят». Нет, если идти по дороге, то найдешь деревню без труда. Но вот если через лес – велик шанс плутануть. Даже несмотря на то, что, казалось бы, знаешь тут каждый куст.

Все местные деревни, включая те, где два дома-три забора, мы исходили вдоль и поперек тогда же, в начале девяностых. Это была вынужденная мера для пополнения продуктовых запасов. Все мы тогда еще были безлошадными, а на своих двоих много не унесешь. Вот и приходилось нарезать круги по окрестным деревням, чтобы купить хлеба.

На большее тогда рассчитывать было сложно: продукты, включая хлеб, в деревни привозили по спискам. Скажем, если проживает в данном населенном пункте 20 человек, то положено 40 буханок хлеба. Столько, и не больше, привозила автолавка – магазины есть только в деревнях покрупнее.

Соответственно, мы, не прописанные тут, могли купить хлеб только если он его не брал кто-то из местных. Что случалось крайне редко. Вот и приходилось в поисках пары буханок наматывать километров по 20 за день, прочесывая все местные торговые точки.

Тогда завелись и здешние знакомства – сидя с бабулями в ожидании автолавки расспрашивали их про жизнь, про озера. Сегодня, наверное, и нет уже тех бабуль в живых. А немногочисленную местную молодежь озера интересовали примерно так же, как нас -- проблемы амазонских джунглей. Наверное, так вот и теряются корни – как бы незаметно и невзначай…

Многие местные, кто постарше, в озерах не купались

Причину столь странного поведения внятно объяснить не мог никто. Ну, не положено, втолковывала нам на завалинке самая разговорчивая бабушка. «И наши деды не купались, и мы не будем». Почему? «Да не положено». И так по кругу.

Хотя догадаться о причинах можно, наверное, если допустить, что старики верили в местные легенды. А они, судя по всему, верили.

Как-то раз в тех же Яцинах, мы, в очередной раз крутанув лишних километра полтора, поделились этой бедой с местным дедком, ковырявшимся в огороде. «Леший крутит» - как само собой разумеющееся пояснил он нам и отвернулся, давая понять, что тема исчерпана. Нечего, мол, тут обсуждать, и так все понятно.

Тем временем прохожу развилку – если пойти направо, выйду к Болтикам. Если левее – то к Глухому, а там уже и мост через Страчу рядом. Не знаю уж, кому пришло в голову дурацкая идея назвать эти два лежащих чуть в стороне озера Большим и Маленьким Болтиками. Тем более, что даже формой на эти изделия озера ну никак не похожи. Скорее уж на гаечки. Может, в этом и есть смысл прикола?

Эти два озера в группу Голубых озер не входят. Да и популярностью большой не пользуются, несмотря на то, что проехать к ним сравнительно нетрудно. Наверное, потому, что вода в них даже летом холодная, да и спуск к ней довольно крутой. Постоять посмотреть – красиво, конечно, но для лагеря место не лучшее.

Попутно жалею, что забыл взять пакет – грибы можно собирать прямо идя по дороге. Вон подберезовик торчит на обочине. Вон, чуть глубже в лесу, кажется, подосиновик краснеет. Всяких там свинушек и сыроежек – ну просто косой коси. Без грибов здесь не останешься в самый засушливый год – в болотистых низинах по берегам озер хоть что-нибудь, да найдешь.

С грибами связана одна история – смешная теперь, но вполне способная тогда стать трагической. В те же девяностые стояла как-то на Балдуке группа скаутов. Детишки лет от десяти до пятнадцати.

Инструкторы их были поглощены ежедневной дегустацией горячительных напитков, а дети гойсали по лесу сами по себе. Не то раскладки по питанию у них были неправильные, не то забыли их забрать вовремя, но за пару дней до отъезда у детишек кончились припасы. И пошли они в лес по грибы.

Наверное, просто прочесывали лес, гребя все, что попадалось под руку. В итоге, когда мы проходили мимо их лагеря, увидели такую картину – гора грибов в полметра высотой и метра полтора-два в диаметре. Детишки сидят вокруг. И один из них осторожно так спрашивает у нас – «Дяденьки, а эти грибы можно есть?»

Наш товарищ, озерный завсегдатай, минчанин Кеша, который шел впереди, внимательно оглядел грибную гору и изрек фразу, ставшую впоследствии грибной классикой: «Можно. Только умрешь».

В общем, сели мы их грибы перебирать. После нашей ревизии от горы осталось от силы ведро. Остальное мы лично закопали в лесу, не показав детишкам где.

После этого выловили в лагере их инструкторов, отвели подальше и объяснили правила работы с детскими группами, технологию сбора даров леса и прочие морально-этические аспекты. Наверное, они поняли. А может просто их запасы тоже кончились.

Как бы там ни было, после этого случая и до отъезда дети оказались при деле и даже преодолевали с помощью двух веревок протекающую неподалеку Страчу. Вспоминается сегодня с улыбкой, но вот что бы было, не проходи мы мимо?

Первое озеро – Глухое

Небольшое, окруженное прямыми корабельными соснами. Лес тут чистый, подлеска почти нет. Глухое – как форпост Голубых озер. Здесь начинаются их владения.

Вот и мост позади. Оценил – и впрямь хорошо, что пешком пошел. Теперь в горку, и справа среди деревьев вскоре уже покажется озеро Окунек. Лежит оно в низинке, окруженное топкими берегами. Станешь на мох, а под ним уже вода.

С каждым годом озера зарастают все сильнее. Когда-нибудь на этом месте будет простое болото. Кстати, ни одного окунька нам в озере Окунек, не смотря на название, ни разу поймать не удалось. Наверное, они давно друг друга съели.

Чуть дальше, за Балдуком, есть озерцо Карасик – маленькое такое блюдце воды, почти идеально круглой формы. Там карасей и впрямь кишмя кишит. Небольшенькие, с ладошку. Но много.

А вот в Окуньке с рыбой похуже. Правильнее даже сказать – совсем плохо.

Вообще рыбалка здесь не ахти какая. Рыбы немного. Даже плавая в гидрокостюме с маской (без ружья, успокою местных лесников) ничего особого видеть не доводилось.

Но если для вас главное процесс, а не результат, то озера – место идеальное. Тишина, камыш, чомга проплывает.

Голубые озера считаются ландшафтным заказником. Но система охраны на каждом озере своя.

На Глубле с Глубелькой строго – там палатку не поставишь, костер не разведешь, удочку бесплатно не забросишь. Только гуляй да любуйся.

На Балдуке все демократичнее – лесники, если приходят, берут плату. С каждого носа. Все официально, дают чек. Плата чисто символическая. И стой себе, если не гадишь вокруг да не портишь лес.

На Балдуке оборудованы специальные стоянки с навесами, с костровыми. Когда-то сюда организованно возили группы с Нарочи. Но это было давно. Тут же на бережку – родник с чистейшей водой, хороший пляж.

А кроме Балдука на озерах, собственно стать больше и негде. Есть пару мест на Карасике, но их надо знать. Можно на Ямшарнике, но это вроде как на отшибе. И все. Окунек топкий, Ильгиния лежит в глубокой котловине с довольно крутыми берегами. К Балдучице вообще есть только один подход – на лодке через Бадлук и пешочком через узкий перешеек между ними. А так вокруг сплошные болота.

Здесь глушь

Но в этом и заключается главная прелесть Голубых озер. Подъезды плохие, поэтому только настоящие фанатики здешних мест могут тратить столько сил и времени, чтобы попасть сюда.

Бывало, в разгар лета можно было простоять на Балдуке неделю и не встретить ни одной живой души. Что уж говорить про весну и про осень…

Проложи сюда асфальт – и Голубые моментально превратятся в проходной двор, в то, чем стала сегодня и Нарочь, и многие из Браславских озер. Хотя ждать этого момента осталось недолго – уже давно городские жители скупили окрестные хутора у потомков уходящих бабушек и дедушек. Уже устремились на эти хутора отдыхающие на машинах. Уже пару лет назад я видел на Балдуке любителей подводной охоты даже не с маской – с настоящим аквалангом.

Наверное, впору говорить о закате эпохи Голубых озер. Хорошо, что я еще их застал, такими, какими и запомню.

Все озера расположены кучно – только Глухое с Ямшарником чуть на отшибе. Ну и Глубля с Глубелькой – они как отдельный массив. Все остальные можно обойти за час. И то если потратить время на то, чтобы полюбоваться каждым в отдельности.

Если за Карасиком уйти в сторону, и снова переправится через ту же самую Страчу – теперь уже без моста, просто по поваленному через речку дереву, придешь на Глублю. От Балдука до Глубли всего километра четыре. Но завсегдатаи экологической тропы сюда не забредают – для них это уже серьезное расстояние.

В каждом озере – своя вода

В Карасике она йодистая, да так, что искупавшись в озере целый день ходишь, словно загорал на Средиземноморье. В Ямшарнике вода щелочная. Нырнул, прополоскал волосы, и никакой шампунь не нужен. Балдук – самое глубокое из Голубых озер – почти сорок метров. Но вода чистая, прозрачная – метрах на шести хорошо видно дно. Балдучица – маленькая, вся заросшая кувшинками и водяными лилиями.

За Балдуком, на той стороне озера, на горе – небольшие деревеньки – Вайшкуны и Станьчики. Туда мы плавали рубить дрова на зиму одинокой бабушке Адели. А она нам рассказывала про озера.

Кстати, говорят, что само название деревни – Вайшкуны – происходит от Вайшского луга, старинного языческого капища, находившегося неподалеку отсюда. А Вайшский луг, в свою очередь - от санскритского имени бога Вайю. Впоследствии оно превратилось в Вия – божество без жалости, приходящее из самого царства смерти и уходящее туда.

«Можно пройти путем, где протекает Дану (Дунай), одно лишь нельзя пройти – путь беспощадного Вайю…» – это один из гимнов Авесты, книги зороастрийцев. А речь в нем идет о том, что путь назад, на Север, откуда вышли предки арийцев, для человека закрыт. Теперь-то вполне понятно нежелание купаться в этих озерах. Кто его знает, это самого Вайю-Вия…

… -- Там, где сейчас лежит озеро Балдук, когда-то стояла большая деревня. Почти городок, с церковкой, с высокой колокольней. Жили там люди, работали, любили. Но, видно, прогневили чем-то небо, и в один хмурый день разверзлась земля, и на месте поселения оказалось озеро. Да только с тех пор, в грозу, в непогоду, звонят где-то на дне озера колокола, оплакивая и тех, кто умер, и тех, кто еще живет по берегам Балдука – рассказывала нам бабушка Аделя. – А особенно хорошо слыхать колокола те зимой, когда на озере стоит лед.

Мы ездили сюда и зимой. Стояли на льду, слушали. Колоколов не было. Правда, и непогоды не было. В метель сюда могут забрести совсем уж отчаянные люди.

Дедов хутор

Это я его так называю, хотя хутор уже давно сменил владельцев. Да и дед, в глубокой старости вроде уехавший куда-то в город к дочке, как сказывают, умер лет восемь назад. С его уходом закрылась еще одна страница истории озер, еще одна ниточка оборвалась.

Дед сам по себе был местной достопримечательностью. Странно, но за все эти годы мы так и не узнали его имени. Старик был неразговорчивым. На вопросы не реагировал и не отвечал. А, может, и в самом деле очень плохо слышал.

Мы для деда были, наверное, каким-то досадным недоразумением, околачивающимся на границах его владений. На его территорию мы не ходили – это было табу. Мешать старику, в том числе и вопросами, считалось дурным тоном. А уж посягнуть на его огород и подавно. Таких случаев я не припомню.

У деда не было ни телевизора, ни радио, ни света -- вообще, никаких проводов на хуторе. Жил он натуральным хозяйством – пахал, сеял, косил. Туристы оставляли ему пустые бутылки – именно оставляли, сам он их не собирал.

Раз месяца в три дед запрягал лошадь и ехал в магазин – за керосином, солью, спичками. На этом его контакты с цивилизацией исчерпывались.

Дед был героический, и, по рассказам местных, сражался за свою землю упорно на протяжении многих лет. Уже во времена Хрущева местная власть решила переселить деда с его хутора в Константиново, в центральную усадьбу колхоза. Старик упорно отказывался, и тогда его решили взять измором – засеяли все его делянки елками. Дед елки вырвал и посадил рожь да ячмень.

На следующий год история с елками повторилась. И снова дед выкорчевал чуждые насаждении, водворив на их место нужные ему сельскохозяйственные культуры.

Так продолжалось целую пятилетку (наверное, раскулачивание деда тоже внесли в план). Но старик выдержал осаду, и на него махнули рукой. Так и проживал он на своем хуторе – без властей, без пенсии, а не исключено, что и без паспорта. Кому его тут показывать?

Жил дед один, но за озером, в Вайшкунах, жила его бабка. Раз в неделю, протопив баню, дед садился в лодку, плыл на ту сторону и привозил ее к себе. Бабка оставалась на ночь, а утром старик садился в лодку и вез ее обратно. Все.

Дальше всю неделю он в одиночестве, с рассвета и до темноты работал в огороде, ухаживал за пчелами, проветривал сено. Бабка, видимо, умерла первой. Дед на ту сторону плавать перестал.

Потом и его не стало. Теперь на хуторе новые обитатели.

И как раньше здесь не будет уже никогда

На окраине дедова хутора стояла старая заброшенная изба. Дверь нараспашку, без стекол. Но внутри была печь – без трубы, топившаяся «по-черному», и несколько непонятно откуда взявшихся кроватей с панцирной сеткой.

Мы жили в этом домике, когда ездили сюда поздней осенью и зимой. Окна затягивали полиэтиленовой пленкой, и, если как следует вытопить, в спальнике можно было дожить до утра.

Утром выходишь на крыльцо – вокруг на снегу волчьи следы. Живность тут вообще есть - кабана, косулю, лося видел сам, не говоря уже о всяких лесных обитателях помельче.

Сегодня в избушке не переночуешь – печь разбита окончательно, дверь с петель выбили и унесли, крыша провалилась. Жаль.

Слева от избушки тропка к Карасику. А если все время идти прямо, дойдешь до Ильгинии – самого загадочного и трагично-красивого из озер.

Легенда про Ильгинию, или Вильчинию, напоминает сюжет купаловской «Бандароўны». Те же притязания местного пана, та же трагедия утопившейся в озере красавицы. Все бы ничего, да по преданию лунными ночами призрак Ильгинии является, если ее позвать.

На этом основан классический аттракцион – новичков ночью водят на озеро, и устраивают им торжественный прием. Сценарий варьируется в зависимости от фантазии и возможностей организаторов – от подергивания привязанных заранее веревками придорожных кустов до выныривания в черном гидрокостюме из глубин озера прямо под ногами зовущих Ильгинию.

Особый шарм заключается в том, что озеро находится в котловине. И откосы тут приличные – градусов под 45. Наблюдать за тем, как увидевшие хозяйку озера в кромешной тьме с визгом ломятся вверх по крутому склону, с треском ломая кусты, действительно весело.

Раньше, когда сюда водили группы с Нарочи, поход на Ильгинию вообще входил в обязательную программу. Теперь традиция понемногу забывается.

А однажды мы с товарищем летом стояли на Балдуке. Погода в том году была воистину белорусская, и на озерах не было ни души. Накануне, в этот же день, мы ходили за грибами, и обошли все окрестности, так никого и не встретив. Ночью, уже после часу, решили прогуляться на сон грядущий. На Ильгинию.

Вообще, когда ведут группу, то идти надо тихо, без фонарей, говорить шепотом. Это создает нужную атмосферу. Но мы-то никого не вели. Поэтому шли, покуривая да разговаривая. Правда, без фонаря. Ну а зачем нужен фонарь в лесу лунной ночью?

В общем, спустились к озеру, болтаем. Товарищ увидел ее первой. Говорит мне – оглянись, мол, только медленно, чтобы не спугнуть. Посмотри – там есть что или мне мерещится?

Оборачиваюсь – метрах в десяти от нас на берегу стоит светящийся силуэт, словно фигура человеческая. Вроде как на нас смотрит. Я шепотом в ответ – разводит нас кто-то.

Друг говорит, что нет никого на озерах, мы ж с тобой тут были днем. Ну не было, отвечаю, так вечером приехали.

В общем, страшно нам особо не было, ведь мы эту хохму знаем. Нашли, блин, лохов.

Ладно, решили мы поймать этих деятелей. Друг говорит – ты постой, делай вид, что мы остались на месте. А я тихонько поднимусь в гору, обойду все это счастье сзади и тебе свистну. Услышишь – давай на нее, а я с другой стороны. Тут мы и зажмем шутников, потому что в гору сильно не убежишь, а с другой стороны -- вода.

Договорились, в общем, пошел он. Я стою и гадаю – как можно сделать такую фишку с силуэтом? Свечу что ли держать пониже, накрывшись какой-то простыней? Не похоже вроде.

Короче, пока думал, друг свистнул. Добро, думаю, счас мы все узнаем. Пошли.

И тут силуэт наш светящийся медленно так, спокойно уходит в воду. Понемногу скрываясь, но продолжая при этом светиться где-то в глубине. И ни всплеска. Вода не шелохнулась.

Постояли мы. Вроде как бежать неудобно. Вроде как не пили перед этим. Не курили ничего страшнее обычных сигарет. И пошли тихонечко. Хотя честно сказать, повышенную передачу включить хотелось.

По сей день не знаю, что это было. Может, игра лунного света? Бабка Аделя потом, выслушав наш рассказ, сказала, что мы «энту саму Вильчу и видали». И перекрестила нас.

А может, разыграл нас кто красиво. Не знаю. Только на утро мы снова прочесали все озера. Никого там не было. И следов стоянки тоже не было.

Ну что ж, Ильгиния, пора мне поворачивать назад. Впереди остался только Ямшарник, но до него еще километра полтора. А там уже и Пешковцы, рукой подать.

Но мне туда не надо, мне назад в Константиново, а это семь обратных километров. Надо идти, потому что на дворе осень, и, значит, через пару часов начнет темнеть.

Идя по лесной дороге и в самом деле не удивишься, встретив что-то странное. То ли Ильгинию, то ли просто избушку на курьих ножках. Эх, бабка Аделя, не слыхать мне больше твоих историй. Наступили другие времена.

В Константиново благодарю продавщицу местного магазина, которая, взяв с меня слово, что вернусь до закрытия, обещала присмотреть за моей машиной. Любуюсь местным костелом, который ничуть не хуже, чем в Купе-Кобыльниках или в Красном.

Через Мядель не поеду – там полно машин и гаишников. Проще рвануть мимо Свири на Занарочь и дальше до перекрестка с молодечненской трассой. Тут постовых нет, можно спокойно идти за сотню. В динамиках Шевчук с его «Далеко-далеко, где ни зла, ни беды…»

А ведь, пожалуй, я знаю такое место. Это же про озера. Жаль только, что каждый раз приходится уезжать.

Дождь усиливается, включаю дальний. Машина наматывает на колеса километры, и через пару часов я буду дома. Далеко-далеко. Но я вернусь. Обязательно вернусь.