Беседка
Анастасия Зеленкова

Мне отец еще говорил: «Купала? Так его наши хлопцы убили! Был приказ ликвидировать»

Историк Анатолий Тарас рассказал «Салiдарнасцi», почему следственное дело по факту гибели Купалы до сих пор засекречено, что знал его отец о смерти поэта и чем Купала не угодил нынешней власти.

Казалось бы, что нового можно сказать в одной маленькой брошюре про классика белорусской литературы, о котором столько всего уже написано? Анатолий Тарас не побоялся критики литературоведов и одну из своих брошюр серии «100 выдатных дзеячаў беларускай культуры» (а их уже 65) посвятил великому поэту. При этом он утверждает: под таким углом на жизнь и творчество Купалы не смотрел никто.

— Понятно, что обойти Янку Купалу в своей серии вы никак не могли. Но почему все же решили сами написать про поэта, а не обратились к кому-то из исследователей?

— Многочисленные беседы с некоторыми купаловедами привели к тому, что их пожелания и критические замечания требовали бы создать научную монографию страниц на 350. Но задача книжной серии «100 выдатных дзеячаў» совсем иная.

Я давно хотел написать про Купалу. Хотя мой принцип, чтобы писали другие. Но проблема оказалась в том, что у нас люди охотно соглашаются написать большую монографию, но вот сказать в небольшом объеме самое главное, не могут.

— А что главное про Купалу сказали вы?

— Я решил сосредоточиться на трех вопросах. Первый — попытался показать, какие люди решающим образом повлияли на формирование личности Купалы. Вернее, как из Вани Луцевича — скромного юноши со взором горящим получился гениальный поэт, писатель, публицист и драматург Янка Купала — пророк белорусского народа.

У всех наших купаловедов ведь одна мысль – Купала родился гением. Но так не бывает. Всякий человек формируется за счет окружающих. На меня, например, оказал влияние мой старший брат Валентин Тарас. Для Купалы же такими людьми стали двое.

Первый – шляхтич Зигмунт Чахович, по соседству с которым жила семья Купалы и к которому он, будучи подростком, ходил практически каждый день. Это был один из подвижников Кастуся Калиновского, член Литовского провинциального комитета. От него будущий поэт узнал про восстание и многое другое. Чахович был библиофил, имел огромную библиотеку и снабжал книгами юного Купалу на протяжении почти 5лет. Думаю, это он зажег его сердце и предопределил путь будущего поэта.

А второй человек – это Бронислав Эпимах-Шипила, у которого Янка Купала 3,5 года жил на квартире в Петербурге. Он устроил Купалу на черняевские курсы, которые были по сути вечерним университетом, помогал издавать его сборники. Два года подряд в квартире Эпимаха-Шипилы собиралась студенческая молодежь белорусского происхождения, учившаяся в Петербурге, — Змитрок Бядуля, Тишка Гартны, Бронислав Тарашкевич — такой вот «белорусский штаб».

Эти два человека и дали нам великого Янку Купалу. О них писали, но никто раньше не подчеркивал их роль в жизни поэта.

Вторая вспомогательная тема — это вопрос гибели Купалы.

— Но точка в смерти поэта до сих пор не поставлена и существуют разные версии.

— Нет, лично для меня тут нет никаких вопросов. Еще когда я был 13-летним подростком, мой отец Евхим, который в 1942-1944 года служил сначала в Центральном, а потом в Белорусском штабе партизанского движения, когда как-то зашла речь про Купалу, вдруг сказал: «Купала? А, поэт. Я знал его лично. Его наши хлопцы убили!» — «Как убили?» — «Ну, был приказ ликвидировать. Его подпоили в ресторане и, когда повели наверх в номер, скинули в пролет, между 9-10 этажом».

— То есть, ваш отец даже знал тех, кто это сделал?

— Да. И Купалу и его убийц. Он говорил, что это сделали двое сотрудников НКВД, которых он знал лично. Причем у отца это звучало как-то очень обыденно. Он вообще был человек далекий от всей этой литературной жизни. Купалу он знал, потому что до войны оформлял ему обложки нескольких его книжек (отец был связан с типографским делом). Купала даже был у нас дома.

То есть, для меня лично никакой сенсации в истинной причине его смерти никогда не было. Но я все же, посмотрев на реакцию со стороны критиков, постарался прикрыться и мнениями других исследователей. Я ссылаюсь на Бориса Саченко, который проводил свое писательское расследование и пришел к такой же мысли, что смерть Купалы – никакой не несчастный случай.

Я также привожу версию Владимира Некляева о том, что главную роль в уничтожении Купалы сыграл известный погромщик белорусской литературы Айзик Кучер. Это он написал донос в НКВД, в котором указывал, что в оккупированном Минске весной 1942 года одну из улиц назвали именем Ивана Луцевича (на самом же деле улицу назвали именем Ивана Луцкевича – известного деятеля белорусского возрождения). Но Кучер преднамеренно «перепутал» фамилии, рассчитывая, что в тяжелое военное время никто особенно разбираться не станет. А так выходило, что обласканный советской властью Купала, как тот волк, все равно в лес смотрит, раз оккупанты в его честь улицу называют.

План сработал. Первый секретарь ЦК КПБ Пономаренко дал ход фальшивке. Дальше – дело техники. 4 июня 1942 года Купала, который жил в эвакуации в пригороде Казани, получил телеграмму, в которой его вызывали в Москву (кстати, без жены), 18 июня приехал в столицу, а через 10 дней его тело нашли в лестничном пролете...

— Выходит, его убрали из-за фальшивого доноса?

— Я думаю, то, что написал Кучер, был только поводом. Не случайно же Пономаренко еще в 1938 году предлагал расстрелять и Купалу, и Коласа, и Бядулю. Ну не любили они их. Но к ужасу Пономаренко Сталин тогда приказал всех троих наградить орденом Ленина. Товарищ Сталин прекрасно понимал, что Пономаренко теперь будет плохо спать и думать о своей «промашке» — так, для тонуса, пускай, мол, помучается. А расстрелять, как говорил сам Сталин, никогда не поздно.

Опять же существуют разговоры, что к смерти Купалы причастна женщина. Большинство сходится на мысли, что это была Павлина Мядёлка. 28 июня 1942 года её видели вместе с Купалой за несколько часов до загадочной смерти поэта. Она жила в этой же гостинице, чуть ли не в соседнем номере. И между ними имела место быть любовная связь. С другой стороны, Павлина Мядёлка тоже была агентом НКВД, где-то с 1929 года. И тут тоже все сходится. Кстати, она покончила жизнь самоубийством. Правда, в 80 лет. Но это не так важно. Важен сам факт того, что Купала был убит.

Кстати говоря, следственное дело по факту его гибели до сих пор секретно. Это тоже довольно показательный аспект.

— Последний раздел вы назвали «Трагедия Янки Купалы». Какую трагедию вы имеете в виду?

— Изначально я планировал назвать третий раздел по аналогии с первым — «Як Ваня Луцэвіч стаў Янкам Купалам» и «Як Янка Купала стаў Каянам Лупакам» (так назвал сломленного Купалу, переставив буквы имени и фамилии, современный поэт Альгерд Бахаревич). Действительно к 30 году это был уже другой человек, сломленный.

Я ссылаюсь на литературоведа Пятро Васюченко, который говорит о духовной смерти поэта. Да это был уже не Янка Купала. Человек, который еще в 1926 году писал о борьбе, о воле, уже в 1936 году посвящает Сталину стихотворение «Табе, правадыр!».

Но я подумал: хорошо вот сейчас рассуждать, а что бы мы сделали, оказавшись на его месте? Поэтому изменил название и говорю именно о трагедии Купалы.

Но все же самое главное, что я сделал в этой брошюре — это рассмотрел произведения, которые запрещались советской цензурой.

— Но в полном собрании сочинений сегодня все они опубликованы.

— Да, только основная масса людей этих-то стихов так и не знает. Моя мысль была очень простая: люди старшего и среднего возраста их не читали, потому что в те времена, когда они учились в школах, их не печатали. Молодежь нынешняя вообще ничего не читает — ни Купалу, ни Коласа. А уж полное собрание сочинений точно никто перечитывать не станет.

Я сгруппировал эти стихи по тематике. Вот Купала о «мове», вот он отвергает революцию, вот пишет про «нацыянальнае паняволенне» и необходимость строить национальное государство. И из этих произведений хорошо видно, что Купала был именно национальным поэтом, а совсем не советским, каким его пытаются нам представить.

А ведь по сей день у нас эти вопросы затушевываются.

— Но чем сейчас-то Купала не угодил?

— Да потому что политический смысл его произведений до сих пор актуален и не вызывает радости среди власть имущих. Взять тех же «Тутэйшых», которых все время запрещают. Почему? Потому что там четко показано, кто такой белорус — беспринципный приспособленец, которому все равно, какая власть, была бы еда и должность. Вот придут завтра россияне, дадут хорошую должность, и он будет кричать «ура».

Это и есть типичный белорус. Он был денационализированный тогда, таким и остался. А голоса тех немногих людей, которые думают иначе, увы, сегодня не слышны.

Да, 200-летнее целенаправленное уничтожение белорусской интеллигенции привело к тому, что многие до сих пор не могут избавиться от этого селянского мышления и не понимают, что пока Беларусь не будет национальным государством, ничего хорошего ее народ не ждет.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 5(2)