Человек с футляром. Страшные тайны Сергея Ролдугина

— Расскажите нам про Путина, дядечка, — попросили журналисты.

Музыкант задумался.

— Только если между нами, — медленно заговорил он, лукаво поглядывая на обступивших его репортеров. — Тайны хранить умеете?

— Умеем! — загалдели собравшиеся.

Виолончелист порылся у себя в футляре, что-то там пересчитал и прикрыл футляр, жмурясь от удовольствия.

— Не томи, дядя! — закричала какая-то девушка и даже ногой притопнула от нетерпения. Журналистский цех задвигался, заерзал, загудел. Виолончелист нахмурился.

— Я вам хочу по секрету сказать вот что, — тихо произнес он, пожевал губами, и лицо его снова просияло. — Какую-то деталь я знаю такую. Что охрана Обамы не решается оставить Обаму один на один с Путиным разговаривать. Вы понимаете?

Под потолком шумно пролетела муха и деликатно замерла в воздухе, пораженная наступившей тишиной.

— Не понимаю... — пробормотал кто-то шепотом.

— Это очень сильный показатель! — объяснил ситуацию Ролдугин. — Вот так они и сидят. Слева, допустим, Путин с переводчиком, а справа Обама с охраной, вооруженной до зубов.

— И Путин не боится? — послышалось откуда-то сзади.

— Не боится! — отрезал человек с футляром. — И поэтому он уважаем и друзьями, и врагами в мире, как человек, который может решать многие вопросы сам!

Муха, замершая под потолком, почти неслышно пошевелила крыльями в полете и примостилась на потолке. Сергей Павлович поморщился.

— А можно еще какую-нибудь тайну узнать? — робко спросила нетерпеливая девушка.

— Открою еще одну, пожалуй, — согласился музыкант. — Путин не боится взять на себя ответственность, в отличие от госпожи Меркель, господина Олланда, господина Обамы, которые всегда будут даже скрывать договоренности, а он не будет. Поэтому все они, когда садятся разговаривать с Путиным, окружают себя толпами телохранителей. Толпами! Разделяя с ними ответственность. Иногда даже толком не поймешь, где она, эта самая Меркель. Приходится ее искать с собаками.

Журналисты засмеялись, а кто-то даже зааплодировал.

— Больше вам скажу, — раскрыл еще один секрет приободренный Ролдугин. — Путин много попадает под стрелы критики, но он и этого не боится. А критики боятся! Поэтому все его критики ходят с охраной, а некоторые даже уехали из России. И там, за границей, тоже ходят с охраной. Вот такой он человек, Путин, — заключил Сергей Павлович, барабаня пальцами по футляру.

— А вы часто его видите, дядечка? — донеслось из пула.

Музыкант призадумался.

— Случается, — сказал он и слегка поежился. — Но тогда я, конечно, нанимаю охрану, потому что, сами понимаете... Без охраны нельзя. Иначе он обижается. Дескать, и Обаму секьюрити окружают, когда они с Путиным встречаются наедине, и Меркель, и Олланда, и критики ходят с охраной, и друзья, и чиновники. А ты что ж, скажет, правил не знаешь? Хочешь выделиться?

Помолчали. Кто-то всхлипнул — должно быть, та самая девушка. Муха сдохла от ужаса и низринулась с потолка, прямо на футляр. Виолончелист небрежно смахнул ее на пол.     

— А хотите, самую главную тайну открою? — спросил Ролдугин и подмигнул заговорщически.

Никто уже ничего не хотел, но Сергей Павлович, принявший в этот день на грудь орден из рук самого Владимира Владимировича, желал раскрывать все секреты.

— Охрана Путина, — сообщил он, победоносно оглядывая репортеров, — на встречу с Путиным тоже никогда не приходит без охраны. Какую-то деталь я знаю такую. Понимаете, охрана Путина не решается оставаться один на один с Путиным.

— Ой! — вскрикнула девушка.

— Это тоже очень сильный показатель! — заключил виолончелист в наступившей совсем уж гробовой тишине. Потом приподнял футляр и, сгибаясь под его тяжестью, направился к выходу.

— А про офшор, дядечка, два слова можно? — послышался чей-то молящий голос.

— А про офшор нельзя, — бросил на ходу музыкант. — Я не могу квалифицированно вам ответить. И отвечать не буду. Потому что я знаю, что там у меня все в порядке. А хотите еще про Путина расскажу?

Корреспонденты кинулись из зала, расталкивая друг друга, сбивая стулья, повергая в трепет охрану Кремля.