Как Лукашенко летал в Турцию, держа в голове «прежде всего тонущую экономику своей страны»

На саммите Организации исламского сотрудничества (ОИС) в Стамбуле президент в основном христианской Беларуси хоть и чувствовал себя раскованно, но объективно выглядел фигурой экзотической.

Фото пресс-службы президента Беларуси

Вдобавок пребыванию Александра Лукашенко в Турции придавало пикантность то обстоятельство, что с руководством этой страны сейчас на ножах Москва, ближайшая союзница Минска. Каша заварилась, напомню, после того, как турки прошлой осенью сбили российский бомбардировщик, участвовавший в сирийской кампании.

Не для того, чтобы потроллить Кремль

«У нас есть проблемы с некоторыми политическими деятелями, поведение которых мы считаем неадекватным», — так на тему отношений с Турцией (прозрачно намекнув на ее президента Реджепа Тайипа Эрдогана) высказался на прямой линии 14 апреля Владимир Путин. Лукашенко же накануне вечером покатался с Эрдоганом на яхте по Босфору, побывал в его дворце и поговорил об экономическом сотрудничестве.

Последнее стоит подчеркнуть. Этим визитом Лукашенко вряд ли умышленно троллил Кремль. Хотя, понятно, восторга там не вызвал. И, напротив, наверняка набрал между делом баллов в глазах западников, показав им некую степень самостоятельности: летит куда хочет, на Путина не оглядывается.

Однако такой оперативный простор был отвоеван Минском ранее. В ноябре, сразу после инцидента с российским Су-24, когда Москва клокотала гневом, Лукашенко принял в Минске ближайшего союзника Турции — азербайджанского президента Ильхама Алиева. А затем в декабре на конференции в Ашгабате пересекся и с Эрдоганом.

По большому же счету, оперативный простор такого рода был отвоеван еще в 2014-м, когда Лукашенко охотно контактировал с теми, кого в Москве называли «киевской хунтой».

В итоге на украинском вопросе удалось даже заработать миротворческие лавры. На этот же раз в Турции белорусский руководитель не решал каких-то посреднических, миротворческих задач (да, Минск на эту роль напрашивался, но ответного энтузиазма, во всяком случае из Москвы, не дождался).

Короче, вся конспирология выглядит неубедительной. По итогам визита достаточно четко видно, что белорусский лидер полетел в Стамбул, держа в голове прежде всего тонущую экономику своей страны.

Лукашенко «ищет возможности спасти падающий экспорт, найти инвестиции, кредиты», заявил в комментарии для Naviny.by минский аналитик-международник Андрей Федоров.

«Попытки дружить со всеми»

Организаторы саммита пригласили Беларусь «в качестве специального гостя», сообщил глава МИДа Владимир Макей, не уточнив, от какой стороны исходила инициатива. Можно предположить, что здесь поработала именно белорусская дипломатия. О заинтересованности Минска сблизиться с ОИС говорит тот факт, что Беларусь подала заявку на статус наблюдателя в этой организации.

В целом же рабочий визит Лукашенко в Стамбул решал несколько задач, считает эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.

«Беларусь сейчас впервые за двадцать с лишним лет правления Лукашенко пытается осуществлять многовекторную политику», — отметил политолог в комментарии для Naviny.by.

В плане экономическом, подчеркнул собеседник, это выражается в намерении правительства до 2020 года поровну (треть — треть — треть) распределить потоки экспорта между рынками Евразийского союза, Европы и иных государств, в том числе, как выражаются в МИДе, дальней дуги (в значительной мере как раз мусульманской).

Отметим: поскольку в ЕС и теперь идет около трети нашего экспорта, то этот маневр де-факто призван ослабить зависимость от российского рынка, больше продавая в страны, которые принято называть развивающимися.

Однако ясной стратегии тут нет, говорит Карбалевич, скорее мы видим «попытки дружить со всеми», включая весьма экзотических партнеров — «а вдруг что-нибудь получится?».

Визит в Стамбул, по мнению аналитика, решал и чисто пиаровские задачи. Поскольку после снятия санкций ЕС белорусского лидера не спешат приглашать в европейские страны, «Лукашенко пытается это компенсировать за счет третьего мира».

Да и вообще президент Беларуси «пытается играть роль политика мирового масштаба». Потому Минск «пытается лезть» в самые разные организации — от Движения неприсоединения (в нем Беларусь — полноправный член с 1998 года) до Шанхайской организации сотрудничества (в ней получен статус наблюдателя) и БРИКС, полагает Карбалевич.

Официальные источники сообщают, что на полях саммита в Стамбуле глава белорусского государства провел более десятка встреч и переговоров с зарубежными коллегами (в том числе эмиром Катара, президентом Казахстана, премьером Афганистана). Нетрудно догадаться, что при столь плотном графике контакты были в основном мимолетными, чисто символическими. Стратегические вопросы на бегу вряд ли решишь.

Такая активность, полагает Карбалевич, дает информационные поводы прессе, но вот чисто экономический эффект от вояжей Лукашенко на подобные саммиты и в отдельные страны Азии, Африки, Латинской Америки не очень заметен.

Исключением, по мнению политолога, можно считать разве что сотрудничество с Китаем: там экономика в значительной мере государственная, и потому многое действительно можно решать на уровне официальных лидеров.

Вояжи не заменят реформ

В Индонезии же, например, с вице-президентом которой Юсуфом Каллой Лукашенко также встретился в Стамбуле, экономика в основном рыночная, отметил, со своей стороны, Федоров.

«Вряд ли индонезийское правительство может, скажем, давать фирмам распоряжения, чтобы они выбирали именно белорусскую технику», — говорит аналитик.

Белорусский же президент заявил ныне в Стамбуле, что рассчитывает довести товарооборот с Индонезией до миллиарда долларов. Но высокие рубежи намечались еще во время визита Лукашенко в эту страну в 2013 году. При этом в 2014-м товарооборот составил около 215 млн (наш экспорт — 190,9, импорт — 24,2), а в прошлом году не дотянул и до 200 млн (экспорт, по предварительным данным Белстата — 169,5, импорт — 24,2). Вопреки этим цифрам из уст белорусского лидера бодро прозвучало, что «мы все больше и больше прибавляем в товарообороте».

Еще скромнее цифры торговли с Пакистаном: экспорт туда, правда, вырос, но лишь с 42,6 млн в 2014-м до 43,7 млн в 2015-м (импорт, соответственно, уменьшился с 15,6 млн до 12,6 млн). Остается только гадать, на чем основано утверждение Лукашенко, что Беларусь и Пакистан достигли впечатляющей динамики в развитии двусторонних отношений по самым различным направлениям и даже стратегического партнерства (это прозвучало на встрече белорусского руководителя в Стамбуле с президентом Пакистана Мамнуном Хусейном).

Да и в целом ставка Минска на развитие экономического сотрудничества с «дальней дугой» пока не дает заметного эффекта. Ведь в тамошних странах хорошо взвешивают, на что тратить деньги, и белорусская продукция во многих случаях просто проигрывает в конкуренции.

Таким образом, вояжи первого лица в экзотические страны и на экзотические саммиты не решают тех проблем, которые следует решать реформированием собственной экономики.