«Мне говорили: ты наденешь вышиванку и пойдешь с цветами к Лукашенко»

В рамках проекта «За кулисами выборов» кандидат в президенты Татьяна Короткевич объяснила, как получилось, что она пошла на выборы вместо Владимира Некляева, поделилась планами на 11 октября, и ответила на вопрос, будет ли поздравлять Александра Лукашенко.

«Я сама голосовала за Владимира Некляева»

— Процесс вашего выдвижения многим представляется примерно так: вы сидели, никого не трогали, примус починяли, тут вошел Воланд-Дмитриев, схватил за руку и потащил на политический бал – танцевать канкан перед Лукашенко. Как Татьяна Короткевич стала кандидатом в президенты?

— Эта идея стала обсуждаться после выборов в палату представителей 2012 года. Решили: раз Татьяна Короткевич так хорошо провела эту кампанию, то, может, выдвинуть ее кандидатом в президенты?

— Что значит «хорошо провела кампанию»? Насколько нам известно, депутатом вы не стали.

— Во-первых, нам удалось сплотить команду и привлечь новых людей. Во-вторых, реакция избирателей на меня была в целом положительная. То, как велась работа с населением, мои удачные выступления, сбор подписей тоже были мне в плюс.

Понятно, что в протоколе это не было зафиксировано. Но я видела стопку бюллетеней в мою поддержку. И если бы их считали, то это были бы совсем другие цифры.

— То есть вы лично на себе убедились, что голоса никто не считает. Тогда, тем более, зачем вы соглашаетесь дальше участвовать в профанации под названием «выборы»?

— Всё просто. У нас по большому счету есть два варианта.

Первый: писать в интернете комментарии «Только бойкот!» и ждать, пока нам принесут перемены на блюдечке с золотой каемочкой.

Второй: даже в нынешних крайне неблагоприятных условиях делать то, что в наших силах, чтобы эти перемены ускорить.

В частности, широко представить альтернативный взгляд на развитие страны. Да, это нужно делать постоянно. Но раз в пять лет мы получаем уникальный шанс провести действительно массированную информационную кампанию: выступить перед жителями разных регионов Беларуси на легальных собраниях, по государственным телеканалам, опубликовать свою программу в официальных газетах. И дальше шаг за шагом наращивать свое влияние.

Конечно, хочется, получить всё и сразу. Но за 20 лет этот принцип так и не сработал.

— Когда и кем было сказано: давайте выдвинем Татьяну Короткевич?

— В конце февраля на региональном совете, когда мы определялись с дальнейшей стратегией кампании на президентских выборах. На голосование были поставлены кандидатуры Владимира Некляева и моя. Тогда за меня проголосовало 2 человека, за Некляева – все остальные.

После этого Некляев сказал: «Дорогие мои, я вас люблю, спасибо за хорошую работу, но в качестве кандидата я в этих выборах участвовать не буду».

— Странно: обычно в таких случаях снимают кандидатуру до голосования.

— Некляев действительно очень долго сомневался: участвовать или нет. Мы ждали именно его решения. И достаточно было Владимиру Прокофьевичу сказать «да», вся команда в едином порыве с удовольствием бы на него работала.

Мы ведь пять лет трудились на то, чтобы у нас был лидер кампании, чтобы этот человек имел ведущие позиции, в том числе в прямой поддержке по социологии. И естественно, мы хотели это сохранять и накапливать. Я сама голосовала за Некляева.

«Я попросила: «Владимир Прокопьевич, давайте общаться непосредственно, не через прессу»

— Какие задачу-максимум и задачу-минимум вы ставите на эту кампанию?

— Задача-максимум: это сделать так, чтобы победитель – кто бы он ни был — учитывал мнение других людей, чтобы голоса считались и были услышаны. Чтобы все это отражалось в реальных действиях, и люди видели, что у них есть перспектива работы, развития, видели свое будущее и будущее своих детей.

А задач-минимум много. Это преодоление порога страха и апатии в обществе, мобилизация и расширение сторонников нашей идеи мирных перемен, формирование команды на очередные выборы в палату представителей.

— Когда мы говорим «кто бы ни стал президентом», мы все равно прекрасно понимаем, что президентом Центризбирком назовет Лукашенко. Он уже имеет 20-летний с гаком опыт правления и трудно себе представить, что с 11 октября вдруг начнет «учитывать мнение» тех, кто с ним не согласен. То есть задача-максимум уже недостижима. Остается задача-минимум и давайте все-таки попробуем выразить ее не в общих словах, а в конкретных цифрах. Какой результат в процентах вы сочли бы для себя не позорным?

— Я сегодня работаю на максимум. Еще два месяца назад у меня был рейтинг 2% — сейчас, думаю, намного больше. Надеюсь, сильно повлияет на результат и то, как мы проведем агитационную кампанию. Получить такой результат, какой был у Владимира Гончарика в 2001 году (965261 голос или 15,65% по данным ЦИК — прим. «Салідарнасці»), было бы неплохо. А если еще и приумножить...

Но хочу вернуться к стратегии. Еще в бытность Некляева, когда мы формировали стратегию «Народного референдума», то постановили для себя: надо определяться, не кто, а что нужно сделать, чтобы Беларусь стала развиваться как независимое демократическое государство. И эту стратегию мы сегодня и ведем.

Поэтому мы и говорим, что голосуя за Короткевич, вы будете голосовать за то, чтобы в экономике произошли определенные перемены: чтобы поддерживалась частная инициатива, чтобы создавался привлекательный инвестиционный климат. У нас есть конкретные предложения, что делать с промышленностью. И если победитель на этих выборах возьмет и будет реализовывать что-то из того, что мы декларировали в нашей программе, мы будем считать, что это тоже победа – нас услышали.

— Вы в этом, прямо скажем, не оригинальны. Об этом уже много говорили и до вас...

— Ошибка нашего демократического сообщества заключается в том, что нужно было давно начать работать с обществом, с простыми людьми. Я считаю, что если мы не изменим отношение людей к альтернативе, если не найдем широкую поддержку наших программ в обществе, то не сможем влиять на политику. Мы так и останемся вариться в собственном соку.

Для нас это марафон за мирные перемены. И мы хотим идти последовательно.

— А не кажется ли вам, что такими спокойными шагами к мирным переменам вы отталкиваете от себя протестный электорат? И в результате не приплюсовываете в свой рейтинг сомневающихся, а начинаете с нуля?

— Пока такого ощущения у меня нет. Есть определенный запрос на единство оппозиции. И мы на это очень серьезно работаем. Вторая часть нашего расчета — это работа с теми людьми, кто сегодня устраняется от политики.

— Серьезно работаете на единство оппозиции? И как вам результат? Пока, кажется, удалось только объединить руководителей партий против вас.

— Нам удалось объединить самых энергичных демократических активистов, которым интересно работать с людьми, которые видят в этом перспективу. С нами активно взаимодействуют и представители Социал-демократической партии (Грамада), и руха «За Свабоду», и партии БНФ.

— А как же заявления руководства партии о прекращении сотрудничества с вами?

— Пусть мы не имеем формальной поддержки, но в реальности она есть. После этих заявлений мы созвонились с членами партии БНФ, и они подтвердили, что продолжат работать с нами.

— А, может, вам имеет смысл первой сделать шаг к вашим главным критикам: встретиться, допустим с Некляевым и Статкевичем и спокойно обсудить с ними сложившуюся ситуацию.

— Да, мы об этом говорили, но ждали регистрации. Одно дело, когда ты идешь на переговоры в непонятном статусе, а другое, когда имеешь статус, и тебе есть что предложить. Так что, я не исключаю этого.

Я еще в апреле Некляева попросила после его заявления об уходе из оппозиционных структур: «Владимир Прокопьевич, давайте общаться непосредственно, не через прессу». Мы же как-никак пять лет работали вместе и знаем друг друга. Мое предложение не было услышано.

С другой стороны, радует то, что Некляев знает о моем характере и о силе принятого мной решения. И даже если он будет мне говорить об ином видении политического процесса и собственных фантазиях на этот счет, я не изменю кардинально своей точки зрения. Если я приняла решение, я буду идти.

На а то, что он обещал мне какую-то поддержку...

— Ну, обещать – не значит жениться.

— Да, вот так он держит слово. Я на это посмотрела, оценила и пошла дальше. Мне некогда сейчас об этом дискутировать.

— Вы так мягко и аккуратно отзываетесь о своих оппонентах, в то время как они особо не стесняются в подборе эпитетов в ваш адрес...

— Так они же изменят свое поведение после выборов. Все равно настанет время, когда нужно будет кооперироваться. Я предпочту делать это с чистой душой.

Для меня всегда это было важным жизненным принципом. Я человек, который не сжигает мосты.

«Вспылили, покричали, разошлись»

— Давайте поговорим об Андрее Дмитриеве. Вам же наверняка доводилось слышать, что он является тем кукловодом, который вас двигает.

— В лицо никто не говорил.

— Ну так расскажите про роль Дмитриева в вашей жизни.

— Да работаем вместе, как и со всей командой. Я просто не понимаю во многом этих претензий. Вот идут лидеры партий на выборы, они же представляют не только свое личное мнение. Съезд определяет программу, озвучивает вопросы. Политика – это коллективный вид деятельности. На того же Некляева работала команда политтехнологов, экспертов, активистов.

— Даже Статкевич признал, что Некляева известным политиком сделал Дмитриев.

— Да. Поэтому я не понимаю, к чему разговоры о том, что кто-то кем-то манипулирует.

— За кем в кампании остается последнее слово?

— Если решения касаются президентской кампании, то их принимаю я.

— А с Дмитриевым приходилось ругаться?

— Конечно. И хлопанье дверьми было. Все это у нас происходит очень горячо. Но это не были какие-то идеологические вопросы, скорее рабочие моменты. Вспылили, покричали, разошлись.

— Еще будете когда-нибудь участвовать в президентских выборах?

— Не знаю, пока мне нравится то, что я делаю. Я вижу, куда расти и в чем совершенствоваться.

«Говорят: наденешь вышиванку и пойдешь поздравлять Лукашенко»

— Какие планы у вас на 11 октября?

— Максимально быть ближе к своим избирателям.

— Это где?

— Думаю, будем, как в 2012 году объезжать участки. Так ты видишь процесс голосования, настроения людей. Это еще одна возможность быть публичным и открытым. Я в данном случае не боюсь любого результата. Я знаю, что есть часть общества, которая меня поддерживает, иначе мне не удалось бы собрать 107 тысяч подписей.

А дальше будем ждать, что объявит ЦИК.

— Ваши оппоненты утверждают, что единственный способ показать, что голоса не считают — это выйти на Площадь. Насколько можно судить, такого в вашем сценарии не предусматривается?

— Социология показывает, что более половины белорусов уверены: выборы честные и справедливые. Поэтому я считаю уместным мобилизовать людей в первую очередь на наблюдение, чтобы фальсификации увидели многие.

Как я могу призывать на Площадь, если не в состоянии обеспечить безопасность людей? У власти очень много ресурсов, чтобы подавить любой протест.

Поэтому нужно думать о том, как же выразить это недовольство. Я со своей стороны буду ждать результатов наблюдения и опротестовывать результаты выборов законным путем.

— Некляев обрисовал конкретный сценарий, для чего нужна Короткевич: после 11 октября с бело-красно-белыми розами подойти к Александру Григорьевичу и поздравить его с честной победой на справедливых выборах. Вы допускаете это?

— Нет. Однозначно — нет. Даже не знаю, откуда такие фантазии появились. Это, наверное, какой-то сюжет.

Мне отдельные активисты рассказывали в подробностях: вот, ты наденешь вышиванку и пойдешь с цветами. Слушайте, ребята, у меня из национальных костюмов только индейский: мокасины, перо...

(Мы представили себе Татьяну Короткевич, поздравляющую Александра Лукашенко в таком наряде и расхохотались – авторы).