А если бы врагом народа объявили вас?

Как в Беларуси работала машина репрессий в годы «Большого террора».

Кадр из кинофильма «Председатель» (носит иллюстративный характер)

13 июля 1937 года генеральный комиссар госбезопасности СССР Ежов подписал приказ № 00447, который считается отправной точкой «Большого террора». НКВД БССР должно было репрессировать 12 тысяч «бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Операцию надлежало завершить к 20-й годовщине Великого Октября.

Но массовый террор продолжался и в 1938 году, отняв жизнь и свободу по меньшей мере у 60 тысяч белорусов*. Только лишь по приказу № 00447 были осуждены не меньше 24 тысяч человек.

Каждые 10 дней поступали новые разнарядки, чекисты закрывали по 5−10 дел в день и расстреливали десятки и сотни человек за ночь. Молох репрессий перемалывал советскую элиту и бывших царских жандармов, членов ВКП(б) и беспартийных, интеллигенцию и крестьян. Шпионом, диверсантом или вредителем могли объявить каждого. Логика арестов была в отсутствии логики. А что если бы одной из жертв стали вы? С помощью историков, книг и архивных документов TUT.BY попытался реконструировать, как работала машина репрессий в годы «Большого террора».

С 1937 года, на который пришелся пик советских политических репрессий, прошло 80 лет. Отталкиваясь от этой даты, мы предлагаем вспомнить репрессированных в разные годы жителей Беларуси.

Информации о пострадавших мало, архивы закрыты или труднодоступны, во многих семьях о репрессированных предках тоже по привычке молчат. Часто неизвестно, где похоронены расстрелянные и как сложилась судьба тех, кто побывал в лагерях. Призываем говорить об этих людях, открывать архивы, чтобы сохранить самое ценное — память.

С чего все начнется

Если во время коллективизации на вас повесили клеймо «кулак», то в 1937 году в числе первых занесут в репрессивные списки: приказ № 00447 ставит целью в первую очередь уничтожение «бывших кулаков». В списке «контингентов, подлежащих репрессии» они идут под номером один. Следом — члены «антисоветских партий» (эсеры, меньшевики, анархисты, кадеты и так далее), «бывшие люди» (царские жандармы, помещики, торговцы), «сектантские активисты и церковники». Последними в списке идут уголовные преступники.

Писатель, драматург, ведущий авторской программы «На учете КГБ» на «Радыё Рацыя» Владислав Ахроменко:

— Были и другие: «польские шпионы» (сюда записывали многих, у кого в той же Западной Беларуси были родственники, а также людей с католическими крестильными именами) (по данным Национального архива, только в результате «польской операции» в 1937—1938 годах в БССР расстреляли 17 тысяч человек. — Прим. TUT.BY), «немецкие шпионы» (кто имел несчастье быть в кайзеровском плену во время Первой мировой, бывал в Германии в командировках или там когда-то учился), «вредители» (токарь случайно запорол деталь — ясно, что с «вредительскими целями»), «антисоветские агитаторы» (крестьянка пожаловалась подруге на самодурство председателя колхоза) и так далее.

Высокое положение вас не спасет: к весне 1938-го года к высшей мере наказания будут приговорены 34 из 64 членов ЦК КП(б)Б. Впрочем, низкое тоже: из 5772 человек, которые точно были расстреляны в Минске (об этом известно, потому что в их делах указано место расстрела), 55% крестьяне, 30% — рабочие и 10% относились к интеллигенции. Представителей интеллигенции берут первыми, но их просто физически не хватит, чтобы выполнить разнарядки с Лубянки.

 Историк Игорь Кузнецов:

— Был единственный принцип. Выполнение разнарядки — это обязанность. Недовыполнение — это «способствовал врагам». Если не справлялся, шел по этой же схеме. Перевыполнение всячески приветствовалось.

Складывались абсурдные ситуации, когда начальник райотдела НКВД получал разнарядку до конца недели расстрелять двух врачей, одного учителя и попа. А попа он уже расстрелял в прошлом месяце. Что он делает? Звонит другому начальнику райотдела и говорит: «У тебя попы остались?». Тот: «Да». Первый говорит: «Давай мне попа, а в следующем месяце я тебе кого-нибудь дам.

Что станет формальным поводом к аресту

Скорее всего, вас арестуют по доносу. Его мог написать кто угодно: ваш сосед, коллега, дальний родственник, буфетчица из столовой, где вы обедаете. Возможно, доносчик сделал это из идейных соображений, искренне считая вас «антисоветским элементом» или шпионом враждебного к молодой социалистической державе государства. Но вероятнее всего, человек, подписавший донос на вас, сам уже в застенках НКВД. Возможно, ему предложили выбрать между вашей свободой и арестом своей семьи, а возможно, просто прищемили пальцы дверью. В любом случае он вряд ли сдал вас абсолютно добровольно. Скоро вы поймете, через что он прошел.

Игорь Кузнецов:

—  Один из белорусских писателей назвал 320 «подельников». Даже в памяти не удержишь такое количество людей. Называть фамилию этого человека сейчас неправильно: тогда показания у людей выбивали самыми разными способами. Вероятнее всего, все это давалось ему по заготовке следователя. Эти доносы писались не от человека на свободе.

Владислав Ахроменко:

— Арестовать могли и без формального повода. В каждом территориальном управлении НКВД были списки граждан, потенциально враждебных советской власти, на чекистском жаргоне — «списки компроматов». Если шла волна арестов «белорусских нацдемов» — арестовывали белорусскую интеллигенцию. Если чекисты занимались «Польской организацией войсковой» — арестовывались этнические поляки и те, у кого были родственники в Западной Беларуси, тогда входившей в состав Польши, и так далее. Достаточно было просто фигурировать в таком списке.

Когда к вам придут

Раз в 10 дней Лубянка спускает республиканским управлениям НКВД планы по количеству арестов. Там их корректируют, обычно в сторону увеличения, и отправляют в областные управления, оттуда — в городские и районные отделения. Чекисты на местах составляют списки фамилий под разнарядку, в том числе и на основании доносов. Так как разнарядки приходят раз в декаду, то арестуют вас не позже чем через 10 дней после доноса.

Игорь Кузнецов:

— Как только приходила новая разнарядка, тут же выезжали. А некоторые и с опережением работали. Уже списки составлены, если надо, доносы написаны, поехали арестовывать, параллельно начинают заполнять бумаги».

Вероятно, за вами приедут ночью и после обыска на фургоне (в него больше помещается) доставят во внутреннюю тюрьму НКВД или в Пищаловский замок — если вы живете в Минске.

Владислав Ахроменко:

— Арестовать могли ночью дома, днем на работе, вечером на улице, утром на рынке и так далее. Очень часто просто вызывали повесткой в управление НКВД. За арестованным не обязательно приезжал фольклорный «черный ворон». До тюрьмы могли вести пешком, везти на подводе, в вагоне.

В чем вас обвинят

Вас обвинят по одной из 14 статей главы II Уголовного кодекса БССР 1928 года «Контрреволюционные преступления». Из 17 составов преступлений в ней 14 предусматривают высшую меру наказания (или, как закреплено в УК, «высшую меру социальной защиты») — расстрел.

Скорее всего, следователь обвинит вас в антисоветской агитации и пропаганде, шпионаже или участии в контрреволюционных организациях (анализ дел необоснованно репрессированных показывает, что эти преступления им приписывали чаще всего. — Прим. TUT.BY).

Игорь Кузнецов:

— Все дела составлены как по трафарету. Первый допрос: «Участвовали в контрреволюционной церковной организации?» — «Нет, не участвовал». Второй допрос: «Я ещё раз повторяю, участвовали или нет?» — «Я не участвовал, но я слышал, что кто-то участвовал». Третий-четвертый допрос: «Да, я активно участвовал, да, я создал эту организацию». Это касается не всех, кто-то выдерживал, кто-то нет.

Прокурор СССР Вышинский считает главным и решающим доказательством преступления признание самого преступника**, так что следователь не будет тратить время на проверку информации в доносе или сбор доказательств против вас. Тем более что времени у него крайне мало: если дело происходит в пиковый период репрессий (июль-декабрь 1937 года), то следователь обязан закрывать 5-10 дел в день.

Поэтому, вероятнее всего, от исполнения приговора вас отделяют столько допросов, сколько нужно, чтобы вы во всем признались (а для чекиста считается позором, если у него нет хотя бы одного признания в день).

Игорь Кузнецов:

— В некоторых случаях расстреливали через 2−3 месяца. Зачем держали? Во-первых, доносы на других. «Хорошо разговариваешь? Посиди, покормят тебя, через 5 дней поговорим снова». А пока едут арестовывать тех, кого он уже назвал.

Владислав Ахроменко:

— Рекорд ударной работы стахановцев из НКВД, с которым я столкнулся во время работы в архивах СБУ Украины — дело белоруса из-под Волковыска Эдмунда Жижневского. Он был арестован Черниговским УНКВД за принадлежность к «польской вредительско-диверсионной организации» 27 сентября 1937 года и расстрелян ровно через месяц после ареста — 27 октября того же года.

Как вас будут пытать

На допросе от вас потребуют назвать имена сообщников. Вы скажете, что никогда не думали покушаться на советский строй, поэтому сообщников у вас нет. На этот случай в арсенале у следователя много способов освежить вам память. Например, показать ордера на арест ваших близких. Если вы не поддадитесь психологическому давлению, в ход пойдет физическое. В 1937 году, в отличие от 1930-го и 1934-го, физические методы воздействия санкционированы ЦК ВКП (б). «Опыт показывает, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа», — объявит Сталин в 1939 году в своей шифрограмме.

Как вас будут пытать? Возможно, на пару суток бросят в камеру с температурой всего несколько градусов выше нуля. Возможно, поставят в узкий деревянный ящик со вбитыми с внешней стороны гвоздями. Возможно, до изнеможения заставят ходить гусиным шагом. Возможно, посадят на заостренную ножку табуретки. А возможно, станут зажимать пальцы дверью до тех пор, пока вы не будете готовы признаться во всем и оговорить если не других, то хотя бы себя. Это самые распространенные виды пыток, но не самые жестокие.

Игорь Кузнецов:

— Сотрудник минского горотдела НКВД БССР Подберезкин в 1939 году поведал о таких преступлениях своего начальства: «Одновременно хочу остановиться на той практике, которая была введена Болдиным при выполнении приговоров. Болдин и сотрудник горотдела Гонтаренко перед приведением приговора в исполнение вызывали арестованных и под видом начала снова их допроса зверски избивали палками и специальной резиной.

Это инсценировалось вопросами: «Признаешь ли себя виновным?» — и били до тех пор, пока осуждённый не заявлял, что он виноват, после чего приводили приговор в исполнение.

Если заставить вас признаться так и не получится, чекисты могут просто подделать вашу подпись под протоколом допроса. Или — если совсем некогда — протокол и вовсе останется без подписи.

Как вас накажут

Суд вершит судьбы высокопоставленных «врагов народа» на показательных процессах. Вас, рядового советского гражданина, приговорит «тройка». Это внесудебный орган, в который входит начальник областного управления НКВД, областной прокурор и первый или второй секретарь обкома партии.

Циркуляр народного комиссара юстиции Крыленко и прокурора СССР Вышинского позволяет рассматривать дела по контрреволюционным преступлениям без участия защиты и обвинения. Это сделано для того, чтобы репрессивная система не захлебнулась потоком собственных жертв. Вас на заседание «тройки», разумеется, тоже не пригласят.

Игорь Кузнецов:

— В 1930-е годы внесудебные органы: «тройки», «двойки» и особые совещания — осудили около 91% репрессированных в БССР.

Если вас приговорят к расстрелу, «высшую меру социальной защиты» приведут в исполнение в течение двух суток. Если вам повезло больше, вам дадут тюремное заключение или до 15 лет исправительно-трудовых лагерей. ИТЛ системы ГУЛАГ, в который вас отправят, скорее всего, находится в Архангельской области, Казахстане, Сибири или на Колыме. Этапировать вас будут в товарном вагоне («краснухе»).

Владислав Ахроменко:

— Мой приятель-чеченец как раз в таком вагоне и родился во время депортации в 1944 году по сфальсифицированному обвинению целого народа в «помощи фашистам». Как потом рассказывала ему мать, большинство людей в том вагоне, а это были дети, женщины и старики, умерли по дороге. Трупы выбрасывали из вагонов. А уже потом этап гнали пешком километров за 30 куда-нибудь под Джезказган и давали команду «обустраиваться». Точно такая же ситуация была и с белорусами.

Если вы физически крепкий мужчина средних лет, у вас больше шансов дожить до конца срока. Но и после освобождения вам не разрешат жить в крупных городах и приграничных республиках. Поэтому вы, вероятнее всего, поселитесь где-то поблизости от лагеря и проживете там остаток жизни.

Владислав Ахроменко:

— Я знаю только одно дело, когда женщину из-под Пинска в 1938 году арестовали якобы за «американский шпионаж», потому что родной дядя написал ей письмо из США, где работал на заводе Форда. Во время следствия выяснилось, что дальний родственник этой «шпионки» служит в центральном аппарате НКВД БССР и даже готов за нее заступиться.

Связываться с высокопоставленным чекистом было себе дороже — «шпионку» просто отпустили «под подписку». В следственном деле нет ни приговора, ни справки о реабилитации. Так она и прожила до начала 80-х непонятно в каком статусе… Но это, конечно же, курьезное исключение из правил.

Есть еще одна небольшая категория людей, которых отпускали без назначения наказания и даже оправдывали по суду. Это происходило, если чекист, инициировавший арест, сам становился «врагом народа». Или целый чекистский отдел, как это бывало в 1934, 1937, 1938, 1953 годах. Ни о каком «восстановлении справедливости» речь не шла. Просто выносить обвинительный приговор человеку, которого арестовал «участник фашистского заговора в НКВД» было политически нецелесообразно: «На чью мельницу воду льете?

Как поступят с вашей семьей

Ваши ближайшие родственники, скорее всего, получат шифр «ЧСВР», то есть «члены семьи врагов народа». Если вас арестовали до середины октября 1938-го, супругу вашу не заберут одновременно с вами, только если она беременна, тяжело или заразно больна или сама сдала вас. Во всех остальных случаях ее на 5−8 лет отправят в один из лагерей для жен врагов народа***.

Детей у вашей жены, конечно, заберут. Если они маленькие — отправят в детские дома в других республиках или передадут на опеку родственникам. А если у вас есть дети старше 15 лет, признанные «социально опасными и способными к антисоветским действиям», их после решения, вероятнее всего, тоже ждет ГУЛАГ****.

Что будет потом

После вас останется папка. В ней — ордер на арест, протокол обыска, личные документы, «анкета арестованного», несколько протоколов допроса вас как обвиняемого и свидетелей (как правило, тех, кто написал на вас донос), обвинительное заключение, решение «тройки» — треть странички («Слушали. Постановили: расстрелять»). Последним будет подшит акт о проведении приговора в исполнение. Вероятно, с указанием даты, но без указания места.

После ХХ съезда КПСС вас, как и 97% осужденных в 1937—1938 годах, реабилитируют «за отсутствием состава преступления».

Сноски:

* По данным сводной статистики репрессивной деятельности органов госбезопасности СССР, опубликованной российским историком Олегом Мозохиным, в 1937 году в БССР НКВД арестовало 39 тысяч человек, в 1938 году — почти 20 тысяч человек.

** Согласно информации из книги «Палітычныя рэпрэсіі 20−50-ых гадоў на Беларусі» кандидата исторических наук Владимира Адамушко.

*** По приказу НКВД СССР от 15 августа 1937 года № 00486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины».

**** Согласно циркулярам НКВД «О выдаче на опеку родственникам детей репрессированных родителей» и «О детях репрессированных родителей».